Путин и Ельцин в одном флаконе: почему русские политики так полюбили Трампа

В прошедших широким фронтом аналитических программах на федеральных каналах выборам в США уделялось такое внимание, как будто выборы эти — у нас. И дело, как мне кажется, не в том, что американский избиратель, посмотрев «Вести недели», проголосует за Трампа, а в особой русской любви Кремля к Трампу как к социально близкому, так это называлось в сталинские времена.

Вот, что Солженицын писал о Трампе еще в «Архипелаге ГУЛАГ»: «Как‑то в 46‑м году летним вечером в лагерьке на Калужской заставе блатной лег животом на подоконник третьего этажа и сильным голосом стал петь одну блатную песню за другой. И никто из надзирателей, воспитателей, вахтёров не помешал ему. Пропаганда блатных взглядов, стало быть, вовсе не противоречила строю нашей жизни, не угрожала ему».

Трамп максимально соответствует образу нового русского из анекдота или сериала, если у него засорилась пепельница в мерседесе, он меняет мерседес целиком. Внешне он похож на героев Тарантино, столь любимых русский публикой. Хиллари же — партийная секретарша, зануда, даже, в отличие от мужа, на саксофоне сыграть не может.

Трамп — наш. В том смысле, что он сочетает в себе лучшие черты и Путина, и Ельцина. Легко можно представить Трампа, дирижирующего оркестром или танцующего с Джастином Тимберлейком, на лошади в Вайоминге или в гидрокостюме с амфорами в Калифорнии. Хиллари рассматривают под микроскопом, потому что весь ее вид свидетельствует — она честна, как школьная библиотекарша, и уж если она скрыла пожертвования в свой фонд или писала секретные письма с личного гаджета, это государственное преступление.

Трампу в нашем представлении можно все. Он воскрешает образ тех американцев эпохи журнала «Крокодил» и баронов‑разбойников, о которых мы читали у Драйзера и которыми наши отцы восхищались, пока государство их ненавидело. И которые близки нам с детства. За это мы и любим Трампа, поверхностно и нежно – для нас он мистер Твистер-Бывший министр.

Фото: Lucas Jackson / Reuters