Историк Лев Лурье: в честь Довлатова надо назвать хороший бар в Петербурге

На связи со студией «Дождя» Лев Лурье, историк, один из тех, кто ратовал за то, чтобы и в Петербурге, родном городе писателя, появилась улица Сергея Довлатова.

Лобков: Вы один из тех, кто начинал еще при губернаторе Матвиенко борьбу за то, чтобы в Петербурге появилась улица Довлатова.  Почему этого не случилось, Лев Яковлевич?

Лурьев: Вы знаете, мы боролись, скорее, за мемориальную доску, и мы победили - мы мемориальную доску поставили. Хотя привести Лену пришлось на деньги, которые собрали сотрудники Пятого канала, а банкет оплатила пивная, которая находится напротив мемориальной доски. Это не было забито в бюджет города.

Проблема заключается в том, что с улицей сложно, потому что Довлатов жил на улице Рубинштейна, которую ласково называл улицей «Рыбенштейна», потому что на углу Невского и Рубинштейна, как вы помните, Павел…

Лобков: Да, был замечательный и единственный, пожалуй, на всем Невском очень пахнущий рыбный магазин.

Лурьев: Да. Я думаю, что именем Довлатова можно было бы назвать какую-нибудь библиотеку и улицу где-нибудь в Комарово, где он бывал. Почему это не сделано? Я думаю, что это не сделано по полному неразумию руководителей городской культуры. У нас нет ни улицы Малевича, ни улицы Филонова, ни улицы Володина, даже улицы Цоя нет.

Лобков: Хотя в Москве есть стена своя Цоя, а в Петербурге – нет. Может быть, это связано с каким-то консерватизмом властей, с тем, что они предпочитают названия, которые, скорее, относятся к религиозной символике? Советские писатели, тем более, которые не любили советскую власть, новой советской элиты, скажем так, вызывают какие-то опасения?

Лурьев: Да, действительно набережная Робеспьера, которую можно было бы переименовать в честь какого-нибудь знаменитого петербуржца…

Лобков: Который погиб, например, в административном здании, так называемом Большом доме, который там находится.

Лурьев: Но назвали ее «Воскресенка», мне кажется, ничего страшного тут нет. Здесь проблема не в идеологии городского начальства, а отсутствии гуманитарного образования и таком невежестве. Они просто не знают, кто был знаменитым, почему был знаменитым, что хорошо, что плохо, кто прославлен во всем мире, а кто известен только в родном …

Лобков: Как я понимаю, музей Бродского будет. Некий таинственный меценат выкупил комнату, из которой «Не выходи», собственно, та комната в доме Мурузи, где Бродский жил. Сдвинулось ли это с мертвой точки? Можно ли какие-то найти артефакты, касающиеся жизни Бродского, достаточно ли их будет для музея, не все ли увез с собой Бродский в США?

Лурьев: Как вы понимаете, Бродский не вез в США ровно ничего, кроме каких-нибудь пары книжечек. Его друзья, которые здесь жили, которые посещали родителей Бродского, они сумели всю обстановку полутора комнат, в которых он жил, сохранить. Поэтому там есть, из чего делать мемориальную зону. Это имеет смысл. Там и городская власть старается, но уперлась соседка, но вроде последний этот вопрос будет решен. Так что здесь я настроен оптимистически.

Лобков: А музей Довлатова возможен в Петербурге, если не улица, то музей? Есть ли какие-то вещи, которые принадлежали писателю, или совсем ничего нет?

Лурьев: Павел, вы прекрасно понимаете, что вопрос создания музея из квартиры очень спорный со всех точек зрения, особенно как в случае с Довлатовым, где вещей, конечно, не было, они уехали с матерью, оставив все, и все это куда-то исчезло. Я думаю, что в честь Довлатова гораздо лучше назвать бар, хороший бар «Довлатов».

Лобков: Учитывая такой свободный образ жизни.

Лурьев: Да, а рядом пусть стоит памятник, где он с фокстерьером Глашей в тапочках идет по родному городу.

Лобков: Лев Яковлевич, а в чем заключались ваши усилия? Я так понимаю, они начались где-то в 2005-2006 году. В чем они заключались – в сборе средств, есть какой-то фонд, в переговорах с властями? Власти сменились с того раза.

Лурьев: История была такая – мы работали на Пятом канале и выпускали фильм о Довлатове двухсерийный, он вышел. И как раз был его день рождения, и мы выяснили, что местное муниципальное образование Владимирское хочет поставить такую доску. У них даже есть проект такой доски. Но это очень сложно, кажется, 50 лет должно пройти со дня смерти или 30 лет. И благодаря тогдашнему вице-губернатору Алле Маниловой, Валентина Ивановна пошла нам навстречу, и мы доску эту соорудить и поставить. Другое дело, что все это делалось довольно быстро, и в городском бюджете реально не было денег на это мероприятие.

Лобков: Учитывая то, что в Нью-Йорке появилась улица, как вы считаете, это подстегнет власти, напомнит им, потому что мы часто любим ссылаться на американский опыт, подстегнет ли это городские власти Петербурга, возможно, назвать улицу где-то не в самом центре или переименовать одну из улиц, которая носит до сих пор имена революционеров?

Лурьев: Я не вижу со стороны городского начальства специальной злой воли, я еще раз говорю: это вопрос некомпетентности, а не какой-то идеологической зашоренности. Да, думаю, то, что открылся Музей Довлатова в Пушкинских горах на днях, и то, что улицу в Квинсе назвали имени Довлатова, подстегнет городские власти. Его именем можно было назвать из улиц Крыленко, Коллонтай и прочих Антонова-Овсеенко, или можно назвать какую-то улочку. Я бы сделал в пригородах. Мне кажется, что это история, скорее, комаровская.