Как создаваемый по поручению Путина реестр токсичного контента будет бороться с ЛГБТ и радикальным феминизмом? Объясняет автор инициативы Игорь Ашманов

«Эта идея, вообще говоря, не требовала поручения президента, с моей точки зрения, потому что речь шла про общественный проект, про то, каким образом канализировать обеспокоенность родителей, родительских ассоциаций, ассоциаций, борющихся с финансовым мошенничеством в цифровой среде и так далее — как им дать инструмент для воздействия на социальные платформы, на другие цифровые платформы, экосистемы, как сейчас называются, то есть как их свести между собой. <...>

Идея довольно очевидная: есть довольного много серого нехорошего контента, который у нас не запрещен и, возможно, никогда не будет запрещен в нашей сети, и вообще процесс перехода контента из нехорошего и токсичного в запрещенный, он довольно медленный, встречает сопротивление и вообще неочевидный. Между тем большинству тех, кто, например, воспитывает детей, совершенно очевидно, что сеть набита гигантским количеством такого токсичного контента, который является своего рода прекурсором, загоняет детей в некие воронки вовлечения, которые мы непосредственно видим с помощью нашего инструмента Крибрум в частности. Я приведу простой пример: у нас не запрещен никакой шок-контент, который позволяет показывать и обсуждать расчлененку, смерти, массовые убийства и так далее в сети, и понятно, что никаких возрастных ограничений там тоже нет, потому что у наших цифровых платформ нет адекватных методов определения достоверно возраста. <...>

Давайте пару слов про радикальный феминизм. Весь этот контент рано или поздно имеет тенденцию к радикализации, значит, от разговоров „а может я пока не буду рожать, потому что я сделаю карьеру“ радикальные феминистки и чайлдфри сейчас, к настоящему времени, породили тысячи групп с абсолютной ненавистью к детям вплоть до флешмобов „ударь чужого шумного ребенка“. <...> Происходит радикализация и возникают радикальные феминистские и чайлдфришные группы, в которых детей называют исключительно „паразитами“ и „личинками“, проводят флешмобы „ударь чужого ребенка“ там и так далее. Любая радикализация вредна. Вот ей должны заниматься, но, как я сказал, не на уровне запрещения. <...>

Проект, про который мы разговариваем — это не про закон, это про создание единой общественной этической платформы. Речь идет о том, что радикальный контент еще до того, как он радикализуется, токсичный, вообще говоря, должен войти в политике цифровых платформ, чтобы они сами понимали, что этой дряни в нашей стране не должно быть, что оно неприемлемо для общества. Не на уровне запрещения, а на уровне добровольного соглашения», — сказал Ашманов.

Фото: Дмитрий Коротаев / Коммерсантъ