«Они хотят, чтобы наши танки встречали с кадилами»: Андрей Кураев о новом «крестовом походе» РПЦ на Константинополь

Добрый вечер. Как вы считаете, насколько вероятно, что Русская православная церковь порвет отношения с Константинопольским патриархатом, как об этом заявил на выходных митрополит Иларион? И что это будет значить?

Сейчас это, конечно, его угрозы, не тронь меня, а то укушу, но то, что слово «война» произносится, в том числе и Легойдой, главой Синодального отдела информационного, то, что говорит митрополит Иларион, это очень серьезно. Надо сказать, что Константинополь таких слов вообще не говорит, со стороны Константинополя никаких обвинений в адрес нашей церкви, в том числе киевского нашего митрополита, не звучит. Здесь война ведется в одностороннем порядке. Поэтому в общем получается, что в случае разрыва, объявления о разрыве отношений, зачинщиками конфликта, как ни странно, станем мы.

А почему Москва так резко выступает, так резко реагирует? И вот вы упомянули слово «война», я еще прочитала заявление все того же митрополита Илариона, который заявил, что если раскольники начнут захватывать лавры, тысячи людей соберутся, будут защищать эти обители, и прольется кровь. Вот такие еще фразы звучат.

Видите ли, проблема в том, что кто станет носить это почетное прозвище «раскольник», при раскладе, который может последовать. Если украинские, скажем так, свидомые громадяне, они будут в Константинопольской церкви, которую признавать будет большинство православных церквей мира, а мы не будем, тогда мы, скорее, там будем раскольниками. И с точки зрения политической, социологической, ментальной, это уже будет меньшинство жителей Украины. И об этом тоже надо думать, потому что идеи, которые сейчас озвучиваются, они ведут именно к интеллектуальной деградации, к культурной деградации, по той причине, что сама по себе жизнь в изоляции, жизнь в таком постоянном огрызании, в поиске, а как бы еще укусить этих самых восточных христиан или западных, напротив, потому что большинство паствы Варфоломея в Америке. Какую бы ересь у них найти — а вот то, что они на скамейках сидят, не ересь ли это? А то, что они разрешили священникам второй раз жениться, это уж точно ересь. Вот сейчас начнется этот спор.

А затем озвучиваются постоянные идеи, в том числе Чаплиным, о том, что мы в ответ должны Варфоломея так укусить — признать раскольников на их территории, то есть тех стояльцев за старый календарь, за войну против католиков и так далее, так называемые истинные православные раскольщики. Но дело в том, что это признание их означает принять внутрь себя сильнейшую дозу яда, потому что как раз именно эти люди, их стилистика жизни, смысл их жизни именно в том, чтобы найти бункер и там законопатиться всецело от современного мира, обвинив во всех своих проблемах не психиатров, не психологов, ни самих себя, а жидомасонов.

Как вам кажется, насколько все-таки вероятно, что на Украине в ближайшее время появится своя поместная церковь? Некоторые шаги уже сделаны в этом направлении, как я уже сказала, Константинопольский патриархат уже назначил своих епископов на Украине, и в октябре будет заседать Синод Константинопольской церкви. Я так понимаю, что вопрос о признании может быть рассмотрен в октябре.

Да, я думаю, что стратегическая цель вполне ясна, сроки ее достижения не так ясны. Вы не правы, Константинополь не назначал своих епископов на Украину, он назначил туда своих послов, но в принципе любой человек может своих представителей послать, знаете, поезжайте, разберитесь, что там происходит. Это ни в коем случае не повод для войны. Эти епископа два, назначенных, этнические украинцы, но они даже в постановлении константинопольского Синода сохраняют свои прежние имена, имена своих кафедр, которые связаны с Канадой и США, то есть никто из них не называется митрополитом Киевским.

А все-таки как можно объяснить стремление на Украине создать поместную церковь? Это какой-то политический вопрос, после всего, что произошло между нашими странами за последние годы?

Ну нет, этот вопрос очень старый, ему много столетий. В общем, конечно, украинцам непонятно, почему они не имеют права на создание поместной церкви, в отличие, скажем, от крохотной чешской общины православных, у которых автокефалия есть. Поэтому действительно право-то их вполне законное, вопрос в другом, почему Москве так не хочется отпускать. Я вижу только один аргумент, который иногда звучит публично за нецерковными стенами, а в церковных стенах — между собой, смысл такой: мы дождемся такого кризиса на Украине, такого наконец властного решения нашего вождя, что наши танки пройдутся по Крещатику, и нам очень важно, чтобы их встречали кадилами, с воплями «Аллилуйя!» и так далее. То есть единая церковь, украинская единая с Москвой, — ну это просто хорошее средство для грядущей, мечтаемой реинтеграции Украины в состав Российской империи.

Скажите, когда вы последний раз были на Украине? Как вам кажется, какова там атмосфера? Вот реально люди могут выйти, как, например, говорит митрополит Иларион, и захватывать лавры?

Может быть все. То есть на самом деле украинский народ не в меньшей степени травматизирован и подвержен истерикам, чем наше население. Тоже там телевидение работает, к сожалению, скорее в разрушительную сторону, то есть может быть все. И вот именно поэтому я полагаю, что сегодня главная работа наших дипломатов должна быть не в том, чтобы проклинать Константинополь, а в том, чтобы включиться в этот органический естественный процесс автокефализации Украинской церкви, но при этом обговорить права для той группы, не важно, сколько будет этих людей, может быть, 1% населения, которые все-таки пожелают остаться в единстве с Русской церковью. Вот сейчас все бы усилия, всю гениальность наших дипломатов направить бы на решение этой проблемы, добиться ясных гарантий для этого меньшинства.

Спасибо вам большое за ваши слова.

Фото: ТАСС