Как Гнойный поссорился с Екатеринбургом: рэперу отвечают мэр Ройзман, губернатор Куйвашев и журналист Шевченко

Максим Шевченко: Гнойному теперь виднее, поскольку он является партнером Киркорова. Если ты рядом с Киркоровым, то как тебе не разбираться в СПИДе, собственно говоря? Тут у нас даже нет вопросов. Я бы ему предложил ещё и с Антониной Красовской, известным также как Антон Красовский или Антуан де Красовуа, переговорить на эту тему и разобраться в том, что является столицей СПИДа, что не является столицей СПИДа и так далее.

Поэтому могу сказать даже на языке рэпа: Гнойный, он же Слава КПСС, напрасно ты в эту тему влез! Ты теперь должен разбираться в СПИДе так скоро, но чем быстрее ты встанешь рядом с Киркоровым, тем быстрее ты будешь разбираться в СПИДе! И, пожалуйста, будь на меня не в обиде.

Евгений Куйвашев: С утра прочитал в СМИ: рэпер Гнойный на концерте назвал Екатеринбург «столицей СПИДа…» Соня, по-хорошему тебе подзатыльник нужно дать, но гнойный и есть гнойный. В Екатеринбурге не боятся сказать о том, что другим городам говорить больно. Здесь ценят честность, открытость и не терпят ханжества. И любят хороших поэтов, а не тех, кто поэтом лишь кажется

Интервью с Евгением Ройзманом:

Какая реакция была первая, когда вдруг оказалось, что он вот такую характеристику нашему городу дал?

Миша, как человек, который в этом городе родился и вырос, ты же представляешь, какая здесь может быть реакция. Ну, вот. И, конечно, меня задело.

Во-первых, человек приехал в гости. Человек приехал в гости, и, на мой взгляд, это очень невежливо. Это первое. Второе ― мы никогда не боялись говорить вслух о наших проблемах. Здесь была наркокатастрофа, но в Иркутске тяжелее ситуация, в Саратове, Новосибирске. Мы просто умеем, мы выявляем, мы занимаемся выявлением. Мы не боимся говорить об этом вслух. Но есть проблемы, над которыми у нормальных людей ерничать не принято. Это проблема не наша, это проблема всей страны.

И было очень интересно, что на следующий день приехал Оксимирон, и первое, что он сказал, что город красивый, чистый и похож на Нью-Йорк, только немножко холоднее. Вот есть разница, да? Просто ― ты приехал в гости, ну будь хотя бы просто вежливым. Поэтому здесь пожали плечами и поняли, что вот такое прозвище, ну что теперь?

Соответствует. Есть ли какие-то важные вещи по поводу того, что делается в городе с количеством ВИЧ-инфицированных за последние годы?

С 1999 года. Вот я начал об этой проблеме говорить с 1999 года. Мы столкнулись в реабилитационных центрах с тем, что 40% героиновых наркоманов-парней ВИЧ-инфицированы. Девчонки ВИЧ-инфицированы героиновые ― до 90% доходило.

И мы об этом стали говорить вслух. Через нас прошли тысячи и тысячи людей. Каждого мы возили в центр СПИДа, ещё в те годы на Ясную, возили в центр СПИДа, у каждого брали анализы, каждый у нас получал терапию. Я с этим сталкивался по-настоящему, я видел восьмилетних ВИЧ-инфицированных, десятилетних, проституток. То есть здесь такое творилось… Это была наркокатастрофа.

Что происходит сейчас? С 2000-х годов начали колоться одноразовыми шприцами. На мой взгляд, как человека, на практике, то, с чем я сталкиваюсь, ― давно уже ВИЧ среди совершенно социализированных людей, совершенно неожиданно. Уже появились дети, рожденные от ВИЧ-инфицированных матерей. И я думаю, что уже инъекционные наркотики к этому имеют мало отношения. Они своё дело сделали в те годы. Сейчас ВИЧ передается половым путем, реже случается, что кого-то заразили, но иногда бывают большие заражения, крупные, через кровь.

Что необходимо делать сейчас в этой ситуации? Первое ― все должны знать свой ВИЧ-статус. У нас достаточно мест в Екатеринбурге, где можно быстро и анонимно в течение получаса всё сделать. Когда дошло до дела, я первый пошел, публично сдал анализы и к этому пригласил всех. Очень важно знать свой ВИЧ-статус.

Второе и, пожалуй, сейчас самое важное ― все ВИЧ-инфицированные должны обязательно получать терапию. Если ВИЧ-инфицированный постоянно получает терапию, которая нужна, качественную, то инфекционная нагрузка снижается до такой степени, что они даже могут нормально жить половой жизнью. То есть всё, он не отличим от здоровых. Но для этого надо принимать терапию.

Ну и ещё один момент, что не дают делать. Конечно, сейчас надо проводить профилактику в школах. И конечно, здесь надо разговаривать о безопасном сексе, приучать пользоваться презервативами, причем начиная с девятых классов. Но только ты сделаешь движение в эту сторону, сразу же придут бородатые люди и скажут: «Надо бороться за крепкие семьи! Мы против секса вне брака!» и так далее. И, естественно, всю эту профилактику зарубят. Поэтому ситуация сложная именно в России.

Это реальность, да.