«Нагнетать обстановку, чтобы на западе испугались ядерной войны»: как Кремль решает проблему санкций своими людьми в Венесуэле

Здравствуйте, Павел!

Здравствуйте.

Как минимум было два больших сообщения, связывающих Россию и Венесуэлу. Первое ― о том, что российские наемники вылетели в Венесуэлу, второе ― о том, что туда же отправилась официальная военная делегация. О чем нам это говорит и что же на самом деле происходит?

Вообще в действительности самое важное случилось на этой неделе, во вторник, еще даже до того, как в Каракасе что-то началось серьезное: в Москве прошло заседание постоянных членов Совета безопасности как раз по Венесуэле. В Москве, во-первых, знали, что там происходит и что там планирует Гуайдо, и решили действовать, то есть это было принято на высшем уровне. Россия вовсю участвует в этом конфликте и сделает все, чтобы не допустить падения режима Николаса Мадуро.

В Москве почему-то считают, об этом Путин говорил и публично, что у Мадуро до 50% поддержки населения. Это не так, у него поддержка меньше 10%, 90% венесуэльцев хотят его убрать. Удержать его у власти не получится. В России готовы идти прямо на военный конфликт с Америкой, лишь бы его удержать у власти, рассматривая Мадуро как законного президента, что опять же не соответствует венесуэльской конституции. По венесуэльской конституции законным временным президентом как раз является Гуайдо, его утвердила Национальная ассамблея, а Мадуро нет.

Почему у нас такая жесткая позиция? Может быть, за ней скрывается какая-то выгода?

Во-первых, конечно, там были очень большие деньги вложены в Венесуэлу, счет идет на десятки миллиардов долларов. Вкладывала «Роснефть», еще вкладывала «Газпромнефть», давали им кредиты на покупку вооружений, рассматривали это как такой клиентский режим в стиле холодной войны, что его падение недопустимо, что это показатель слабости, что Россия должна отстоять Мадуро, как отстояли Асада в Сирии. Но это, скорее всего, не выйдет.

Риски большие, да, но Россия, российское нынешнее руководство, в принципе сейчас проводит политику балансирования на грани войны с Америкой. Это происходит по всему земному шару, да, и в том числе конкретно в Венесуэле. Это очень опасная политика, но она, в принципе, есть, так действовали во времена холодной войны. Политику балансирования придумал Джон Фостер Даллес в пятидесятые годы, называется brinksmanship. Она работает, но это рискованная политика, потому что мы все время находимся на грани войны с Америкой.

То есть мы здесь пытаемся Америке показать, кто мы такие.

Не совсем так. Это не просто кто-то там меряется чем-то. Просто Россия сейчас находится в состоянии практически безвыходного, безвылазного кризиса, из которого есть только два выхода. Один ― мириться с Западом на условиях Запада, то есть проводить внешнюю политику Шеварднадзе, Горбачева, сдавая позиции. Либо, наоборот, нагнетать обстановку, чтобы на Западе сильно испугались ядерной войны и пошли на уступки, на облегчение режима санкций, потому что в нынешнем режиме санкций у России перспектив нет вообще никаких, ни у России, ни у нынешнего режима в России.

Конечно, у Путина не та позиция сейчас внутри России, как у Николаса Мадуро в Каракасе, но, в принципе, идет к этому. Так что речь идет о выживании нынешнего режима в Москве, и это не потому, что мы с кем-то меряемся. Речь идет о выживании российского режима в нынешней форме.

Скажите, в этой борьбе Россия будет вмешиваться в реальный ход событий или же это будет на уровне дипломатии происходить? Туда поехали наемники. Чем они там могут заниматься? Насколько это серьезно?

Наемники ― это все ерунда. Наемники есть там, наемники есть здесь. Когда посылают «вагнеров» или еще каких-то, всегда от них можно отречься в случае чего. Туда послали группу специалистов и советников, там сто человек, это признали официально, во главе с целым генерал-полковником Тонкошкуровым, который начальник штаба сухопутных войск, до этого возглавлял Главное управление в Генштабе.

Они должны построить оборону, то есть они должны построить и возглавить. Он боевой генерал, который воевал в Афганистане, воевал в Чечне.

То есть военная элита сейчас должна заняться тем, чтобы выстроить оборону?

Нет, он туда поехал не только ее выстроить, подготовить, привести в боевое состояние имеющуюся там технику, а мы им много современной техники продали: и система С-300, и «Бук», и танки, и пушки, и ракеты, и прочее. Но и возглавить боевые действия. То есть его туда послали воевать с Америкой, по большому счету. Надеются, конечно, что американцы не решатся, но, в принципе, воевать готовы.

Насколько далеко мы зайдем? Какие перспективы?

Сейчас непонятно совершенно.

Пока не ясно.

Специалисты говорят, что если в январе казалось, что мы только покричим, то сейчас понятно, что готовы воевать, в том числе напрямую к столкновению с Америкой, во всяком случае, те, кто там сейчас, советники развернуты. Будут ли туда посылать еще боевые корабли и самолеты дополнительные, сейчас я не знаю. Я не знаю, какие решения были приняты 30 числа в Кремле на совещании. Оно происходило, когда в Каракасе было раннее-раннее утро, Гуайдо прибыл на авиабазу объявлять о том, что начинается все, а наши уже проводили совещание в Москве на эту тему.

После этого на основании этого совещания Сергей Лавров дал отлуп Помпео, сказал, что мы с ними не договоримся, у нас непримиримые позиции. То есть говорить мы можем, а позиции непримиримы. Американцы надеялись, что они гарантируют российские капиталовложения в венесуэльскую нефть, во всяком случае, часть из них, нам и Китаю, Китай даже больше денег вложил, в обмен на то, что наши согласятся, чтобы Мадуро ушел, чтобы были выборы и там все устаканилось.

Но мы не согласились.

Мы абсолютно не согласились, мы идем на прямое столкновение с Америкой по Венесуэле.

Фото: EPA