Глава СПЧ Михаил Федотов о принятой амнистии: этого мало

Дзядко: Амнистия объявлена. Столько было разговоров, столько было ожиданий, но в последние недели комментарии вокруг амнистии были довольно скептические. Как вы расцениваете тот вариант документа, в котором он принят? Вы разочарованы? Это не то, на что вы надеялись, например?

Федотов: Да нет, это неправильно было бы так сказать. Конечно, мы хотели большего. Было бы странно, если бы Совет по правам человека хотел меньшего. Наши предложения, которые мы внесли президенту, предполагали более широкую амнистию, она касалась более широкого круга осужденных и подследственных, и подсудимых. Самое главное – мы ориентировались на несколько иные цели, а именно мы ставили такую цель, как сокращение числа тюремного населения для того, чтобы активизировать работу по реформе нашей пенитенциарной системе. Мы исходили из необходимости подвести черту под 20-летием последним, с тем, чтобы не только освободить от наказания тех, кто уже осужден, но и освободить от уголовной ответственности тех, кто не осужден и, может быть, еще не привлечен к уголовной ответственности, но совершили преступление в предшествующий период. Я имею в виду фальсификацию уголовных дел. Ведь по этим уголовным делам, по приговорам, по фальсифицированным делам люди сидят в колониях, а те люди, которые фальсифицировали эти дела, продолжают работать. Но та амнистия, которую мы предлагали, она предполагала, что те, кто сидит по фальсифицированным делам  в колонии, а не выходит на свободу, а те, кто фальсифицировал дела, тоже освобождаются от уголовной ответственности. Таким образом, подводится черта и счетчик обнуляется. Вот, о чем я говорил тогда на встрече с президентом 4 сентября. Такая была идея, не просто амнистия, а символического шага подведения черты. Мы получили более традиционную амнистию. Но я всегда исхожу из того, что даже небольшие шаги в правильном направлении гораздо лучше, чем большие шаги в противоположном направлении. Я считаю, что серьезный шаг в правильном направлении, но, конечно, совет хотел бы большего.

Дзядко: Амнистия – это, наверное, тот или иной сигнал обществу. Вот здесь, какой сигнал обществу будет дан? Когда мы знаем, что в тюрьмах и лагерях сидит больше полумиллиона человек – 600 тысяч, если я не ошибаюсь, выйдет, по разным оценкам, от тысячи, как мне говорила Тамара Георгиевна Морщакова на днях, до трех тысяч, как сегодня говорил Павел Крашенинников. Какой это сигнал, когда выходит такой ничтожный процент людей? Несомненно, это важно, что эти люди выходят, тем не менее.

Федотов: Конечно, важно то, что эти люди выходят. Я бы обратил внимание на то, вы говорите, что тысяча человек выйдет или три тысячи, дело же не только в этом. Есть большая группа людей, которых коснется эта амнистия. Это люди, которые осуждены по условной мере наказания, которое не связано с лишением свободы. Это люди, которых амнистия затронет. При общем подсчете это будет не тысяча, это будут десятки тысяч. Я думаю, что это будет порядка 20 тысяч человек, кого затронет, кого коснется эта амнистия. Безусловно, можно было бы значительно расширить ее масштабы, совет предлагал это сделать, в том числе предлагал за счет не освобождения, а сокращения сроков лишения свободы, за счет введения нетрадиционных, новых для нашего законодательства мер…

Дзядко: Это все понятно. Я прошу прощения за то, что перебиваю, Михаил Александрович, просто времени не так много. Я хотел бы услышать ответ на мой вопрос про некий сигнал обществу. Потому что комментарии, которые звучали всю осень, пока проект амнистии обсуждался, были про то, что, дескать, это должно быть знаковым милосердием, посыл должен быть, что власть милосердна по отношению к своим гражданам. Когда от планов, условно говоря, освободить 100 тысяч человек мы дошли до освобождения нескольких тысяч, это знак чего? Это какой сигнал?

Федотов:Могу вам сказать, что совет никогда не ставил задачу, чтобы освободить 100 тысяч человек из колонии. Так вопрос не ставился никогда. Мы говорили о том, что амнистия коснется или может коснуться примерно 100 тысяч человек, теперь она может коснуться примерно 20 тысяч человек. Я подчеркиваю, что коснуться, это не значит, что эти люди освобождаются. И эта амнистия – это, безусловно, акт милосердия. Безусловно. А так, конечно, мы хотели бы больше.

Дзядко: Если рассматривать амнистию и характер амнистии в том виде, в котором она принята, в контексте не только символического жеста или еще чего-то, а в контексте одного из эпизодов развития нашей пенитенциарной системы, нашей судебной системы, нашей правоохранительной системы. Амнистия в том виде, в котором она есть, это движение в какую сторону? Это движение в сторону улучшения что ли, в сторону какой-то либерализации или напротив это движение в сторону того, что и пенитенциарная система, и судебная, силовая все более закрыты от общества, и общество не имеет никакого влияния на них?

Федотов: Я бы в связи с этим обратил внимание на то, что мы сегодня договорились с председателем Комитета по гражданскому и уголовному законодательству Павлом Крашенинниковым, что сразу после Нового года создаем совместную рабочую группу по подготовке концепции реформирования нашего Уголовно-исполнительного кодекса. Я считаю, что это очень важная история. Если мы это сумеем сделать, то это будет еще более серьезный шаг, чем сегодняшняя амнистия. Амнистия – это разовый акт разового милосердия, а нам надо делать системные шаги. То, о чем мы сегодня договорились с Крашенинниковым, мне кажется историей очень долгоиграющей и очень перспективной. Хотелось бы это сделать. Кстати, завтра мы будем обсуждать в совете предложение правительства по внесению изменений в закон об общественном контроле за соблюдения прав человека в местах лишения свободы. Тоже очень важная тема. Это все движение в одном направлении, не в разном.