Какой валютой запасаться перед окончанием эпохи доллара

Белоголовцев:  Вы написали заметку на «Слоне» под названием «Почему закат доллара неминуем?». Почему закат доллара неминуем, с вашей точки зрения?

Дьяченко:  Заметка немножко про другое. Заметка про то, что немножко рано сейчас говорить про закат доллар, а в целом, если на долгосрочную перспективу, то закат доллара - это естественное событие, естественный процесс, который происходит из-за того, что другие страны, помимо США, улучшают свое благосостояние, у них растет ВВП. Это Китай, Россия, Бразилия, ЮАР и прочие страны. То есть за счет того, что их вес в экономике увеличивается, доллар автоматические будет снижать свой вес в мировой экономике.

Белоголовцев:  Помимо экономических процессов, связанных с ростом или стагнацией, здесь же есть очень важный вопрос, который на статусе доллара. Насколько вопрос статуса доллара, как главный мировой резервной валюты, тесно связан с процессами роста экономик? Насколько это сепаратные или наоборот неразрывные процессы?

Дьяченко:  Очень хороший вопрос. И как раз это несоответствие статуса в головах людей- статуса доллара и его реальной роли в экономике как раз и провоцирует эффект экономической эффективности той или иной экономики. На примере Китая:  доллар относительно дорогой, китайский юань считался дешевым. Это нам так кажется. Постепенно китайский юань укреплялся, и это тенденция, на которую мы смотрим. А есть еще подводная часть – это эффективность китайской экономики. То есть насколько при этих соотношениях курсов китайские компании могут зарабатывать денег. На самом деле эффективные курсы движутся несколько иначе. И эффективность китайской экономики, то есть та прибыль, которую китайские компании могут генерировать, не такая большая.

Белоголовцев: Регулярно региональные державы, развивающиеся державы заявляют о желании\готовности перейти на расчеты без долларов, на расчеты в юанях, на расчеты в рублях и так далее. Это реальная перспектива или это больше риторика и политика?

Дьяченко: Я думаю, что это реально в долгосрочной перспективе. На текущий момент это риторика. Последний раз, когда мы это слышали, это очень было популярно, вплоть до того, что даже биржевые площадки  будут торговать нефтью в любых других валютах, но только не в долларах США. Это было в момент кризиса, вроде как США виновно в кризисе, и доллар так популярен в мире, мы к нему все так привязаны, это и провоцирует ситуацию, когда кризис, возникший в одной стране, распространился по всему миру. На самом деле немного по-другому. Доллар- да, он стал очень удобной валютой для международной торговли, когда все верят, что данная бумажка… Как говорится, что 100 американских долларов- это всегда 100 американских долларов. Это просто сейчас удобно и другой такой альтернативы нет, но обязательно будет. Чем больше будет расти экономика Европы, чем больше будет расти экономика Юго-Восточной Азии, тем больше будет поводов, чтобы появились такие аналоги, заменители. По крайней мере, на своих региональных рынках.

Белоголовцев: Это будет евро, это будет, в том числе евро или это будет что-то совсем другое?

Дьяченко: Я не знаю, что будет к тому моменту, когда созреет ситуация, но я думаю, что это будет некоторые условно региональные валюты. Возможно, в Европе, скорее всего, останется евро, возможно, еврозона расширится к тому моменту. Вполне вероятно, что в Юго-Восточной Азии тоже будет какая-то единая валюта. Может быть, это будет юань, может быть, это будет иена. Я не знаю. Идея заключается в том, что в экономически обособленном регионе, условно обособленном, вполне возможно возникновение единой валюты. Тогда у нас будет всеобщая картинка, когда в мире будет 5-6 таких условно одинаковых по весу валют, которые будут составлять единую корзину.

Белоголовцев: А нет ли здесь противоречия в связи с тем, что регионы будут все меньше экономически обособленны друг от друга? Как раз опыт кризиса, который в активную фазу пришел, в первую очередь, в США,  потом распространился очень быстро. Не говорит ли это о том, что понятие региональной валюты и понятие обособленного региона в экономике все больше размываться будет?

