«От классического суда присяжных ближе к „тройке“»

Это предложение вызвало довольно бурную реакцию. Судья Конституционного суда в отставке Татьяна Морщакова в комментарии нашим коллегам из издания Slon.ru назвала его фактически уничтожением самого института присяжных в России. А Мария Макеева и Игорь Севрюгин спросили, что думает об этом адвокат Илья Новиков.

Севрюгин: Вы писали у себя в твиттере, что обычно объясняете студентам на первом курсе, почему же все-таки необходимо не меньше семи человек в суде присяжных. Объясните нам и зрителям Дождя.

Новиков: Со студентами занимаюсь семестр. Если на пальцах объяснять, почему это плохо — по двум причинам: это плохо и с точки зрения того, насколько рациональные решения присяжные принимают по конкретному делу, то есть правильные или неправильные они выносят вердикты о виновности или невиновности подсудимого, поскольку специфика суда присяжных в том, что эти люди, которые совещаются. То есть если смотреть фильм «Двенадцать разгневанных мужчин» классический или даже ремейк Михалкова «Двенадцать», там очень наглядно показана эта интрига, что двенадцать человек заходит в совещательную комнату с одними мыслями, каждый со своим мнением, а выходит с совершенно с другими, что получилось в результате такого сплава, обмена мнениями.

Если эта группа слишком маленькая, такого просто не будет. Будет какой-то один лидер, который под себя все подомнет, там не будет спектра мнений представлено, там не будет ничего этого. Это если пять. Шесть — это считается самый минимальный минимум в мировой практике, и то они должны голосовать единогласно. А у нас если это предложение, уже можно не сомневаться, что оно пройдет, если Путин его озвучил, скорее всего, просто механически опустят планку до пяти человек, а правила голосования не изменят. То есть трое «за» — и все.

Макеева: А зачем это делается, как вы считаете?

Новиков: Это дешево, во-первых, действительно. То есть на чем экономить? Не на армии же и не на администрации — экономят на суде. Во-вторых, это вторая причина, почему это плохо для нас с вами, даже если нас с вами не судят, почему это плохо с точки зрения обывателей, которые косвенно на себе ощущают все эти вещи: они становятся более подконтрольными. Даже сейчас в нынешнем состоянии присяжные — это гомеопатия. Из миллиона дел в год, которые рассматриваются судами, уголовных дел, на присяжных приходится, в прошлом году пришлось 350. Это песчинка. Но все равно это было некое зерно, из которого что-то могло вырасти. Если бы не эта фраза предательская, что давайте пять уйдем, а, скажем, просто давайте расширим, можно было бы вздохнуть и сказать: «Ну давайте, может, действительно что-то из этого сделаем хорошее».

Независимости не будет. Пять человек очень легко контролировать. Та проблема, которая Путин сказал, что двенадцать нелегко собрать. Их нелегко собрать, но их нелегко купить, их нелегко запугать, обязательно что-то вылезет из двенадцати человек. Из пяти, скорее всего, так не будет. Просто будем видеть, что присяжные ничем не отличаются от судей, что они точно такие же подконтрольные, свои, предсказуемые. А как раз непредсказуемость их ценна для нас с вами и неудобна для следователей, которые хотят лениться, халтурить или откровенно дела фабриковать.

Макеева: Видим ситуации, когда коллегия присяжных просто расформировывается, буксует, буксует и не может начать. К вопросу о том, насколько сложнее запугать двенадцать человек или поставить их в какое-то очень тяжелое положение. Можно же было, если уж так, и заодно сэкономили бы, вообще это дело отменить. Почему на это не решаются, как вы считаете?

Новиков: Я не знаю, почему. Видимо, у Путина или у советников, которые ему дают рекомендации, остается ощущение, что это нужно как декор им.

Макеева: Для кого? Наш партнер Китай волнуется, что у нас присяжных не будет?

Новиков: Из Европейского суда Россия же не выходит. Это такой мягкий вариант: мы остаемся, но решения исполнять иногда будем, иногда нет. Вот суд присяжных мы по названию не отменяем, по сути упраздним. Я думаю, это та же самая линия. Я всегда верю, когда власти обещают что-то плохое, поэтому в этой части, я думаю, что все это сбудется, к нашему с вами большому несчастью.

Севрюгин: Что это борьба с каким-то инакомыслием? Не чуждо нам это — суд присяжных?

Новиков: Это система стремится к простоте. «Сейчас очень сложно, давайте будем проще», — они нам как бы говорят. Это не очень хорошо. Хорошо, когда сложно, хорошо, когда нельзя знаковое сложное дело, к которому приковано такое внимание большого количества людей, взять и решить одним росчерком, когда есть там какая-то непредсказуемая история. Сейчас как раз веду в Чечне одно такое дело, где до сих пор непонятно, хотя это Чечня, хотя дело, по которому связывался Бастрыкин, но до сих пор непонятно, чем оно кончится. Потому что присяжные. Вот если было бы их пять, а не двенадцать плюс запасные, я думаю, там все было бы гораздо скучнее, предсказуемнее и незаконнее.

Макеева: Как подсказывает наш шеф-редактор, сегодня гуляла шутка «Зачем же пять? Давайте тройки».

Новиков: Это напрашивается, к сожалению, как первая реакция на такие идеи. Да, действительно, это будет что-то более близкое к тройке, чем к классическому суду присяжных.