Историк Анатолий Голубовский: «Полиция принюхивалась, а врачи сказали, что это моча»

Группа людей в советской военной форме с плакатами «Нам не нужна альтернативная история» и красными советскими флагами пела военные песни, некоторые выкрикивали слово «Позор». В словах песен внезапно возникал Владимир Путин.

В рамках конкурса работ старшеклассников «Человек в истории. Россия — ХХ век», школьники изучали архивы, старые газеты, разговаривали с родителями. В основном, работы базировались на историях семей.

Когда члены жюри и школьники, приехавшие в Москву из разных российских городов, начали заходить в здание, в них полетели яйца. К писателю и председателю жюри Людмиле Улицкой подбежали сзади и брызнули в голову зелёнкой из шприца. Анатолию Голубовскому из «Вольного исторического общества» брызнули из шприца в лицо нашатырным спиртом, позже врачи доказали, что это была моча. Мы спросили Анатолия Голубовского, насколько профессия историка теперь опасна, и будут ли после такого инцидента старшеклассники интересоваться историей.

Официальная версия полиции ― нашатырь. Это стыдливость, чтобы не рассказывать всю неприятную правду?

Дело в том, что никто не мог установить, что это за жидкость. Полиция долго принюхивалась, никак не могла принять окончательное решение. Пришли дознаватели, которые собрали улики, а именно шприцы, которые немедленно сбрасывали гопники, выскакивавшие из-за спин замечательных людей в военной форме и распевавшие частушки (НОДовские дуэты ― так это, кажется, звучало). Все это было собрано. Врач, к которому я поехал после церемонии, чтобы понять, что у меня с глазом, сказал: «У меня нет никаких сомнений, что это моча».

Врач-то, наверно, знает, что это.

То есть полицейские не вмешивались, когда это все происходило, а потом подошли и принюхались. Или они пытались как-то остановить все?

Майор полиции присутствовал с самого начала этого действа и никак не вмешивался в него, хотя, на мой взгляд, там были все признаки несогласованной акции. Там стояли люди с плакатами, что-то скандировали, вели себя крайне агрессивно. Полиция не вмешивалась. После того, как на меня напали, все-таки решили обратиться к полиции, подошли к этому майору. Он вызвал опергруппу, она приехала, сняла показания, все было прекрасно.

То есть историк теперь опасная профессия.

Профессия историка всегда была опасной, да. Но такой опасной, как она стала сейчас, на протяжении последних 15 лет, она, конечно, не была. Сейчас существует ряд законодательных актов, которые делают профессию историка опасной, например, закон о запрете пропаганды нацизма, который запрещает критиковать действия СССР и его союзников в ходе Второй Мировой войны.

Мы хотели понять, почему история, особенно история XX века и какие-то ее отдельные части, скажем так, сегодня стали настолько важны, что конкурс школьных сочинений, проводившийся 17 лет, вдруг привлекает такое внимание радикалов. Почему это так важно для людей, которые за ними стоят?

Это так важно, потому что до них наконец дошло, что «мемориальский» конкурс ― одна из самых эффективных гражданских инициатив, которые вообще существовали в постсоветской России. Семнадцать лет огромное количество школьников, среди которых почти нет москвичей и питерцев, работает с исторической памятью, пытается разобраться в том, откуда они пришли, что происходит сейчас и что будет дальше. Это очень опасно для тех, кто хочет каким-то образом утрамбовать историческую память и лишить нас будущего. Действия тех, кто создает официальный исторический нарратив, связаны с тем, что будущее ― это прошлое.

А это не так? Вам не кажется как историку, что все повторяется? Гопники ― патриоты, мы с вами ― враги.

Нет, мне совершенно так не кажется. История о том, что все повторяется, важна и актуальна прежде всего для тех, кто хочет нас убедить в том, что не стоит дергаться, ведь все повторяется. Можно шебуршиться, устраивать какие-то конкурсы, но все равно все вернется на круги своя, народ припадет к стопам власти, какие бы либеральные реформы не проводились в стране.

Поэтому лучше просто ехать на дачу на шашлыки и забыть обо всем.

Это полная ерунда, такая позиция основана на исторической фальсификации, на представлениях о том, что народ ― быдло, что ничего у нас никогда не будет, помимо власти, государства.

Тем людям, которые собрались в «Мемориале», устраивают эти конкурсы, всегда бросают обвинения в том, что они считают людей за бессловесных существ, которыми надо помыкать, что они интеллектуалы, которые идут в светлое западное будущее. Мол, люди любят героев войны, свое светлое прошлое, а вы им бросаете что-то другое, заставляете заняться чем-то другим.

Об этом говорил и Лукин только что. Те дети, которые занимаются историей своих семей, маленьких городков, деревень, теми драматическими событиями, которые там происходили, ― значительно большие патриоты, чем те, кто оставляет в истории только героический миф. Героический миф очень часто связан только с действиями властителей, генералов и маршалов.

Работы даже этого конкурса свидетельствуют о том, что настоящие историки общества «Мемориал» и все те, кто пытается работать с исторической правдой, считают народ не за быдло.

Вы как-то немножко оправдываетесь. Как вы считаете, люди, которые сегодня пришли незваными к московскому Дому кино, ― это народ?

Нет, это никакой не народ. Народ был в зале.

А кто они?

Это хорошо организованные невротизированные истеричные городские сумасшедшие, которых используют прекрасные, вполне себе сытые и довольные молодые люди, среди которых уже установлены некоторые НОДовские лидеры, например, Денис Ганич, замруководителя центрального штаба НОД. Он есть на некоторых видео. Там была известная активистка Катасонова. Это «Национально-освободительное движение» Евгения Федорова.

Одна из моих коллег подошла к климактерическим женщинам, которые там блажили и пели революционные и советские песни. Она спросила их: «Сколько вам заплатили? Триста рублей?». Они ответили: «Вы что, мы разве пойдем за триста рублей? Не пойдем».

Честная женщина.

Они все честные такие.

Ребята, старшеклассники, которые писали эти работы, проделали достаточно серьезный труд. Они приехали в Москву, пришли в Дом кино. Как вы считаете, они захотят этим заниматься дальше?

Да, я уверен. Я видел их глаза, когда выходил на сцену, поздравлял их, вручал призы от Вольного исторического общества. Я видел, что они заведенные, очень энергичные. Это их поразило, они были действительно шокированы. НОДовцы выступали в Новосибирске, когда был «Тангейзер», а так это вполне столичное явление.

Вы имеете в виду, что школьники ничего такого раньше не видели.

Да, никогда ничего подобного. Там были мальчики и девочки из Урюпинска.

Где политическая жизнь, мягко говоря, не кипит.

Там люди занимаются своей жизнью. Ребята воспринимают занятия историей как часть обыденности, той жизни, без которой они уже не могут. И это прекрасно.