Францию ослабил ещё Саркози?

Монгайт: Скажите, пожалуйста, как вы считаете, почему Париж и Франция в целом оказалась не готова к такой масштабной террористической атаке? Все-таки семь разных точек...

Авдеев: Ну, трудно судить почему они оказались не готовы, тем более после свершившегося сейчас, когда у нас у всех чувство сейчас солидарности с Францией. Мы разделяем их печаль и несчастье, и отвечать на этот вопрос сложно. Я думаю, что французы сами будут искать ответ на этот вопрос, и после нескольких дней траура и общей печали, французский такой картезианский настрой в обществе будет анализировать ситуацию, и разбор полетов начнется как в правительстве, так и в парламенте. Но я не сомневаюсь, что и политические силы Франции и гражданское общество Франции будут аналитически рассматривать ситуацию сложившуюся, причины этого происшедшего.

Разбор полетов начнется как в правительстве, так и в парламенте

Самое главное, причины того, почему удалось этот акт допустить в ситуации, когда был футбольный матч, когда были повышенные меры безопасности, когда действительно надо было сделать все, чтобы ничего не произошло. И именно в это время, во время ожидаемых случайностей, если можно так сказать, в период когда все начеку, именно в это время террористы совершили свой акт. Вопросов, конечно, много возникает, но я думаю, что французское общество само ответит на эти вопросы и ответит честно. Кроме того, нам следует ожидать, конечно, и изменение соотношения сил в политическом спектре Франции. Отток избирателя от поддержки социалистов, начнется борьба за влияние в правом спектре. Наверное, все это станет предметом не только анализа, но и ожесточенной политической полемики в парламенте, в прессе, и в стороне не останется никто из нынешних французских лидеров. Все будут выражать свою версию, и каждый из них, конечно, будет работать на своего избирателя.

Монгайт: Как вы считаете, связаны ли эти теракты, все-таки, с какими-то событиями во внешней политике Франции? Почему все-таки террористы выбрали своим объектом Францию? Можно ли сказать, что французское правительство допустило какие-то провокации, ошибки?

Авдеев: Ну, во-первых, Франция всегда являлась символом европейских свобод, и удар по Франции — это удар по европейской цивилизации.В глазах тех сил, которые готовили и совершили этот акт, конечно, Франция — это символ, и тем более с ее республиканским строем, с ее очень сильным европейским гражданским обществом. Соблазнительно именно на примере Франции показать уязвимость Европы и показать, как этого хотели, видимо, террористы, порочность такой цивилизации. Во всяком случае, Франция сейчас ослаблена, она ослаблена уже много лет. Это тоже данность. Франция ослаблена в результате изменения соотношения сил между членами Евросоюза в ходе евроинтеграции. Евроинтеграция сейчас вышла на уровень объединения в сфере безопасности и обороны, и здесь были разрушены галлийские подходы и принципы. Кстати, разрушил это Саркози, он ввел Францию обратно в военные институты НАТО, он был инициатором агрессии против Ливии. В свое время перед выборами для Саркози было характерно деление террористов на хороших и плохих. Хорошие — это борцы за свободу, и он указывал в наш адрес, а плохие — это те, кто боролся против Франции.

Франция ослаблена в результате изменения соотношения сил между членами Евросоюза в ходе евроинтеграции.

