Как будут защищать предполагаемого убийцу Немцова

Лобков: Как вы относитесь к той новости, что нужно на процессе присутствие Руслана Геремеева, потому что если Дадаев не исполнитель (или он исполнитель?), но начальник-то его все равно Геремеев?

Каверзин: Сегодня судом было принято решение о вызове тех свидетелей, которых суд посчитал удовлетворить ходатайство со стороны представителей потерпевших. Сторона защиты обвиняемых не возражала в вызове данных свидетелей, потому что…

Лобков: А вы?

Каверзин: Мы не возражали. Мы оставили на усмотрение суда, то есть если суд считает, что это необходимо, и это представит какие-то новые доказательства по данному делу, ну…

Лобков: А вы так не считаете?

Каверзин: Я так не считаю.

Лобков: Почему? Ведь Геремеев улетел из Москвы сразу после того, как Дадаев предположительно стрелял в Бориса Немцова. Геремеев жил в той же квартире, она, собственно, для него была снята. Показания Зарины Исоевой сегодня явно были даны не под пытками. И она говорила, что Геремеев был самым старшим, он организовывал всю эту разношерстную команду, которая жила на Веерной улице. Как неважно? По-моему, это ключевой свидетель.

Каверзин: Я не соглашусь с вами в этой части, потому что заданный ей вопрос: «Считаете ли вы Геремеева главным?» — это провокационный вопрос. Провокационный в той части, что среди лиц вайнахской национальности, как ингушей, так и чеченцев, присутствует главенство старших. И когда человеку задают такой вопрос, любой чеченец, любой ингуш, да, в общем-то, многие лица кавказской национальности, которые проживают на территории Северокавказских республик, они скажут в любом месте, что старший всегда является главным. Не главным в совершении преступления.

Лобков: Но мы же понимаем, что он не старший. Что значит он главный? Это же было доказано и другими способами. Известно, что он находился у него в подчинении. Более того, он был уволен задним числом, то есть 27 марта, улетев из Москвы, он был уволен задним числом, как я понимаю. Потом они одним самолетом, как я понимаю, с Геремеевым улетели. Неужели это случайно все?

Каверзин: Понимаете, даже если это не случайность, это никоим образом не  говорит о том, что: первое — что Дадаев совершил данное преступление, и стрелял непосредственно Дадаев в Бориса Ефимовича. И я полагаю, стороне защиты будет представлена возможность показать присяжным заседателям, что это совершенно не так.

Лобков: А пороховой след за ухом? А биоматериалы, оставленные в машине? А свидетельства о том, что он в этой машине был в этой же компании Беслана Шаванова и, как я понимаю, Анзора Губашева? Как тогда эти совпадения объяснить?

Каверзин: Вы знаете, мне не хотелось бы грешить здесь, в студии, и говорить, что органы предварительного следствия что-то сфальсифицировали или что-то сделали не так. Я полагал бы, чтобы те доказательства, которые мы представим присяжным заседателям, они и были отданы на суд присяжных, потому что именно в суде присяжных и решается вопрос, и только они могут признать, участвовал ли данный обвиняемый непосредственно в тех действиях, которые ему вменяет гособвинение.

Лобков: А вы уже представили те доказательства? Какие?

Каверзин: Нет.

Лобков: Как объяснить, например, то, что он был в машине вместе с этими людьми, эта машина следовала за Борисом Немцовым, эту машину на Трубниковском переулке потом нашли, там нашли и биоматериалы. То есть все указывает на то, что машина имела отношение к слежке за Немцовым. Эта же машина потом сразу уехала с места преступления. И эти же люди сразу после убийства Немцова улетели.

Каверзин: Это по версии органов предварительного следствия и по тому, как гособвинение представляет эти доказательства о том, что это действительно так было. Но если действительно глубже посмотреть в материалы дела, которые имеются точно так же у суда, и которые, я полагаю, мы представим присяжным заседателям, как раз таки будут говорить об обратном.

Лобков: Например?

Каверзин: Например, первого числа была обнаружена машина. После этого данный автомобиль был погружен на эвакуатор, как нам сказало гособвинение, и эвакуирован в место, где проводился осмотр этой автомашины. Осмотр производился достаточно глубокий, подробный. При этом из данного автомобиля были изъяты основные предметы, которые позволяют автомобилю передвигаться с помощью управления кого-либо из людей. А это было снято рулевое колесо и отправлено на экспертизу, и был снят рычаг коробки переключения скоростей.

Лобков: Ну, где отпечатки пальцев.