Дьяченко: Я бы разделил процесс на две части. Первая часть- это взаимосвязь на уровне технологий, ресурсов, даже рынков – то, что называется глобализацией. Этот процесс получил стимул достаточно существенный как раз на волне доллара. И второй процесс, который мы наблюдаем сейчас, который реально происходит,  - это попытка все-таки как-то обособиться. Люди понимают, что что-то они могут делать сами, и им необязательно нужен внешний, который будет диктовать какие-то условия.

Белоголовцев: Обособиться- это локализовать производство, сделать ставку на внутреннего потребителя?  В чем это выражается?

Дьяченко: Это все вместе взятое. Почему в Китай переходила большая часть производства?

Белоголовцев: Потому что там дешевле.

Дьяченко:  Исключительно рабочая сила, потому что все остальные ресурсы Китай должен был закупать извне. Постепенно благосостояние китайского населения начинает расти, это приводит к тому, что уровень выравнивается. Соответственно возникает ситуация:  если мы все производство перенесли в какой-то регион, где рабочая сила была дешевая, она стала дорогой, нам нужно возвращать часть, как минимум, производства.

Белоголовцев: И переносить в регион, где все еще дешевая рабочая сила.

Дьяченко: Да, но все равно Земля- это замкнутая система, рано или поздно более-менее все выровняется. А с учетом протекционистских мер, налогов, пошлин и прочих веще, плата за пересылку, экономическая эффективность как раз выровняется.

Белоголовцев: Неужели на земле не осталось территорий с дешевой рабочей силой?

Дьяченко: Есть. Давайте посмотрим на Китай. Сколько лет прошло с того момента, когда о нем только начали говорить, и когда Китай сейчас существенно снижает темпы роста ВВП?

Белоголовцев: 20-30?

Дьяченко: Нет, 10. Конечно же, процесс инвестирования начался несколько раньше, тем не менее, бурный рост был относительно короткий. Сейчас тот уровень интеграции, который есть, позволяет переносить достаточно быстро и технологии из одного места в другое – а это существенно, обучить человека – это не так сложно, 5 лет в институте условном, 5 лет на производстве. Пожалуйста- 10 лет и технология уже перешла.

Белоголовцев: А тут и население разбогатело.

Дьяченко: Да, соответственно 20-30, по-моему, достаточный период, если у нас не произойдут неожиданные катаклизмы.

Белоголовцев: Если мы говорим о долларе, противники американоцентризма в мире очень любят аргумент, что доллар – это такая хитрая, самовоспроизводимая и самоусиливающаяся субстанция. Когда доллар слабеет, доллар из-за того, что он доллар, он сам себя и укрепляет. Поэтому, как утверждают многие, от его диктата или хотя бы доминирования очень сложно избавиться. Насколько вы согласны с такой оценкой? Насколько это будет меняться?

Дьяченко: Отчасти я согласен. Что у нас есть? Любой процесс, который мы наблюдаем,  - это социально-экономический. У него есть две составляющие- это отношение социума к этому явлению, ожидания, прогнозы и экономическая составляющая, это реальная, рассчитанная на бумаге по правилам математическим формулам, эффективность этого процесса. Не всегда эти процессы идут параллельно и вместе. Чаще всего социальная составляющая социально-экономического процесса идет в несколько иную сторону. Доллар- это примерно это и есть. То есть у нас есть тот курс, который мы наблюдаем, и он, в первую очередь, скорее всего, зависит от наших ожиданий. Мы как-то чувствуем, что здесь экономика ухудшиться, а здесь давайте-ка мы прикупим что-то. И все, курс начинает меняться на основе спроса. В реальности, если мы оценим, как экономики относительно друг друга ведут себя, может ситуация оказаться совсем другая. Чем дольше расхождение накапливается, чем сильнее это расхождение, тем мощнее потом мы видим обратное движение. Поэтому да, есть почва для диктата доллара и самоусиления. Но экономическая реальность рано или поздно будет нивелировать, психологическое отношение наше к доллару. Постепенно с увеличением роли региональных валют люди будут относиться к процессу несколько иначе. Сейчас в России люди задают вопрос:  что купить, доллар или евро. Если раньше в 1998-2000 спрашивали:  когда купить доллар, и где купить его дешевле, то сейчас вопрос уже раздваивается.

