Как избивают заключенных в саратовской колонии. Рассказ действующего сотрудника ФСИН

Его сутки держали в клетке, якобы за жалобу, поданную в прокуратуру на имя Саратовского прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях области Михаила Бровкина. По всей видимости, жалоба так и не вышла из колонии, а жалобщик был жестоко избит.

Обсудили эту тему с нашими гостями – Владимиром Осечкиным, создателем социальной сети «Gulagu.net» и Дмитрием Шадриным, сотрудником Саратовской областной тюремной больницы ОТБ‑1.

Лобков: Что произошло в саратовской колонии? Действительно ли, если заключенный пишет жалобу надзирающему прокурору, эта жалоба возвращается администрации колонии со всеми вытекающими обстоятельствами?

Осечкин: Последние два года нам на горячую линию gulagu.net приходят десятки обращений ежемесячно по поводу нарушений прав заключенных в саратовских колониях. Помимо этого, очень многие заключенные после освобождения рассказывают о том, что они боялись и переживали, их подвергали репрессиям после того, как они писали жалобы.

Лобков: Вы были свидетелем этого избиения? Вы были тем человеком, который видел избитого, фиксировал его травмы?

Шадрин: Саратовские учреждения являются настоящим гулагом.

Лобков: Вы сотрудник ФСИН?

Шадрин: Пока еще действующий сотрудник. Происходят жестокие действия со стороны сотрудников администрации к осужденным, подтверждением являются некие заявления от осужденных.

Лобков: Этот человек, по-моему, еще не был осужден, он был под следствием.

Осечкин: Нет, в исправительных колониях находятся люди, которые приговариваются к сроку лишения свободы. В марте мы рассказывали об истории, когда Алексею Степанову дали буквально полгода в колонии общего режима, он должен был после полугода отбыть из срока и оказаться на свободе, но вместо этого его этапировали сначала в исправительную колонию №17…

Лобков: Вернемся к случаю Андреевского. Что вы можете по этому случаю сказать?

Осечкин: Дмитрий – действующий сотрудник областной туберкулезной больницы №1, где убили Алексея Степанова, о чем мы говорили в марте, после этого мы добились возбуждения уголовного дела.

Лобков: Как могли убить в больнице?

Шадрин: Такие действия вообще никем не фиксируются,  это не секрет для сотрудников. Неправомерные действия со стороны сотрудников учреждения – исполняющего обязанности начальника учреждения, сотрудники оперативной службы учреждения и сотрудники службы безопасности.

Лобков: То есть это практика, что после подачи жалобы человек подвергается насилию?

Осечкин: Да, к сожалению, заключенных за их жалобы и попытки обжаловать действия администрации подвергают репрессиям, зачастую избиениям, как это было в случае с Алексеем Степановым, который написал жалобу об избиениях на сотрудников исправительной колонии №17, фактически после этого его перевезли в ОТБ1, где его убили. Более того, Дмитрий является свидетелем того, как труп Алексея Степанова выносили из камеры штрафного изолятора в медлазарет, чтобы потом сфальсифицировать историю о том, что он сам передвигался, пришел в больницу, просил помощи и после этого скончался.

Лобков: Есть ли способ для заключенного послать жалобу так, чтобы ее не прочитал сотрудник оперативного отдела?

Осечкин: На сегодняшний день такого примера нет. Все жалобы, которые выходят из исправительных колоний и следственных изоляторов, должны по нормативам ФСИН обязательно фиксироваться в отделе спецучета. Если жалобы вышла за пределы исправительной колонии и следственного изолятора, минуя отдел спецучетов, многие официальные органы отказываются их рассматривать.

Лобков: А через родственников, адвокатов? Если жалоба попадает в руки того, на кого жалуются, и у него в руках хотя бы резиновая дубинка, мы понимаем, к чему это приведет.

Осечкин: Именно это и происходит, поэтому эту систему необходимо кардинально менять.

Лобков: То есть вообще нужны изменения в кодекс исправительных учреждений.

Осечкин: Безусловно. На данный момент у нас в рабочей группе по защите прав граждан в местах принудительного содержания, который есть при совете по развитию общественного контроля в Государственной Думе, мы там регулярно собираемся, обсуждаем эти инициативы.

Лобков: В каждой тюрьме поставить ящик для жалоб…

Осечкин: Верно, который будет забирать человек из областного управления. Опять же есть большой риск того, что мы, направляя эти жалобы через областное управление, получим то, что получили в случае с Дмитрием Шадриным. Он из Саратова уезжал с большими проблемами. Даже ему, сотруднику, с трудом удалось выехать из Саратова к нам, когда начальник колонии и руководство узнали о том, что он собирается приехать в Москву и принять участие в заседании Государственной Думы.