Каверзин: Так вот, по тому, как гособвинение представляло эти доказательства, были сняты также и обшивка, и сидения, были сняты многие предметы, которые позволяют управлять данным автомобилем в том случае, если человек им управляет. Но происходит удивительная вещь. И эта удивительная вещь имеется в материалах дела. И я присяжных уже просил обратить на это внимание, поэтому я уже говорю об этом открыто. И попрошу их еще раз обратить на это внимание. Этот автомобиль продолжает передвигаться после 1 марта.

Лобков: Почему? Этот автомобиль? С этими номерами?

Каверзин: Этот автомобиль именно с этими номерами.

Лобков: А как вам в этом удалось убедиться?

Каверзин: Камеры наблюдения, которые фиксировали движение автомобиля по городу до этого.

Лобков: То есть вы считаете, что следствие подменило автомобиль?

Каверзин: Я пока не могу этого говорить, я пока только могу представить доказательства и обратить внимание присяжных заседателей на то, что автомобиль ZAZ Sense, о котором говорит гособвинение, после того, как с него было снято рулевое колесо, сняты другие предметы, продолжает передвигаться по городу, в другие числа. Это 5, 8, 13 марта, если мне просто сейчас не изменяет память. Каким образом?

Лобков: Если нет Геремеева, то, получается, что главным получается Мухидинов, который организовал или как?

Каверзин: Мы сейчас не говорим о главных. Вы задали мне вопрос, я вам на него ответил. Каким образом автомобиль, с которого сняты все предметы, может передвигаться по городу?

Лобков: Вы настаиваете, что автомобиль подменило предварительное следствие, и что предварительное следствие было проведено не то что с нарушением, а с подлогом главного вещественного доказательства?

Каверзин: Вы поймите, я не могу обвинять в этом органы предварительного следствия, я не следователь и я не производил эти следственные действия, но сами же органы предварительного следствия и гособвинение оставили именно эти данные в материалах уголовного дела, давая нам возможность об этом говорить. Так кто же тогда передвигался? Что за автомобиль передвигался? Может быть, это был двойник? Может, это был другой автомобиль с таким же номером?

Лобков: Той же марки?

Каверзин: Той же марки!

Лобков: Такого не бывает!

Каверзин: А как он передвигается? Так тоже не бывает, когда снято рулевое колесо и снято все с машины, она не может самостоятельно передвигаться.

Лобков: То есть вы считаете, что Дадаева вообще не было ни в какой машине, и что он вообще не следил за Немцовым?

Каверзин: Нет, нет. Я в этом убежден.

Лобков: А квартира на Веерной улице? Он имеет в ней отношение?

Каверзин: А он никогда и не отрицал этого. Он на все вопросы гособвинения, когда гособвинение интересовалось, находился ли он в квартирах на Веерной, 46 и Веерной, 3, Дадаев ни разу не отказался от этих показаний.

Лобков: Там же были и другие люди. И Мухидинов, и Геремеев. Возможно, они и дадут показания о том, чем они там занимались.

Каверзин: Понимаете, я могу представлять свидетельства на судебном заседании касательно своего подзащитного, и давать анализ, оценивать поведение других обвиняемых — это некорректно даже с точки зрения закона об адвокатуре и об адвокатской этике, поэтому я могу присяжным рассказывать только о своем подзащитном, представлять доказательства его невиновности.

Лобков: А на данные билинга вы как будете смотреть? То, что данные билинга совпадают с перемещениями Бориса Немцова?

Каверзин: Я вам отвечу, что какие телефоны были изъяты у подсудимых.

Лобков: Они есть в деле, имеют номер.

Каверзин: Они есть в деле, совершенно верно. И марки телефонов какие были изъяты? Это телефоны, через которые можно выходить в интернет, в которые вставляются специальные сим-карты, маленькие, есть мини сим-карты. Каким образом, тогда как утверждает гособвинение, в другие телефоны попадали эти сим-карты? Это были такие же телефоны? Или другие?

Лобков: А это неважно абсолютно. Просто переставляете сим-карту и все.

Каверзин: Как это неважно? Вы сможете переставить сим-карту со смартфона Samsung в телефон там…

Лобков: Безусловно!

Каверзин: Нет, не сможете.

Лобков: Безусловно, если у меня будет рамочка сверху, я в эту рамочку вставляю и целиком запихиваю.

Каверзин: Если эта рамочка есть. А если е нет?

Лобков: Уж для профессионалов из внутренних войск это вообще несложно.

