«Теперь есть два варианта: разоряться или уходить в серые схемы»

Какие налоги могут повысить и как это скажется на бизнесе, в колонке Яны Яковлевой: 

Не успели новые депутаты занять свои кресла, как исполнительная власть уже начала набрасывать им новую повестку. Похоже, первое, чем займется Дума, — это повышение налогов. Минфин еще не определился, какие именно налоги повышать и насколько, но то, что повышать будут, уже понятно.

Причина ясна — подушка безопасности, созданная в нефтяные времена, заканчивается. Дефицит бюджета по расчетам Минфина к 2017 году составит почти три триллиона рублей.

Из многочисленных идей, где взять деньги, мы выбрали те предложения министерств, которые могут стать особенно чувствительным для бизнеса и обычных граждан. 

Итак, есть три пути:

Отменить плоскую шкалу подоходного налога, вернувшись к прогрессивной шкале времен 90-х. Это может дать бюджету от 420 миллиардов до 630 миллиардов в год.

Повышение социальных налогов может уменьшить бюджетную дыру еще на 340 миллиардов.

Может быть увеличен важный для бизнеса налог на добавленную стоимость. Увеличение этого налога на один процент принесет в бюджет 220 миллиардов.

С точки зрения бюджета все выглядит неплохо, но посмотрим теперь на ситуацию глазами работодателя.

Возьмем, например, небольшую компанию со штатом в десять человек со средней зарплатой 150 тысяч рублей. Сейчас налоги на зарплату, страховые и пенсионные взносы, которые работодатель перечисляет в бюджет с зарплаты, рассчитываются по прогрессивной ставке и составляют 22%, а при достижении общей суммы зарплаты  в 796 тысяч рублей ставка становится меньше — 10 %. Таким образом, за всех своих работников предприятие отчисляет в бюджет почти четыре миллиона рублей.

Если же правительство сделает ставку равной для всех зарплат (например,  29%, как предлагает Минфин) наш работодатель будет платить 5 миллионов 220 тысяч, что на 33% больше налогов на зарплату, чем он платил раньше. Это довольно резкое увеличение выплат и предприниматель попытается как-то это компенсировать. Самое простое — поднять цену на свои услуги, снизить зарплату и сократить инвестиции.

И это только один налог, не будем забывать, что в запасе у государства есть увеличение НДС и повышение налога на прибыль. Его также могут поднять с 20% до 24%.

Теперь посмотрим на ситуацию глазами обычного работника. Для него главная проблема — это налог на доходы физических лиц, потому что его работодатель вычитает его с зарплаты.

Например, при зарплате 50 тысяч рублей, на руки сотрудник получает 43 тысячи 500 рублей, а если НДФЛ поднимут до 15%, то зарплата станет на тысячу рублей меньше. Если ваша зарплата 150 тысяч, то приготовьтесь отчислить государству уже не 19 тысяч, а 22 тысячи рублей.

Чем может обернуться эта налоговая реформа?

Многие эксперты говорят о возможном уходе бизнеса в серую зону. Но и с этим сейчас не все так просто — ЦБ активно работает, сокращая возможности банков заниматься обналичкой, налоговая проверяет поставщиков, полиция только и ждет команды «фас».

В общем, как ни крути, платить придется гражданам, сотрудникам и работодателям. Получая меньшую зарплату, меньше прибыли, повышая цены, помни, ты работаешь не для себя, ты работаешь на благое дело — сокращение бюджетного дефицита нашей необъятной Родины.

Эту тему обсудили с Александрой Суслиной, руководителем направления «Фискальная политика» Экономической экспертной группы.

Севрюгин: Разговор будет тяжелый, наверно, долгий.

Суслина: Скорее всего. Неприятный.

Севрюгин: Мы прекрасно понимаем, что если до выборов все держали-держали, то после выборов, скорее всего, отпустят.

Суслина: Скорее всего, так и будет.

Севрюгин: Ваш прогноз?

Суслина: Объективно стоит сказать, что меры по повышению налогов обсуждались давно. Все, кто так или иначе занимается фискальной политикой в бюджетной сфере, понимали, что доходов не хватает, а расходов слишком много. Эту дыру волей-неволей придется чем-то затыкать.

Яковлева: Но не сокращать же расходы, в конце концов!

Севрюгин: На оборонку тем более!

Яковлева: Да и вообще.

Суслина: Их как-то хотят чуть-чуть сокращать, но и этого не хватает, потому что резервный фонд недостаточно велик, а выборы в 2018 году, к выборам нельзя подойти с абсолютно пустой нашей кубышкой. Какой у нас остается вариант? Давайте повышать налоги.

В общем, морально мы все были к этому не то чтобы готовы, но обсуждались эти меры довольно давно, может быть, даже слишком давно, настолько, что все решили, что точно уже повысят, и никого это особенно не пугает. Но сейчас все, выборы уже прошли, пугаться больше нечего, электорат проголосовал как нужно.

Яковлева: В общем, вопрос теперь уже в размере.

