Главные вопросы Медведеву: обыски у Костомарова, положение Сердюкова, репрессивные законы

Сейчас все издания пытаются взять самые интересные выдержки из сегодняшнего интервью. По мнению ДОЖДЯ, это вопросы об обысках в квартире Павла Костомарова, экс-министре обороны Анатолии Сердюкове, а также вопросы о принятых в этом году законах об НКО, клевете и митингах. Вот как прокомментировал ситуацию с Костомаровым Медведев.

Алексей Пивоваров, телеканал НТВ: Как нам работать, Дмитрий Анатольевич, если к нам в 7 утра приходят с обыском? Конечно, каждого из нас можно привлечь в качестве свидетеля, не вопрос, можно истребовать видео материалы, но в 7 утра прийти с обыском, понимаете, это сигнал. Как работать?

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Алексей, я не скрою, я тоже обратил внимание на то, что произошло. На мой взгляд, у следствия есть достаточное количество средств для того, чтобы просто затребовать те или иные материалы в обычном процессуальном порядке. Притом, что все мы обязаны оказывать содействие следствию. Это нормальное конституционная и законная обязанность любого гражданина. Зачем нужно было в 8 утра приходить, я не знаю, но с другой стороны, если ваши коллеги принимали участие в съёмках тех или иных политических событий, видимо, эти записи по каким-то причинам потребовались следствию. Мне кажется, можно было их истребовать обычным порядком, но, видимо, были какие-то причины.

Если ваш коллега полагает, что его права были этим нарушены, он вправе, естественно, обратиться с жалобой на действия следственных работников. Это абсолютно нормально. В ту же самую прокуратуру обратиться и сказать: «Зачем пришли в 8 утра? Если бы попросили, я бы всё отдал сам». Я даже залез, посмотрел в интернет, я всегда новости с утра смотрю, к стыду своему, я не скрою, я не смотрел ни одной программы, ни одного фильма, который готовил ваш коллега, я так понимаю, и вы там какое-то участие принимаете, и там да, хроника того, что происходит: ходят известные политические персонажи, в том числе, которые здесь упоминались. Ничего там сверхъестественного нет, но это может иметь какое-то процессуальное значение. Как я понимаю, значительная часть этого материала висит в свободном доступе. Ему же никаких обвинений не предъявлено. Очевидно, что речь идёт о сборе доказательственной базы. Другое дело действительно, как это осуществляется. В этом смысле нам всем, в том числе сотрудникам правоохранительных органов, нужно всё-таки стараться соблюдать элементарные правила общежития, ну и набираться определённой правовой культуры.

Многие эксперты обратили внимание, что говоря о Сердюкове и деле «Оборонсервиса», которое поражает своим размахом, Медведев дал понять, что дело не закрыто. При этом из ответа Медведева понятно, что, скорее всего, Сердюкову никакого обвинения не предъявят. Фактически это было разъяснения профессионального юриста о презумпции невиновности, и премьер на этом настаивал.

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Ну, применительно к бывшему министру обороны, чтобы там ни рассказывали журналисты, чтобы там ни говорили, но ему там никто даже обвинения не предъявлял, он не является участником пока этого процесса. Идёт следствие, пусть оно установит, разберёт объективную истину по делу. Притом, что в конечном счёте решение, окончательное определение того, кто виновен и кто не виновен принимает не следствие, как известно, а суд. Следствие - одна лишь из сторон в процессе, есть защита. Значит, обвинение и защита должны будут предъявить свои аргументы. В отношении моей позиции, я её уже объяснял, я ещё раз, естественно, её сейчас предъявлю.

Я считаю, что Сердюков в качестве министра обороны работал весьма эффективно. Это заключалось в том, что при Сердюкове, конечно, после принятия решения верховными главнокомандующими, Сердюков работал с двумя верховными главнокомандующими, начались преобразования в армии: долгожданные и очень сложные, очень сложные. Я вот только что сказал, что мы делали, мы смогли изменить социальный статус военнослужащего. Это сегодня никто не вправе отрицать, потому что та зарплата, то денежное довольствие, которое выплачивалось офицеру, скажем,  в 2006 году, ни в какое сравнение не идёт с тем денежным содержанием, которое он получает в 2012. Это сейчас уже деньги, сопоставимые с доходами в европейских странах.