Каверзин: А если этой рамочки нет? А кто установил, что эти рамочки были? Это установлено?

Лобков: Это очень простая вещь, мне кажется.

Каверзин: Это установлено? Мы же говорим об установленных фактах, а не о простых вещах. О простых вещах можно говорить много. Мы говорим об установленных фактах, о тех, на основании которых присяжные и принимают решения, виновен человек или нет.

Лобков: Хорошо. А когда сам Дадаев начнет давать показания именно в суде?

Каверзин: Я полагаю, когда мы представим доказательства с моим коллегой Цакаевым. Я полагаю, он ответит на вопросы.

Лобков: Чем объясняется сейчас его молчание?

Каверзин: Сейчас в ходе данной стадии он и не должен о чем-то говорить, в ходе допроса свидетелей, в ходе исследования доказательств. Сторона гособвинения постоянно задавала ему вопросы, на которые Дадаев отвечал, и он не отказался ни от одного ответа на вопрос гособвинения. Это разве молчание?

Лобков: Он, тем не менее, отказался от признательных показаний.

Каверзин: Он отказался от признательных показаний, потому что объяснил, почему это произошло, что в отношении него, как утверждает мой подзащитный, применялись незаконные методы ведения следствия. Совершенно правильно.

Лобков: Есть ли у вас доказательства, что его действительно пытали? И располагаете ли вы этой информацией?

Каверзин: Когда присяжные увидят, в каком состоянии находился Дадаев, когда его допрашивали, то как раз-таки они и поймут, что в отношении него применялись незаконные методы ведения следствия, ну меры какие-то. Я пока не знаю, кто. Объясню, почему не знаю. Потому что в связи с вновь вышедшим 29 ноября постановлением пленума Верховного суда, в том случае, если кто-либо из обвиняемых в ходе судебного заседания заявляет о том, что в отношении него применялись недозволенные методы ведения следствия, то гособвинение обязано опровергнуть данное утверждение. И если гособвинения не представило данных доказательств, опровергающих данное заявление обвиняемого, то данные показания могут быть признаны недопустимыми.

Лобков: И последний вопрос. Скажите, пожалуйста, ваш подзащитный пытается связаться с кем-то из своих однополчан, из своих начальников бывших? С Кадыровым?

Каверзин: Что значит связаться? Он не имеет возможности звонить оттуда.

Лобков: Через адвокатов, письма?

Каверзин: Нет, мы, в общем-то, никогда этим не занимались. Общаясь с подзащитным, мы только общаемся в рамках уголовного дела.

Лобков: Будете ли вы звать еще кого-то? Есть ли какие-то секретные свидетели, ну которых вы, возможно, только назовете в суде? Секретные свидетели защиты. Вот как, например, появилась эта Зарина Исоева, которая сейчас рассказала  о Геремееве. Будут ли у вас такие свидетели такого рода?

Каверзин: Вы знаете, а все свидетели, которые допрошены, их допрашивали органы предварительного следствия, и все эти свидетели имеются в материалах дела, поэтому сегодня в ходе судебного заседания, когда оно проходило, мы и заявляли ходатайство о вызове ряда свидетелей для того, чтобы подтвердить алиби нашего подзащитного, которое имеется в деле, и эти материалы имеются в деле.

Лобков: Вы могли бы их назвать?

Каверзин: Я называл об этом сегодня в судебном заседании, и поэтому я считаю, это уже не секрет. Есть видео, которое фиксирует, когда наш подзащитный с Цакаевым заходит по адресу Веерная, 3, и выходит с этого адреса только после ноля часов. Никаких других доказательств или каких-то других видео о том, что он выходит из этого здания, выпрыгивает из этого здания, выскакивает, на парашюте улетает, в деле больше нет. Есть только его приход в этом дом, в 7 подъезд на улице Веерная, 3, корпус 1, и время его выхода. Других данных о его удалении из этого дома нет.

Лобков: То есть когда Немцова убили, он был в этом доме?

Каверзин: Совершенно правильно.

Лобков: По вашим данным?

Каверзин: Это не по моим данным. Это по данным камер видеонаблюдения, которые установлены на подъезде дома номер 7, по адресу улица Веерная.

Лобков: Благодарю вас, что пришли сегодня к нам. Это был Марк Каверзин, адвокат обвиняемого в убийстве Бориса Немцова Заура Дадаева. Мы слышали несколько аргументов, при помощи которых в суде присяжных защита будет отстаивать невиновность Заура Дадаева.

Фото: агентство «Москва»