Представители этого течения верят в Летающего Макаронного Монстра, который, как они убеждены, был сварен за наши грехи. Кто-то становится последователем этой религии, чтобы повеселится, а кто-то противопоставляет новую веру традиционным конфессиям. В июле пастафарианская церковь Макаронного Патриархата официально появилась и в России. Лика Кремер пообщалась с Амирджаном, епископом Домодедовским, викарием Пастриарха Русской Пастафарианской Церкви Макаронного Пастриархата. Кремер: Как вы пришли к исповедованию этой религии? Амирджан: Я шел к этому практически всю свою жизнь. Год назад пастриарх написал в фейсбуке, что ему нужна помощь, мы встретились. Кремер: Как он выглядит? Я знаю, что нигде практически невозможно увидеть этого загадочного пастриарха. Амирджан: Я невозможно увидеть, потому что ему было откровение от летающего макаронного монстра. Он должен был организовать в России Русскую пастафарианскую церковь, чтобы она продолжала развиваться. Его роль чисто организаторская. Поэтому увидеть его невозможно. Кремер: Вы не боитесь своим шуточным учением оскорбить чувства верующих и принадлежащих к традиционным конфессиям? Амирджан: Если мы посмотрим на историю религии, мы увидим, что многие другие религии достаточно агрессивно вели себя по отношению к другим народам. Например, если взять католическую церковь и мы посмотрим на колонизацию Южной Америки, мы увидим, что они истребили очень много индейцев. Наша религия молодая, мы неагрессивны, дружелюбны, поэтому, я думаю, мы никого обидеть не должны. Кремер: Каким образом можно оскорбить верующих в летающего макаронного монстра? Амирджан: Практически невозможно, потому что мы придерживаемся восьми заповедей «Лучше бы ты этого не делал», например, «Лучше бы ты не проповедовал мою макаронную благодать с видом самовлюбленного осла. Если кто-то в меня не верит, мы можем оставить этого человека в покое». Кремер: Как изменяется в связи с вашей религией, например, смысл поговорки «вешать лапшу на уши»? Амирджан: Я думаю, практически никак. Мы можем вешать лапшу на уши, мы можем ее есть, мы можем делать с лапшой все, что угодно. Кремер: То есть это никак не оскверняет лапшу. Как вы относитесь к лапше быстрого приготовления? Амирджан: Прекрасно. Я в феврале заболел, написал пастриарху, что болею. Он мне порекомендовал три раза принимать горячий доширак, и через два дня я встал на ноги. Кремер: Я знаю, что вы сталкивались с препятствиями на своем пути: кто-то из представителей священников Русской Православной Церкви, у которой такая же аббревиатура, как у вас, посчитал, что вы мошенники и американские шпионы. Амирджан: Да, было такое. Если я не ошибаюсь, он уже не священник… Кремер: Но к вам такие претензии обращают. Амирджан: Пока только в Ивановской области. Это был единственный случай. Кремер: Как изменилась ваша жизнь после принятия этой религии? Амирджан: Практически никак. Ценности пастафарианства – любовь, уважение, ответственность. Меня родители воспитали в соответствии с этими ценностями. Просто я узнал о том, что существует создатель. Кремер: До того, как вы поверили в макаронного монстра, вы какой-то другой религии придерживались? Амирджан: Меня чуть было не крестили в 18-летнем возрасте. В возрасте 9 лет я этим интересовался. Но я понял, что христианство не для меня. Кремер: А совместимо христианство и вера в макаронного монстра? Амирджан: Конечно. Моя жена, например, православная. У нас никаких конфликтов с ней не происходит на этой почве. Потому что ценности пастафарианства и православия одни и те же. Самое главное – любовь. Кремер: Приверженцев пастафаринства в России много? Амирджан: Официально на сайте зарегистрировано 9 тысяч человек. Но я думаю, что их намного больше, потому что наша миссия – защищать свободу слова. Многие люди придерживаются этих ценностей. Кремер: Вы говорите, 9 тысяч человек. Можно и нужно как-то проверить, насколько истинна их вера? Амирджан: Конечно. Сейчас разрабатывается процесс катахизации. Каждый епископ будет проходить через этот процесс, если он хочет официально говорить от имени нашей церкви. Кремер: Я знаю, что один из представителей вашей церкви в Австрии настаивал и добился права сфотографироваться на права в дуршлаге на голове. Амирджан: Это не представитель нашей церкви, он австриец, но, конечно, пастафрианин. Наша церковь автокефальна, но все пастафриане на земле верят в летающего макаронного монстра, поэтому между нами разногласий быть не может. Кремер: Вы собираетесь проводить подобного рода акции, где вы будете добиваться соблюдения ваших религиозных прав? Я так понимаю, что он это делал, потому что он увидел, что в правилах фотографирования на права есть исключения для тех религиозных конфессий, которые носят головной убор. Есть ли у вас такие планы? Не хотите ли вы сфотографироваться на права в дуршлаге? Амирджан: Вполне возможно, я как раз собираюсь получать права. Я, может быть, попробую, но у нас есть мысли о том, чтобы проводить какие-то акции, например, пастные ходы. И мы это будем делать. Кремер: Когда начинаете? Амирджан: Я думаю, летом, пока тепло. Кремер: Есть ли у вас в связи с тем, что вы неофициальное религиозное движение, какие-то налоговые льготы как у религиозного движения? Амирджан: Налоговых льгот у нас нет, но мы добиваемся, чтобы нас признали религиозной организацией не для того, чтоб освободиться от налогов, а для того, чтобы все пастафариане, которые живут в нашей стране, могли официально заявить об этом, чтобы их защищал закон.