Суслина: Теперь нет никаких сдерживающих факторов для того, чтобы действительно повышать те или иные налоги. Или все вместе.

Севрюгин: Конечно, ко многому готовят, в том числе и к повышению пенсионного возраста.

Суслина: И это.

Севрюгин: Сейчас уже начали с чиновников, им постепенно повышают, потом и до обычных граждан доберутся.

Яковлева: Это главная идея Кудрина была.

Севрюгин: Да, давайте все-таки к налогам.

Суслина: Это, в принципе, как раз неплохая мысль ― про пенсионный возраст. Решение всех наших пенсионных задач ― отдельная большая тема, большая проблема. Она, конечно, имеет отношение к бюджету и налогам, но она немножко отдельно стоящая, потому что там важно увязывать социальные взносы, пенсии, страховую, накопительную, вообще будет или не будет, НПФ и так далее. Если мы сегодня говорим о налогах, давайте о налогах.

Яковлева: Так что для бизнеса? Права я была, рисуя эту страшную картину повышения для конкретного предпринимателя? Нет, конечно, я была права, я просто знаю. Во-первых, я сама занимаюсь бизнесом. У меня в компании порядка 100 человек работает, зарплата всегда для нас ― страшно, дико важная составляющая.

Суслина: Разумеется.

Яковлева: Потому что она просто огромная, особенно отчисления огромные. И если сейчас будут повышать…

Суслина: Здесь важный нюанс. Я так понимаю, что у Минфина есть некоторая идея. Я не могу сказать, что я ее сторонник. Идея состоит в следующем: они хотят не просто поднять налоги, а разменять. То есть они хотят поднять НДС и при этом снизить социальный взнос. Эта мысль, называемая фискальной девальвацией (почему она так называется ― отдельная тема), поселилась у Минфина в голове, и он ее лоббирует. Параметры увеличения НДС и снижения социальных взносов еще не то что не утверждены, а обсуждаются. Так или иначе, я не знаю этих цифр.

Яковлева: Наверно, снижение социальных взносов не стоит путать с отменой прогрессивной шкалы, которая важна для больших зарплат.

Суслина: Так вот. В принципе, была статья в «Ведомостях» на эту тему. Идея была такая: вроде как НДС мы поднимем (насколько ― неизвестно, на два пункта, непонятно), но при этом снизим социальный взнос. Если раньше общая совокупная ставка была 30%, а теперь сделаем… Разные СМИ говорили разное ― кто-то про 29%, 28%, 26%. В общем, непонятно.

Идея была в том, что именно это снизит нагрузку на зарплату.

Яковлева: На низкую зарплату, то есть на зарплату до определенного размера.

Севрюгин: Суммы.

Суслина: В том-то и дело. Идея была в том, что это снизит.

Яковлева: Запомнили это слово.

Севрюгин: Это уже радует.

Яковлева: Налоги будут снижены.

Суслина: Да, это ключевое слово. Идея была такая: снизить, но переложить эту нагрузку на НДС. Пусть это компенсируют потребители, которые платят этот НДС, налог на конечное потребление. Но здесь хитрый момент. Как всегда, некий подвох, подводный камень. Непонятно, что будет с этим хвостом, со ставкой 10%. Отменят или нет?

Яковлева: С прогрессивной ставкой? Будем это называть, чтобы зритель нас понимал. Со ставкой для высоких зарплат. Она начинается с зарплат более ста тысяч.

Суслина: Именно. И вот тут непонятно, потому что ходили слухи, что ее отменят, и тогда действительно придется платить со всей зарплаты, и это повышение налоговой нагрузки на бизнес.

Яковлева: Страшное причем.

Суслина: На 33%, на треть, да?

Яковлева: Да.

Суслина: В результате ни о каком так называемом маневре в ненефтегазовом секторе речи не идет. А если речь все-таки шла о маневре, то предполагается, что должна быть какая-то компенсация. По идее, налоговая нагрузка на бизнес должна быть снижена, это означает, что шкала должна остаться или общая ставка должна быть снижена настолько сильно, чтобы компенсировать то самое повышение НДС, о котором говорили.

И путаница возникает, потому что все это обсуждают, СМИ дают абсолютно разную информацию, у кого-то одни источники в Минфине, у кого-то другие. В общем, в результате получается некая каша, а поскольку официальных предложений пока нет, то у нас скорее паника, чем какая-то ясность.

Яковлева: Мы просто обратили на это внимание, потому что в последнее время количество сообщений о разных идеях увеличилось.

Севрюгин: Безусловно.

Яковлева: Там прошло совещание, здесь прошло, поэтому мы поняли, что повышать точно будут.

Суслина: Да, но вот как?

Яковлева: Думаю, точно не будут снижать.

Севрюгин: В Госдуме даже перед выборами говорили, ― конечно, не большинство, ― «Справедливая Россия» и коммунисты предлагали, вносили законопроекты: «Давайте мы будем все-таки платить с больших зарплат больше процентов», вплоть до 22%.