Лобков: Вы же свободный человек, не заключенный.

Шадрин: Но факты подтверждают, что когда узнали, с какой целью я приезжаю в Москву и какие хочу дать показания, сотрудники службы безопасности намеревались предотвратить мою поездку.

Лобков: Как они хотели сделать это вне территории СИЗО? Они же не имеют власть нигде за лагерной стеной.

Шадрин: Конечно, не имеют. Морально запугать человека они умеют. Поставили прослушку в телефон, узнали, в какой день я выезжаю. При посадке в поезд меня хотели высадить сотрудники службы безопасности ФСИН.

Лобков: ФСИН же не действует за пределами колонии, только в случае побега заключенного.

Осечкин: В теории нет, а в практике есть достоверный случай, когда действующий сотрудник собрался приехать в Москву…

Лобков: То есть вы собирались дать показания по поводу насилия над заключенными.

Шадрин: Да, по факту физического применения со стороны сотрудника администрации и морального унижения осужденных.

Лобков: Какова ваша судьба теперь в исправительной системе?

Шадрин: Насчет судьбы сказать, конечно, не могу. Скорее всего, карьеру придется закончить. Но мотивацией моей поездки было дать стимул инспектирующим вышестоящим инстанциям, чтобы учреждения не являлись гулагом.

Лобков: В прокуратуре вас выслушали?

Осечкин: В понедельник мы собираемся встретиться с руководством ФСИН России, будем добиваться, чтобы Дмитрия приняли в Москве, внимательно выслушали, опросили, и все те факты, которые у него есть по пыткам, избиениям, коррупции, внимательно проверялись. Также мы в понедельник обязательно направим соответствующее обращение в Генеральную прокуратуру и Следственный комитет.

Лобков: Я правильно понимаю, что то, что случилось в Копейске более года назад, это такой протуберанец, а на самом деле это океан, и каждая колония является маленьким Копейском? Только там не бунтуют, а в Копейске вдруг взорвалось.

Шадрин: Это в будущем ожидает любую колонию, и в нашем учреждении уже заключенные находятся на грани срыва по поводу применения силы.

Осечкин: Дмитрий до сих пор является начальником столовой в туберкулезной больнице, сегодня он нам дал показания о том, что практически все мясо, которое должно загружаться в котел и предназначаться для больных заключенных, вывозилось с территории, раздавалось по знакомым начальника. Порядка 150-200 кг мяса…

Лобков: Я говорю о физическом насилии. Давали ли вы такие показания? Каким образом происходили избиения? Это был приказ начальника колонии, это были электрошокеры, дубинки, участвовали ли сотрудники оперативного отдела, знаете ли вы по именам этих сотрудников? Можно ли возбудить уголовное дело не по факту, а против конкретных людей?

Шадрин: Начиналось с того, что было незаконное выдворение в штрафной изолятор без всяких документов. Участие со стороны непосредственно исполняющего обязанности начальника, сотрудников оперативной службы и службы безопасности.

Лобков: То есть это не было эмоциональной реакцией кого-то из надзирателей?

Шадрин: Конкретно нет.

Лобков: Что тогда вас побудило нарушить корпоративную солидарность и выйти с таким заявлениями на публику?

Шадрин: Я думаю, после моего заявления все-таки какие-то сдвиги не только в учреждении, но и в системе будут.

Лобков: Вы знаете судьбу полковника Дымовского, других людей из системы, которые рассказывали о коррупции в МВД или в Министерстве обороны? Как правило, против них возбуждались уголовные дела, находились факты того, что они сами крали. Вы не боитесь, что против вас будет возбуждено уголовное дело?

Шадрин: Честно говоря, уже были угрозы со стороны администрации о возбуждении уголовного дела с помощью подброса наркотических веществ.

Лобков: Самая популярная версия такая, что вы работает на воров в законе, вам проплачивают.

Осечкин: Именно для этого Дмитрий приезжал в Москву. В пятницу состоялось заседание рабочей группы в здании Государственной Думы, куда были приглашены помощники депутатов, депутаты, члены президентского совета по правам человека, члены Общественного палаты. Дмитрий выступал, рассказал, что он знает. На сегодняшний день к делу подключился Совет при президенте по развитию гражданского общества и правам человека, взяли судьбу Дмитрия на контроль. Я уверен, что мы его отстоим и в обиду не дадим.