Минкульт возвращает цензуру в кино

В нем отказ в выдаче прокатного удостоверения картине «Клип» сербского режиссера Майи Милош назван актом цензуры, нарушающим 29 статью основного закона.

На прошлой неделе глава компании прокатчика «Кино без границ» Сэм Клебанов сообщил в своем Twitter, что «Клипу» отказали в прокате. Причина «демонстрация сцен, содержащих нецензурную брань, сцены употребления наркотиков и алкоголя, а также материалы порнографического характера».

Картина-победитель Роттердамского фестиваля рассказывает о девочке подростке, которая живет в глухой сербской провинции вместе со своей матерью и больным отцом. Трудное детство толкает ее на эксперименты с наркотиками и сексом.

Наложение цензуры и вето Минкульта мы обсудили с главой «КиноCоюза» Андреем Прошкиным у нас в студии.

Писпанен: Насколько я понимаю, почти 80, наверное, процентов и русского кино подходят под эту вот причину отказа: демонстрация сцен, содержащих нецензурную брань, употребление алкоголя и так далее.

Прошкин: Я думаю, что 80% - это вы очень сильно загнули. Я думаю, что значительно меньше.

Писпанен: Ну, кроме исторических.

Прошкин: Да нет, я думаю, что и в современных картинах все это происходит далеко не так много, сейчас не модно стало снимать, как это теперь все называется, чернуху.

Казнин: Будете судиться?

Прошкин: Мы – не знаю, пока не вижу повода; Сэм Клебанов, насколько я знаю, будет, и мы всем, чем можем, поможем ему в этом.

Казнин: Ведь реакция Министерства культуры известна и, наверное, даже понятна. Они ведь не стали как-то хитрить. Они прямо ответили, есть, по-моему, документ даже, его приводят различные информационные ресурсы, что им проще отказать в прокате, чтобы не вызывать гнев…

Прошкин: Это не документ, я читал, это высказывание одного из чиновников Министерства культуры.

Казнин: …Чем потом судиться…

Прошкин: Во-первых, мы, конечно, хотели бы, чтоб состоялся какой-то диалог с Министерством культуры, мы хотим, чтоб Министерство культуры знало нашу позицию, причем это не моя, безусловно, позиция, письмо подписано просто мной, поскольку мне выпало несчастье быть председателем Киносоюза. Безусловно, мнение Киносоюза, я думаю, значительно шире большого числа кинематографистов, что это, действительно, акт цензуры, подобных вещей не было. Главное, я не понимаю его смысла. Понимаете, на наших экранах шли фильмы «Идиоты» и «Антихрист», «Девять песен» Майкла Уинтерботтома, где полфильма занимаются натуральным сексом и прочее.

Писпанен: Во многих фильмах есть сцены насилия и сцены секса, и сцены употребления наркотиков, алкоголя и так далее, но невозможно же просто взять все и запретить, и только мультики гонять – прокатывать по стране?

Прошкин: У меня подозрение, что постепенно все туда и идет.

Казнин: Это же, как объясняют в Министерстве культуры, фильм подпадает под закон о защите детей, да?

Прошкин: Насколько я знаю, это закон требует предупреждать о содержимом, о том, что есть там сцены насилия, лексика…

Писпанен: Для этого же есть планки вот эти вот, типа «Дети до 18».

Прошкин: Сейчас еще это пишется, что существует такая-то лексика, что-то еще, это все появилось как раз после этого закона, плюс есть, да, ограничение по возрасту, понимаете? Более того, мы говорим о картине, чей выпуск планировался в формате 20 копий. Я не знаю, хорошая эта картина или плохая, я не видел, но, тем не менее, у нее есть призы Роттердамского, довольно радикального, фестиваля, есть определенная аудитория, которая следит за подобными картинами. Эта картина ей была бы интересна. Я не очень понимаю, в чем сыр-бор. На мой взгляд, в этом вообще во многом как бы есть такой жест, что все, ребята, теперь мы будем жить… Теперь мы будем жить правильно. Этого не будет, того не будет, вы держите себя в рамках. На наш взгляд, это немножко странное поведение.