Надо отдать должное, Саркози менял свои взгляды в ходе политических событий, и сейчас он больше говорит о независимости Франции, о необходимости укреплять ее позиции в мире, но время упущено. Сейчас у Франции нет рычагов противовеса против германского гиганта, экономика Франции процентов на 60 зависит от экономики Германии. Печатный станок денежный находится в Германии. Франция, хотя и член Совета Безопасности, постоянный член Совета Безопасности, потеряла притягательность в третьем мире. Голлизм, в том числе и силами Саркози и его сторонников, остался на задворках политики, но остались носители голлизма, остались те, кому притягательны эти идеи. Поэтому очень, мне кажется, политически ловко это использует Марин Ле Пен, которая отмежевывается от одиозных взглядов своего отца, его исключили из партии. Уже нет у Марин Ле Пен и ее окружения таких шокирующих лозунгов, которые были десять лет назад у Ле Пена. И многие голлисты, бывшие голлисты, те, кто не могут себя найти в партии Саркози, с надеждой смотрят на Марин Ле Пен, поскольку она все-таки обретает и берет на вооружение эти голлистские лозунги. И я думаю, что, конечно, избиратель повернется в ее сторону, особенно правый избиратель, который не может себя найти в нынешнем правом центре партии Саркози и так далее. Это не значит, что сейчас мы предсказываем победу на выборах партии Марин Ле Пен, Франция страна сложная, все может повернуться и в обратном направлении, но в любом случае, я думаю, что политические партии Франции сейчас сделают общий вывод о том, что Франция ослаблена не только в борьбе с терроризмом, но она ослаблена и внутри Евросоюза. Она потеряла инициативу, потеряла лидирующие позиции тогда, когда Евросоюз продумывал варианты, независимо от НАТО, независимо от американцев, политической системы и системы обороны.

Монгайт: Александр Алексеевич, а скажите, пожалуйста, вы, наверное, слышали, что предполагается, что террористы имели французские паспорта и были гражданами Франции. Как справиться с этим, когда террористы это твои собственные граждане, это твои соседи? То же самое, собственно, происходило во время теракта в Англии, когда выяснилось, что террористы — это те самые легальные британцы, дети эмигрантов, не беженцев, а именно эмигрантов.

Авдеев: Ну, во Франции оригинальное, совсем иное, чем у нас, законодательство в отношении гражданства. Во Франции любой человек, родившийся на территории Франции, может стать гражданином Франции автоматически. Поэтому первая миграция из Африки в 50-е годы, когда надо было набрать рабочих на заводы Renault, она была приезжей, но потом у них родились дети, внуки, сейчас правнуки, и так далее. И уже три поколения во Франции жителей севера Африки, либо Центрально-Африканских стран носят французские паспорта.

Внедрить человека с французским паспортом, либо завербовать его, это все реально

У них право гражданства это право земли, на которой вы родились. Если брать в цифрах, то сегодня примерно более 10 миллионов французов имеют происхождение арабское либо африканское, но большинство это достойные люди. Во Франции в гражданском обществе чужды расизм, ксенофобия и так далее, но среди этой огромной массы людей всегда имеются подонки, так, как они имеются и среди коренных французов. Поэтому внедрить человека с французским паспортом, либо завербовать его, это все реально. Вербуют не только в ИГИЛ (организация «Исламское государство» признана в России террористической организацией и запрещена на территории РФ) во Франции.

Монгайт: Александр Алексеевич, простите, у нас совсем мало времени, у меня последний короткий вопрос. Представители запрещенного в России «Исламского государства», которые взяли на себя вину за этот теракт, ответственность за него, сказали, что следующими будут Лондон, Рим и, если я не ошибаюсь, еще какое-то государство. Рим, узнав и услышав об этом заявлении, предпринял какие-то дополнительные меры, связанные с безопасностью? Как вы думаете, причем здесь Рим?

Авдеев: Рим, все-таки, это вечный город, это тоже символ европейской цивилизации, причем символ христианской цивилизации. Что касается безопасности, то я тоже вижу на сегодня в Риме очень много полицейских, контролируются все основные перекрестки, узлы связи, железнодорожные вокзалы. И должен сказать, что итальянские власти предприняли, вот зрительно, так как я это вижу, предприняли срочные меры, и они довольно внушительные. Что касается угроз, то сейчас ИГИЛ, терпящий сокрушительное поражение в самой Сирии, конечно, будет угрожать и лозунгами, и терактами, и так далее. Надо оставаться бдительными и добивать их в Сирии, в Ираке и на Ближнем Востоке.

Монгайт: Спасибо большое. Это был бывший посол России во Франции, ныне Посол в государстве Ватикан Александр Авдеев.