Белоголовцев: Если прогнозированием в отношении России заняться. Мы все равно продолжаем быть долларо-центричной экономикой, при этом торгуем мы больше всего с Европой, то есть с зоной евро, а дружить больше всего вроде как по заявлениям хотим с Китаем. Плюс в скобках претендуем на статус региональной державы, соответственно претендуем на то, чтобы рубль был региональной валютой. Как можно спрогнозировать роль и место в новой системе, которая поделит мир на региональные экономики?

Дьяченко: Тут очень-очень сложно. С точки зрения эффективности я бы, наверное, предположил модель, в которой рубль не является региональной валютой. Нам было бы удобней подключиться к единой европейской валюте и подключиться к единой азиатской валюте. В этом смысле у нас была бы возможность извлекать выгоду, если она будет появляться, из арбитража, между этими двумя валютами.

Белоголовцев: Не очень понимаю схему.

Дьяченко: Чем мы занимаемся сейчас на рынке энергоносителей? Мы диверсифицируем свой портфель потребителя. То есть мы часть продаем в Европу, часть продаем в Азию, а дальше смотрим, где лучше цена и где лучше спрос, в том числе и по политическим мотивам, и туда начинаем продавать. Если у нас будут две валюты, доступные нам, и мы, допустим, договоримся, что мы равнозначно относимся к евро и, пусть будет пока, к юаню. Дальше мы сможем выбирать, а куда больше продать, где для нас выгодней экономически. Если мы будем привязаны к одной валюте, то тут уж извините.

Белоголовцев: А статус державы, которая определяет финансово-экономическую ситуацию хотя бы, возьмем кодовое название СНГ, допустим, Таможенный союз будет развиваться, допустим, Украина будет в него больше интегрирована, то есть чуть-чуть пофантазируем на тему России, встающей из колен. Неужели это не дает нам дивиденды? Неужели не дает дивиденды ситуация гипотетическая, в которой рубль хотя бы относительно будет котироваться на уровне евро и юаня, я имею в виду по значение?

Дьяченко: Для этого нам нужно будет очень-очень поработать. Мне очень хочется, чтобы рубль занимал в умах иностранцев такую же позицию, но для этого нужно долго работать, это еще и макроэкономическая и макрополитическая ситуация должна сложиться в нашу пользу. Потому что доллар не стал сам по себе долларом. Кроме условно хороших позиций в США был еще плохая ситуация вовне, которая как раз и позволила доллару занять ту позицию, которая есть. Если бы ситуация развивалась несколько иначе, может быть, немецкая марка сейчас доминировала бы в мире.

Белоголовцев: Экономические системы, которые стоят за евро и юанем, стремятся к тому, чтобы их валюта стала резервной? Есть ли у них такая задача или хотя бы намерения?

Дьяченко:  Статус резервной валюты – это не сама цель. Заявлять, что наша валюта будет резервной, потому что мы так хотим, у нас такие имперские амбиции, в этом нет никакого смысла.

Белоголовцев:  Некоторые политики с имперскими амбициями так заявляют.

Дьяченко:  Эти амбиции должны идти на волне амбиций по росту экономики. Если мы ставим для себя цель, чтобы наш экономика заняла третью позицию в мире, тогда автоматом наша валюта будет тяготеть, чтобы стать резервной. У нас очень много партнеров торговых, и им просто удобней будет держать рубль как резервную валюту, чтобы рассчитываться с нами. Это просто удобно с точки зрения экономики. Делать все транзакции через третью валюту – это дополнительно нести издержки на тех же конвертациях, брать на себя риски изменения валютного курса. Зачем это нужно?