Откровения сотрудника бутырского СИЗО: взятки, насилие и беззаконие

По данным Алексея Козлова, некоторые осужденные свободно передвигаются по территории учреждения, у некоторых из них есть доступ к социальным сетям, в которых они выкладывают фото, сделанные в камерах изолятора. Кроме того, Козлов рассказал, что некоторые осужденные платят за возможность выхода из СИЗО по условно досрочному освобождению.

Сегодня в "Бутырке" прошло собрание сотрудников, на котором обсуждалось заявление Козлова. Сам он на него не явился, объяснив руководству что взял на этот день отгул.

О реалиях российских СИЗО рассказал ДОЖДЮ Алексей Козлов. С ним также пришел Владимир Осечкин, руководитель правозащитного сайта "Gulagu.net" .

Казнин: Как отгул провели?

Козлов: Отгул я провел замечательно, но в 11 часов дня мне позвонили на телефон, и спросили, почему я не нахожусь на работе. На что я ответил, что я ранее писал рапорт об отгуле, который мне положен. То есть, у меня отработано фактическое количество часов за неделю и на основании этого я попросил отгул. Я написал мотивированный рапорт, на который ответа никакого не получил - ни отрицательного, ни положительного. Соответственно, это не первый случай такой. Поэтому я все эти игнорирования теперь буду трактовать в свою пользу.

Арно: А почему вы решили рассказать об этом?

Козлов: Я заявлял до этого ранее, что я просто-напросто устал от этих нарушений, от игнорирований. Отслужив 8 лет в уголовно-исполнительной системе, я ранее не сталкивался с таким, но вот в последнее время с столкнулся с тотальным игнорированием…

Арно: То есть вы предупреждали свое начальство, что вы можете об это заявить, если не будут приняты меры?

Козлов: Естественно.

Арно: И они ничего не сделали?

Казнин: Что вам отвечали?

Козлов: Мне абсолютно ничего не отвечали. Я писал и рапорты, я и обращался на личный прием к начальнику изолятора. На что мне просто-напросто, я не знаю даже, как это объяснить, но дали отмашку вот таким образом, рукой и сказали заниматься своим делом.

Казнин: А какое на ваш взгляд, самое вопиющее нарушение?

Козлов: Вопиющее нарушение то, что создаются двойные стандарты для заключенных. Кто-то работает от зари до зари, кто-то свободно сидит, то есть…

Арно: В социальных сетях. Давайте мы Владимира попросим, показать. Вот у нас есть скрин-шот. Это заключенный?

Осечкин: Это осужденный Антон Серяков, осужден и отбывающий наказание в хозотряде Следственного изолятора №2 «Бутырка». Этот человек сфотографирован в рабочем административном корпусе, в рабочем кабинете одного из сотрудников следственного изолятора. По-моему, это кабинет начальника хозотряда.

Козлов: Кабинет начальника хозотряда.

Осечкин: №39, да, Алексей? Как вы нам сообщали. Соответственно, в социальных сетях помимо этой фотографии было еще порядка 8-ми фотографий, где Антон Серяков был запечатлен: он сам себя фотографировал на видео-камеру, фото-камеру. Он свободно сидел на столе, на котором нарисован герб, я так понимаю, что это служебный кабинет. И по этим фотографиям видно, что осужденный находился в административном корпусе, в служебном кабинете следственного изолятора без сопровождающего, где, безусловно, хранились какие-то документы, какие-то отчеты. Соответственно, осужденого оставили один на один с документами. Что происходило там, во сколько документов внесено изменений и сколько документов было уничтожено, одному богу известно. Об этом знает только Антон Серяков сам. И я считаю, что конечно это халатность со стороны сотрудников, которые это допустили.

Казнин: Скажите, Алексей, вы же понимаете, что теперь будет какой-то ответ со стороны системы? Вам вообще нравится работать в «Бутырке»?

Козлов: Мне нравится работать в системе, в уголовно-исполнительной системе. Я уже работаю там 8 лет, но с подобным отношением я столкнулся недавно. То есть, именно в этом изоляторе, когда перешел на службу в этот изолятор.

Казнин: Вы хотите остаться там работать?

Козлов: Конечно, я буду добиваться того, чтобы я остался в уголовно-исполнительной системе.

Казнин: Именно «Бутырки» или для вас это не играет значения, роли?

Козлов: По большому счету, конечно, не играет, но сейчас уже я займу принципиальную позицию и никаких оснований для увольнения я не вижу. Поэтому я буду добиваться того, чтобы остаться именно во Втором следственном изоляторе.

Арно: А у вас есть какие-то доказательства или это ваши личные, так скажем, предположения, что некоторые осужденные пользуются такими привилегиями, почему?

Козлов: По-моему, доказательства очевидны - это своего рода даже вещественное доказательство, когда…

Арно: Я понимаю. Почему они пользуются такими поблажками?

Козлов: Почему они пользуются такими поблажками? Возможно, это какая-то коррупционная составляющая. То есть, конкретно конечно никаких передач там денег или чего-то прочего я не видел, но помимо каких-то денежных средств возможны и другие формы протекционизма, то есть, другие формы оплаты. К примеру, у меня есть передо мной некое заявление, копия, я подчеркиваю, ксерокопия, которую я сделал, от некой гражданки Алехиной Натальи Анатольевны, в котором излагается: «Прошу вашего разрешения передать моему сыну Алехину Александру Александровичу 87-го года рождения (который содержится у нас в изоляторе, отбывает срок, он содержится в отряде хозяйственного обслуживания) для нужд хозяйственного отряда ламинат 7 пачек, 8 плинтусов, 20 литров грунтовки, шланг электропроводки».

Арно: Отремонтировали там что-то.

