«Я не боюсь»: интервью с Мариной Литвинович, которая выдвинулась в Госдуму

Здравствуйте. Спасибо вам большое, что пришли. И прежде всего хочу вас спросить, насколько вы, вообще смело, конечно, насколько вы верите в то, что вас допустят до выборов?

Некоторая вера у меня есть. Она, во-первых, основана на том, что партия «Яблоко» меня все-таки собирается выдвинуть.

Вы убеждены в том, что она…

Ну, процентов 95 у меня есть уверенности. И никаких сигналов, скажем так, о том, что что-то не так, я пока не получала. Понятно, что все может измениться, и мы с вами понимаем, что до объявления выборов остается буквально неделя-две, это должно буквально вот сейчас произойти, с чем и связаны, мне кажется, сегодняшние события, вчерашние эти аресты и уголовные дела, и уголовные преследования против тех оппозиционных кандидатов, которые тоже собирались выдвигаться.

А вам никакие сигналы не поступали о том, что пора бы передумать?

Мой сигнал я уже получила, свой сигнал, меня выкинули из Общественной наблюдательной комиссии. Но я же сразу сказала, не хотите, чтобы я там работала — буду в Думу баллотироваться. Этот выбор сделан. Посмотрим, вы знаете, я в общем не боюсь.

И мне кажется важным, я почему сегодня еще сделала это заявление, потому что мне хочется поддержать людей. Во-первых, поддержать ребят, Гудкова, Андрея Пивоварова, потому что все-таки они мои коллеги, я их много лет знаю, и все, что с ними происходит, это крайне несправедливо.

И я хочу, чтобы люди, которые поддерживают оппозиционных политиков, и сами как бы имеют оппозиционные взгляды, чтобы люди не унывали. Потому что вот эти события, вчерашние и сегодняшние, вот после них, мне кажется, люди просто подумали, ну все, это конец, что больше ничего не получится, и все уныли. Я не хочу, чтобы люди унывали, я хочу, чтобы люди поддерживали из последних сил, если есть кого поддерживать, ну вот, в частности, меня можно пока поддерживать. Я начинаю свою кампанию, я буду идти на выборы. Как долго я зайду, я сама не знаю пока, но я буду двигаться. Мы этого с вами не узнаем, пока я не двинусь. Поэтому…

А какова процедура, Марин? Давайте попробуем понять, до какого момента вы можете продвинуться. Подписи вам не нужны?

Да, мы с вами понимаем, что подписи собирать бессмысленно. Мы видели в 2019 году, что даже если вы собираете идеальные подписи, вас все равно могут не зарегистрировать, поэтому я бы хотела выдвинуться от партии «Яблоко». И теперь, конечно, все зависит от этой партии, от ее съезда, который пройдет или в конце июня или в начале июля, и делегаты должны выдвинуть меня, ну и других кандидатов. Кстати, как они должны были тоже выдвинуть и Гудкова, и других людей…

Александра Соловьева, например.

Да, и Соловьева они планировали.

Который тоже сегодня ровно на этом месте сидел в нашей студии, и который подозревает, что партия скорее откажется от таких перспектив, поскольку…

Я верю в лучшее. Во всяком случае, а как без веры, я надеюсь, что все-таки партия меня выдвинет, а там посмотрим.

Хорошо. А кто будет противостоять вам, Марина?

У меня очень интересный округ. В этом округе «Единая Россия», скорее всего, не будет выставлять кандидата.

Как интересно. А почему?

И в этом округе они его, так сказать, «сдают», отдают, хотя это очень странное понимание, как будто это какая-то торговля на рынке, они его отдают «Справедливой России» и представителю этой партии Галине Хованской, которая уже много лет избирается в этом округе, она уже около 30 лет является депутатом. И написано, вообще везде пишут в СМИ, что, дескать, «Единая Россия» отдала этот округ «Справедливой России», дескать, уже она там победила, то есть можете не пытаться.

Но я считаю, что шансы у меня неплохие, потому что все-таки Хованская давно депутат, она уже женщина немолодая, ей 78 лет вот будет, у нее нет той энергии, которая у нее была раньше. Хотя я ней очень неплохо отношусь, она действительно…

Мы с ней знакомы.

Мы с ней шапочно знакомы, она известна своими действительно делами в сфере ЖКХ, но мне кажется, что нужны новые люди. Нужны новые представители во власти и нужны люди с более свежими идеями, с новыми идеями. Я себя к таким, безусловно, отношу, потому что в общем вся эта Дума, там все-таки сидят люди устаревшие, они просто уже отстали от жизни очень сильно.

Скажите, пожалуйста, понятно, как вы будете вести кампанию, будете встречаться с людьми, разумеется, и проводить вот эти собрания, как это делают любые кандидаты. Меньше будет, наверное, у вас возможностей, чем у тех людей, которые выдвигаются от «Единой России», очевидно.

