«У государства выиграть нельзя»: Леонид Гозман — о проигранном суде RT и Красовскому

Здравствуйте, Леонид.

Добрый день.

Вы разочарованы?

Нет, ну что вы. Вы знаете, Russia Today это ведь государство, а у государства у нас выиграть нельзя. У нас суды перешли на новый уровень жизни — кроме того, что они беспредельно и бессудно защищают систему, они стали выполнять такую жреческую функцию, знаете, они защищают символы и тех, кто охраняет эти символы. Вот Russia Today здесь, конечно, в первом ряду, выиграть было невозможно.

То, что вопреки здравому смыслу абсолютно удовлетворят эти претензии в полном размере, вот этого мы действительно как-то не ожидали, это мы несколько удивлены. Конечно, мы будем подавать апелляцию, конечно, мы пойдем в Страсбург, конечно, мы в Страсбурге выиграем, конечно, деньги, которые мы отсудим в Страсбурге, мы передадим на помощь политзаключенным, потому что грех такое брать себе. Ну вот, а Антон Красовский на некоторое время разбогатеет на 300 тысяч рублей, ему, наверное, нужно.

Когда вы будете ему платить?

Только тогда, когда решение вступит в законную силу. Знаете, мы сначала подадим в апелляционную инстанцию, там будем разбираться.

А это был Арбитражный суд?

Это был Арбитражный суд, будет еще одна инстанция. Там, знаете, забавная вещь такая, когда Красовского спросили, с чем связана такая совершенно безумная сумма, знаете, 300 тысяч рублей все-таки, между прочим, деньги, это 30 тех детских пособий, за которые вся страна со слезами на глазах благодарила Владимира Путина. Помните, 10 тысяч на семью? Это штук шесть месячных зарплат и так далее.

Вот когда его спросили, за что такая, почему такая безумная сумма, то сказано было следующее, вопреки, кстати, праву, он сказал, что это для того, чтобы я больше никогда не осмеливался хулу наводить на Russia Today и лично на него, то есть это такая воспитательная мера по отношению ко мне.

И что же вы думаете на этот счет, Леонид? Будете ли вы наводить хулу?

Вы знаете, я думаю на этот счет вот что. Вы знаете, Катя, вот в нашей стране было много людей в разные ее периоды, которые ради того, чтобы говорить правду, шли не только на материальный ущерб, а на смерть, уж простите за пафос, но это вообще серьезное дело. Я, конечно, не сравниваю себя с героями, с советскими диссидентами, с декабристами или с кем-то, но на фоне этих людей ну как-то стыдно трусить, стыдно сдаваться и так далее. Поэтому, конечно, я продолжу делать и говорить то, что я делал и говорил в том, чтобы разоблачать Russia Today и те преступные государственные практики, которые они защищают.

Но вообще эта проблема, конечно, проблема этого суда, она выходит за мою личную проблему, за то, что вот теперь я должен, видимо, буду довольно долго дружить с Russia Today. Знаете, негодяев много ведь существует, нельзя со всеми бороться. Если кто-то выбрал тебя, ты должен отвечать, ну что поделать, поэтому у меня с ними будет длительный роман, по-видимому.

Но вот за пределами моего личного случая это очень важно, то, что происходит. Смотрите, во-первых, суды стали защищать уже не только государство, но и обслуживающий персонал, они уже для этого используются. Самое страшное обвинение, за которое, собственно, они и обиделись, это не то что я там как-то их грубым словом назвал, их грубым словом называют вообще каждый день по многу раз, они к этому привыкли, а они обиделись на то, что я сказал, что они связаны со спецслужбами, понимаете.

Откуда у Красовского содержание нашего с Игорем разговора, который был за несколько часов до этого по телефону? Откуда, кто прослушивал? Может ФСБ, может ЦРУ, может «Моссад», я не знаю, но с кем-то они связаны. Посмотрите, вот эти патриоты, которые так вообще преданы всему, которые так восхищаются всем, они считают намек, или там, не знаю, утверждение, что они связаны со спецслужбами, страшным оскорблением. Это, кстати, хороший рейтинг, хороший показатель рейтинга спецслужб.

И вообще, вот на их стороне сила, они могут сажать в тюрьму людей, они могут штрафовать, они могут ограничивать в передвижении и так далее. И вот на самом деле очень важно, чтобы мы все-таки, нельзя требовать самопожертвования и героизма от человека, но чтобы мы все-таки сопротивлялись, каждый вот в той ситуации, в которой он волею судеб оказался. Я постараюсь сопротивляться, разумеется. Я не собираюсь сдаваться.

Вы рассказали в «Новой газете» о том, что содержание вашего разговора было передано Антону Красовскому. А что за разговор это был? Давайте напомним нашим зрителям, которые, может быть, не знают или не помнят деталей.

Смотрите, мне позвонила какая-то девушка, сказала, что она из Russia Today и пригласила на запись какой-то программы. Я сказал, что я к вам на запись не пойду никогда, потому что я вам не доверяю, я считаю, что после рукопожатия надо пальцы пересчитывать там, ну и так далее, и я опасаюсь, что вы всё перемонтируете с точностью до наоборот. Она говорит: «А в прямой эфир придете?». «В прямой эфир приду, пожалуйста. Я ко всем хожу на прямые эфиры». И они меня позвали на прямой эфир.

Перед тем, как идти на этот прямой эфир, я позвонил Игорю Яковенко, который очень хорошо знает деятельность Russia Today, и с ним советовался про редакционную политику Russia Today, где они врут там, и так далее, про это был разговор на самом деле. Когда я пришел в студию к ним, то Красовский начал разговор с того, что хорошо, что вы пришли, у нас тут многие беспокоятся, говорят, что Гозман едет с каким-то досье на Russia Today, на Путина и на Симоньян, которое ему дал Игорь Яковенко.

Вот, спрашивается, вопрос — откуда Антон Красовский мог знать, что я разговаривал с Игорем Яковенко и разговаривал о чем-то, связанным с Russia Today? Ну, Путина он приплел маленько зря. Кстати, в иске их сказано, одно из оснований, вот на что они обиделись, что я сказал, что я им не доверяю, то есть они потребовали, чтобы суд заставил меня им доверять. Понимаете, такого суда еще не придумали, к сожалению для них. Такого еще нет.

Да, пока еще сложно это сделать. Я вас благодарю.

Вам спасибо.