Писпанен: Извини, пожалуйста. А можно это связывать… Сэм Клебанов напрямую обвиняет в запрете проката этого фильма Ивана Демидова, который стал замминистра культуры с недавнего времени. А до этого был человеком, как это назывался? «Спас», киноканал «Спас» - это религиозная кинокомпания. Он был гендиректором ее, человек, говорят выцерковленный и очень сильно поверивший в слово Божие и так далее. Вот потому, что его лично оскорбило увиденное в картине?

Прошкин: Мне сложно сказать, я хотел бы задать этот вопрос. Во-вторых, хотел бы понять какая была процедура все-таки лишения картины прокатного удостоверения.

Писпанен: Такое было вообще в истории российской?

Прошкин: Я не большой специалист. По-моему, нет. Я помню, как все недавно потешались над Украиной, которая с недавних пор тоже полюбила не давать прокатные удостоверения, они долго думали – давать или не давать фильму «Матч». Это все у меня и моих товарищей вызывало просто какой-то хохот. Вдруг мы в этом хохоте оказались. Нам хотелось бы понять, чем это все вызвано не на уровне отговорки, а понять серьезные мотивы, а, во-вторых, конечно, мы хотим понять, какая была процедура. Сэм Клебанов говорит, что ему сказали, что Демидов затребовал диск, посмотрел диск и принял решение. Но это невозможно. Не может, с моей точки зрения, замминистра культуры единолично принимать такие решения.

Меня вообще потрясает, что мы так бьемся над фильмом «Клип», который должен выйти на 20 копий, а та пошлятина, которая забивает телеэкраны и киноэкраны, на самом деле, и, собственно, сегодня, я знаю, что все требуют, например, правительство требует от русского кино большей популярности, повышения доли проката, но долю в прокате во многом создают вот эти чудовищные пошлейшие комедии. Министерство культуры это не возмущает и это не обсуждает, зато мы обсуждаем и запрещаем картину, чей резонанс был бы минимален.

Казнин: Такой запрет, он ведь только подхлестнет интерес, в том числе и подростков, которые легко, наверное, смогут ее потом где-то найти, скачать?

Прошкин: Кто-то мне сказал, что она чуть ли не уже есть в сети. Я думаю, что после запрета количество скачиваний увеличилось в разы.

Казнин: Мы же знаем, как люди ходят на такие фильмы, когда 20 копий: в 13.00, до 21-го года, в небольшом кинотеатре 7 человек-киноманов сидит и смотрит.

Прошкин: Слушайте, у нас чуть ли на каждый день, вот я знаю по каналу РЕН ТВ идет вот эта программа для взрослых, где вся цель этой программы – это вызвать у зрителя сексуальное возбуждение, то есть, я не знаю, это порно, эротика, все что угодно. В этом фильме, если подобные вещи использованы, то с другой целью, понимаете? Это так или иначе произведение искусства. И фильм, который идет в кинозале для ограниченного количества людей, не все же туда пойдут, и доступный массовый телеканал… мне кажется, здесь большая разница.

Писпанен: Вы будете пытаться выцарапать из Минкульта хоть какое-то определение того, что подпадает под запрет?

Прошкин: Безусловно. Во-первых, для начала нужно вообще понять - откуда эти запреты взялись, какова процедура тогда этого запрета. Но, с моей точки зрения, безусловно, этот шаг, особенно сегодня, опасен потому, что, на мой взгляд, он просто показывает с каким настроением новое руководство Минкульта взялось за работу. Учитывая то, что сейчас Министерство культуры разрабатывает так называемую «дорожную карту» очередной реформы русского кинематографа, и мы отчасти участвуем в этом процессе как эксперты, мы слали свои предложения, потом прислали сборники этих предложений, но я очень опасаюсь, если эта «дорожная карта» будет в том же стиле, то, собственно, не только Милош будет плохо, но и русскому кино вообще.

Казнин: Для вас есть какая-то граница, за которую все-таки заступать нельзя? Есть граница, переступив за которую, фильм действительно нельзя показывать в кинотеатрах?

Прошкин: Есть закон. Что у нас запрещено? Разжигание, пропаганда и прочее. На мой взгляд, в этих случаях всегда нужно ориентироваться на закон, на основании только закона можно что-то запретить. Провокация – это один из способов искусства, раздражение – это один из способов искусства, поэтому, да, у каждого эти границы свои, как у авторов, так и у зрителей.