Главный редактор ДОЖДЯ Михаил Зыгарь спросил про законы, которые напринимала в этом году, как говорил другой журналист Алексей Венедиктов, со скоростью взбесившегося принтера, Госдума. Это законы о клевете, митингах, интернете и НКО.

Михаил Зыгарь, телеканал Дождь: Что вообще это такое? Это реакция власти на декабрьские события, это какое-то закручивание гаек вместо того, чтобы вести диалог с гражданским обществом? Отвечает ли это вашей позиции по поводу того, как должна развиваться ситуация в стране, или это позиция вашего приемника на посту президента Владимира Путина?

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: В отношении клеветы у меня была своя позиция по этому поводу, она заключалась в том, что клевета как уголовно наказуемое, деяние должна быть декриминализована. Почему? Потому что, на мой взгляд, за клевету не надо сажать в тюрьму, при том, что это общественно опасное действие. В результате клеветы может пострадать честь и достоинство человека, нравится он нам или нет, но это так. Я сделал это: клевета была декриминализована, то есть она перестала быть статьёй в Уголовном кодексе, но потом законодатели, включая депутатов «Единой России», предложили другой вариант. Он заключается в том, чтобы ответственность за клевету, а с необходимостью ответственности никто не спорит, была не в виде репрессий посадки в тюрьму, а в виде имущественной ответственности, в виде денег, которые должен платить клеветник. Здесь моя позиция в этом смысле абсолютно совпадает  с тем, что было сделано. Это нормально абсолютно. Если речь идёт об имущественной ответственности, пусть платит при доказательстве факта клеветы, конечно.

В отношении законодательства об НПО и иностранных агентов. Знаете, мы только ищем формы регулирования такой деятельности. Сразу же подозревать власть, что это сделано в целях недопущения каких-то действий, или для того, чтобы просто накинуть удавку на те или иные НПО, это как минимум неправильно, потому что  пока ничего этого не произошло. Речь идёт только о том, что к тем, кто занимается политической деятельностью и получает деньги от иностранных государств, будут применяться особые правила: такие как во всём мире. Представьте себе, если бы американское НПО получило бы деньги из российского федерального бюджета, я думаю, скандал был бы на всю Америку. Поэтому речь идёт только о дополнительном контроле за такого рода операциями, потому что всё-таки внутренняя политика - это суверенное дело конкретного государства.

Михаил Зыгарь, телеканал Дождь: Простите, я вас перебью именно по этому вопросу. Одно дело - контроль, другое дело - оскорбительный лейбл, который вешают на лоб людям, которые ещё вчера считались приличными, достойными гражданского общества. Руководители «Мемориала», Хельсинской группы, Transparency International входили в ваш Совет по правам человека при вас, как при президенте.

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Я к ним отношусь с уважением, мы далеко не во всём сходились, часто спорили, но их деятельность в целом полезна для страны. Я считаю, что они в значительной мере выполняют роль таких санитаров, они указывают власти на пробелы, на проблемы, хотя мы далеко не по всем позициям с ними совпадаем. Я лишь хочу вас адресовать к этимологии слова «агент». А что в нём плохого?

Марианна Максимовская, телеканал РЕН ТВ: Это не нарочно, а просто совпало? Считаете ли вы, как многие в стране, все последние эти уничтожающие всё вокруг законы реакционными? Наступило ли в стране похолодание, как вам кажется?

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Марианна, мой ответ - конечно, нет. Я не считаю, что это тренд,  я не считаю те законы реакционными. В бытность работы президентом я тоже принимал законы, в смысле подписывал их, инициировал законы, которые были направлены на ужесточение ответственности за те или иные действия, но вы же не говорите, что законодательство того периода было репрессивным или реакционным.

Отдельный вопрос был задан про дело Олега Кашина, о котором, кажется, стали забывать. В том числе, сам премьер, обещавший два года назад, что расследование будет доведено до конца.