Суслина: Это про прогрессивную шкалу НДФЛ.

Севрюгин: Безусловно. У вас тут свой разговор, у меня свой. Меня интересует конкретно моя зарплата, думаю, как и большинство наших зрителей.

Суслина: С НДФЛ отдельная ситуация. Дело в том, что, с одной стороны, у нас есть социальный запрос на то, чтобы богатые платили больше. Вроде как несправедливо, почему все платят 13%.

Яковлева: Я не сказала бы, что у нас есть такой запрос.

Суслина: Социальный запрос. У нас ― в смысле в России.

Яковлева: У правительства.

Суслина: У правительства другой запрос ― повышение доходов бюджетов, в данном случае региональных. И вот нашла коса на нужный камень, в результате снова возродилась эта идея о вводе прогрессивной шкалы.

Но здесь есть такой нюанс: если мы поддерживаем идею социальной справедливости и хотим, чтобы очень богатые люди, олигархи действительно платили с какой-то прогрессией больше, ― это один разговор. А если мы хотим действительно добрать в бюджет большую сумму…

Яковлева: Повысить поступления.

Суслина: Да. То, обложив только верхушку, самых высокодоходных граждан, это сделать не получится.

Яковлева: Они наверняка найдут какой-то способ.

Суслина: Безусловно.

Яковлева: Полковник Захарченко, например.

Суслина: Но его хоть поймали! А скольких не поймали?

Они просто не будут платить и выведут в оффшоры, несмотря на все усиление нашего «деоффшорного» законодательства. Уже повысят. Собственно, что получится? Вся нагрузка ляжет на средний класс: всех ваших ITшников, всех тех, кто только-только сводит концы с концами и может выплачивать свой процент на ипотеку на 20 лет.

Что получится в результате, если мы ― правительство в данном случае ― захотим изъять много денег в казну, дабы повысить доходы региональных бюджетов? Просто весь наш средний класс, ― определяйте его, как хотите, ― сползет по социальной лестнице вниз, несмотря на лифт, где он многие годы пытался добраться. Он сползет обратно, все ближе к черте бедности. И это очень важно.

Севрюгин: Это делают для того, чтобы эти налоги дать именно регионам?

Суслина: Это региональные налоги.

Севрюгин: Понятно, просто регионы таким образом мотивируют: давайте поддерживать эту идею на местах?

Яковлева: Ты знаешь, здесь регионы не при чем. В двухтысячных годах был же у нас опыт использования прогрессивной ставки подоходного налога.

Суслина: Да.

Яковлева: Она была от 12% до 30%.

Севрюгин: Было, было.

Яковлева: Соответственно, те, у кого зарплата выше, платили 30%.

Суслина: Скажем так, должны были платить.

Яковлева: Да, предполагалось. Так вот, когда ввели плоскую шкалу, отчисления повысились в первый же год в 6,5 раз, во второй раз ― еще в 10 раз. Это сразу показало гигантский эффект.

Суслина: Всегда приводят эту статистику в доказательство того, насколько эффективна плоская шкала. Но есть исследования, в частности, наша группа от ЭЭГ, наш главный босс Евсей Гурвич в свое время проводил исследование, где он очень аккуратно посчитал и доказал, что это увеличение поступлений было связано не столько с введением плоской ставки, сколько с фазами экономического цикла. Так совпало. То есть это не потому, что ввели плоскую шкалу, и все тут же вышли из тени. Были такие…

Яковлева: Был экономический рост резкий, да.

Суслина: Иными словами, плоская ставка не панацея, все не выйдут из тени. Тут надо аккуратно.

Яковлева: Завершая наш разговор. Каково ваше видение вопроса? Что будет с бизнесом в тех условиях, когда он с трудом выживает не потому, что высокие налоги, а потому, что на него обрушивается вся мощь бюрократического аппарата, правоохранительные риски, отсутствие справедливых судов и так далее? И тут еще повышение налогов.

Севрюгин: И будут ли граждане платить, чтобы им платили зарплату в конвертах, давить на своего работодателя?

Суслина: Я думаю, что, скорее всего, у бизнеса два варианта: либо разоряться, либо переходить на какие-то серые схемы, потому что он просто не выживет.

Яковлева: Принимая на себя риск.

Суслина: Да, риск быть пойманным. А что делать?

Последнее, что я хочу сказать: для экономического роста повышение налогов плохо, особенно налогов на прибыль и подоходного налога. Эти налоги считаются самыми вредными для экономического роста.

Яковлева: У нас не идет речь об экономическом росте, у нас идет речь о заполнении дефицита бюджета.

Севрюгин: Сохранении того, что есть.

Суслина: К сожалению, это связанные вещи.

Яковлева: Я вижу, что есть дыра, ее надо заполнить, придумывают все. Когда заговорят об экономическом росте, наверно, тогда можно будет говорить о том, какие меры принимать. А пока надо просто дыру затыкать.

Севрюгин: Щупаем дно.

Яковлева: Да. 

Фото: Олег Харсеев/Коммерсантъ