Но тем не менее, давайте сейчас все-таки более подробно поговорим о тех, кого задержали, о тех, кого арестовали, об Андрее Пивоварове, о Дмитрии Гудкове. Вот сейчас «Проект» пишет, что у Гудкова был, правда, очень хороший рейтинг, у него были большие шансы, узнаваемость, победить на выборах в Государственную Думу в сентябре в том округе, где он планировал выдвигаться, и именно поэтому было принято решение о том, чтобы его «закрыть», простите мне это слово.

Насколько вам кажется эта версия убедительной? Ведь как бы когда мы ее произносим, такое ощущение, что это какой-то совсем нереальный мир, то есть это беспредел, это беззаконие и это отсутствие всяких вообще рамок и границ. Мы уже в такой ситуации?

Мы уже давно в такой ситуации. Понимаете, мы все ждем, когда же там наконец дно появится, мы ногами его почувствуем, а оно все отодвигается вниз. Понимаете, не бывает так, что мы остановимся на каком-то этапе, и власти нам скажут — ну всё, как бы мы пережали, идем обратно, больше мы не будем вас давать. Но так не бывает, это же все просто, давление может быть бесконечным.

Да, это во что-то выльется рано или поздно. И надо сказать, понимаете, что вообще они боятся Гудкова действительно, потому что я уже сейчас начала встречаться с людьми, разговаривать, и я вижу, насколько, во-первых, люди разозлены происходящим, насколько они недовольны ситуацией в стране и недовольны «Единой Россией».

Я напомню, что рейтинг «Единой России» в Москве, по данным «Левада-центра», иностранный агент, подчеркну я, «Левада-центр» на территории Российской Федерации, 15% по последним данным, которые мы видели.

Вы как правозащитник, как человек, который состоял в Общественной наблюдательной комиссии, как вы считаете, можно ли что-то сделать для их вызволения в рамках закона? Это раз.

А во-вторых, каждый раз, когда мы обсуждаем дела подозрительные, мягко выражаясь, то сразу же, естественно, вспоминаешь о том, что Россия состоит в Совете Европы, что Россия пока еще подчиняется решениям ЕСПЧ, Европейского суда по правам человека. Вот этот фактор, он вообще перестал влиять на решения или пока еще существует?

Он никогда не оказывал прямого влияния. Европейский суд по правам человека, он может вмешиваться только в таких, самых экстренных ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти.

Вот они пытались вмешаться в дело Навального, безуспешно, скажем так.

Все равно это безуспешно, потому что, слава богу, в общем все не так страшно было. Понимаете, вот с Гудковым я еще вот что хочу сказать, конечно, сегодня мои коллеги из Общественной наблюдательной комиссии его посетили в изоляторе на Петровке…

Говорили с ним.

Да. Просто вот один факт того, что он туда попал… Вот, знаете, бывает такое, что человек вот ну не должен туда попадать, это то место, где Дима Гудков не должен был просто оказаться.

Почему?

Ну потому что это то место, где все-таки мы привыкли видеть людей, совершивших убийства, разбой, грабежи. Вот как-то мне даже, знаете, даже в голове эта мысль не укладывается, и то, что Дима может оказаться в СИЗО, вообще тоже…

Что можно сделать? В общем, бороться. Бороться в суде, привлекать публичное внимание, потому что, конечно, это такой беспредел, мне кажется. Понимаете, они ничего не могут сделать политически, они могут делать только с помощью силовых действий. И это не новость, поэтому надо делать все, что мы можем, и в суде бороться, и…

Но ОНК ослаблена.

Да, ОНК ослаблена, конечно.

Правозащитное сообщество лишилось, лишается последних рычагов давления на власть. Совет по правам человека при президенте тоже…

Я так понимаю, они тоже не очень хотят обсуждать эту тему. Но мы с вами существуем в неких вот обстоятельствах, в которых действительно, увы и ах, очень мало остается возможностей на что-то повлиять.

Очень много зависит, конечно, от самих людей, чтобы люди… Вот самое главное, я хочу, чтобы люди не унывали, потому что вот очень хочется расстроиться, заплакать, лечь в кровать, отвернуться к стенке и говорить, что все кончилось. Но, понимаете, все равно надо как-то сдерживаться и поддерживать тех, кто еще как-то борется, тех же правозащитников, которые остались, тех политиков, которые еще что-то делают. Не унывать.

Против которых еще не возбуждены уголовные дела, против тех, кто еще не сидит…

Поэтому вот просто обращаюсь к вашим зрителям — не унывайте. На самом деле победим, просто тяжелый путь. У нас впереди тяжелый путь, но мы обязательно прорвемся.

Спасибо. Благодарю вас.