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Действительно это тоже один из печальных случаев, один из инцидентов преступных действий, которым подвергся ваш коллега. Я с ним лично, кстати, разговаривал. Там действия следствия продолжаются, дело не закрыто, но мы с вами понимаем, что далеко не все дела расследуются в течение нескольких месяцев. Если бы можно было поймать за руку в течение 2-3 дней, то это  дело было бы расследовано и раскрыто по горячим следам. Что касается допросов,  я не вправе раскрывать информацию, которую получал из следственных структур на эту тему, потому что эта информация конфиденциальная. Все необходимые следственные действия и допросы лиц, которые могли бы быть причастны, были проведены. Вопрос в том, что по всей вероятности доказательственная база до конца ещё не собрана, но дело не закрыто и должно быть завершено вне зависимости от того, каких политических воззрений придерживается тот или иной журналист. Тот же самый Кашин энергично критиковал власть: и президента, и правительство, тем не менее, это дело должно быть доведено до конца, виновные должны понести ответственность.

Михаил Зыгарь, телеканал Дождь: Ещё часто вопросы касаются системы исполнения наказаний, вы называли гуманизацию системы ФСИН как одну из главных целей своего президентства, во многом, может даже, заслуг. Тем не менее, и последние события и в Копейске, и то видео, которое поступило из Ростова, показывают, что мало что изменилось. Зрители наши интересуются: «Кто несёт ответственность за постоянные унижения, пытки, изнасилования граждан в СИЗО, и в тюрьмах? Почему ничего не меняется?».

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Мне по жанру и в силу специфики  моей работы нужно быть разумным оптимистом,  я не могу предаваться унынию. Я считаю, реформа ФСИН началась, большое количество изменений, касающихся  и режима содержания, и более таких лояльных способов исполнения наказания, связанного с лишением свободы, и наказания, не связанного с лишением  свободы, вошли в нашу практику. Эти изменения все действуют, в том числе и в отношении целого ряда лиц, совершивших, допустим, экономические преступления. Это система огромная, очень сложная, которая создавалась, вы знаете отлично, ещё в какие времена, и какие традиции она впитала, и исправить её за 2-3 года невозможно, это очевидно абсолютно.

И, наконец, закон о пропаганде гомосексуализма. Он был задан уже в конце, и его автор – зритель ДОЖДЯ, приславший вопрос через Twitter.

Добавим, что беседа длилась полтора часа. И в отличие от Владимира Путина, Медведев не выступает рекордсменом, а действует в рамках установленного хронометража. 

Михаил Зыгарь, телеканал Дождь: И последний вопрос, который часто встречается. Я зачитаю его в авторской редакции, довольно забавно звучит: «Я отрытый гей и работаю в пресс-службе «Единой России». Миллион процентов дам, что ни один провокационный вопрос не будет задан, все вопросы заранее отобраны и лежат на столе. Но, тем не менее, спрошу: зачем нужен закон о запрете гей-пропаганды? Геями не становятся, ими рождаются. В стране столько проблем, зачем тратить время на борьбу с мифической гей-пропагандой?».

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: По всей видимости, для зрителей вашего канала этот вопрос актуальный, поэтому я на него отвечу. В любом случае вы доказали, что любой вопрос может быть задан, что мы находимся в прямом эфире, что далеко не все вопросы обсуждаются изначально между журналистами и тем лицом, которое даёт интервью. Ещё раз говорю, наверное, эта тема касается не очень большого количества людей в нашей стране.

Михаил Зыгарь, телеканал Дождь: Если это обсуждается в Государственной Думе, значит, это волнует депутатов.

Дмитрий Медведев, премьер-министр России: Этот вопрос пока на всех уровнях не обсуждается, среди депутатов, наверное, такие законопроекты могут обсуждаться, идеи могут обсуждаться. Я одно лишь скажу: далеко не все нравственные вопросы, далеко не все поведенческие привычки, далеко не все вопросы коммуникации между людьми нужно превращать в законодательство, потому что не все отношения между людьми поддаются регулированию закона. Вот такова моя позиция, такова позиция «Единой России».