Козлов: То есть, видимо, я понимаю, что может быть, наша пенитенциарная система настолько развилась, что помогает развивать какие-то таланты у осужденных. Может быть, господин Алехин имеет какую-то склонность к ремонту, то есть у него, видимо, открываются какие-то наклонности, какой-то талант. И начальник изолятора ставит свою резолюцию «разрешаю». А начальник отдела по воспитательной работе, то есть, который непосредственно курирует работу хозяйственного отряда, некто Газалиев, ходатайствует по существу заявления. Это было 28 апреля 2011 года.

Осечкин: При этом прием от физических лиц и гуманитарной помощи для следственных изоляторов, конечно же, запрещен и этого по закону сделать нельзя. То есть, фактически на данный момент мы видим, что была создана система, где, по крайней мере, если мы не фиксируем факты получения денежных средств, то есть факты, когда родственники осужденных передают для своих родственников строительные материалы. Безусловно, самому осужденному, находящемуся в следственном изоляторе, строительные материалы не нужны. У него нет там собственной комнаты, в которой он живет. Есть комнаты, которые являются, соответственно, частью здания, бюджетного учреждения, которое ремонтируется на бюджетные деньги.

Казнин: Но это понятно для чего делается. Скажите, а почему вы официально не пишите заявления в прокуратуру, если есть факты нарушений?

Козлов: Я пытался обращаться и к вышестоящему руководству, но, как я объяснил, то, что мне начальник изолятора мне дал отмашку, показав этот жест. И по той причине я обратился в Общественные организации, как-то привлек к этому внимание через СМИ. Потому что даже сегодня, 23 ноября, начальник, временно исполняющий начальника Московского УФСИН Тихомиров заявил РИА «Новости» о том, что данные нарушения не подтвердились. И то, что эти фотографии были выставлены в 2010 году, я подчеркиваю, в 2010 году некий Антон Серяков выставлял эти фотографии, по данным фактам была проведена проверка, и были наказаны виновные лица.

Казнин: Весной?

Козлов: Весной, но до сегодняшнего дня Антон Серяков содержался в изоляторе, никаких мер взыскания к нему по этому поводу не применялось. Сразу после публикации 14 ноября, он был выдворен в штрафной изолятор, то есть, они признали факты нарушения. Я так понимаю, что, либо начальника Московского УФСИН Тихомирова ввели в заблуждение, либо это откровенная ложь, то, что Антон Серяков заходил в 2010 году на свои аккаунты в социальные сети, когда там есть четкие даты и даты выставления фотографий, это 2011 год.

Арно: Алексей, а вот вы один такой в поле воин или все-таки ваши коллеги вас тайно, ну, не готовы сюда придти, но все же поддерживают?

Козлов: Конечно же, поддерживают. Причем, я так думаю, что большинство. Не все. Я вам скажу, что есть не все, кто поддерживает. Кто-то не понимает, кто-то говорит, что ты все равно ничего не добьешься. Сочувствуют своего рода. Кто-то поддерживает, но пока, к сожалению, тайно.

Казнин: Очень такая громкая тема в последнее время, трагическая - много смертей в СИЗО. Мы постоянно обращаем на это внимание и, в общем-то, так или иначе, причастны или не то, чтобы причастны, но, рядом находятся сотрудники этих следственных изоляторов. Если вы говорите, что большинство людей поддерживают вас, почему они ничего не делают в этих случаях? Ведь врачи, сами те, кто следят за заключенными, они могли бы каким-то образом влиять на ситуацию? Писать опять же эти самые заявления, рапорты, бить тревогу и так далее?

Козлов: Могли. Конечно же, могли, но как, я опять же говорю, это тотальное игнорирование, когда я пишу рапорт о том, мотивированный рапорт о том, чтобы мне предоставили документы, к примеру, в течение трех дней, как это описано в законе, - абсолютно никаких ответов я не получаю. Также и сотрудники, которые, как вы говорите, бьют тревогу. Они просто-напросто не получают никаких ответов, просто отмашки.

По поводу медицинской помощи, я могу заявить точно то, что скорая помощь, которая, к примеру, прибывает в следственный изолятор, она там может находиться в течение нескольких часов. По какой причине она находится там несколько часов, почему так долго готовится экстренная госпитализация заключенных, я тоже не могу понять. И чтобы мне не быть голословным, эти сведения могут подтвердиться так называемым видео-архивом. То есть, в следственном изоляторе все происходящее фиксируется на видеокамеры. Все абсолютно снимается. Документально это подтверждается. То есть, въезд скорой помощи, ставится отметка «время», когда она заехала в следственный изолятор, и выезд. По этим данным можно проверить и уже задавать четкие вопросы, по какой причине данная скорая помощь находится столько времени в изоляторе, почему задерживается выезд.

Казнин: А сейчас в «Бутырке» есть тяжело больные люди?

Козлов: Да, и сейчас есть тяжелобольные, но они сейчас вывозятся в другие лечебные учреждения. К примеру, недавно, уже, наверное, более месяца содержались двое заключенных в инфекционной больнице. Причем я хочу подчеркнуть то, что они содержались в инфекционной больнице с диагнозами ВИЧ, гепатит и пневмония. При этом, еще одно нарушение, в одной же этой палате с двумя этими заключенными содержалось пять сотрудников, прямо в палате с инфекционными больными, в которую даже медсестры входят с масками и буквально на короткое время делать какие-то процедуры. А сотрудники, 5 человек, там содержались более суток, то есть, в течение нескольких дней. То есть, уже более месяца там они содержались. Фамилии этих заключенных я даже могу назвать. Я их сейчас помню на память: это заключенный Шевченко и заключенный Ивлев. Вторая инфекционная больница города Москвы.