«Немецкое общество раскололось»

Как выяснилось ранее, 29 из 32 подозреваемых в их осуществлении — беженцы, являющиеся выходцами из стран Северной Африки и ряда арабских стран. Беспорядки получили большой общественный резонанс, в частности, свою реакцию на произошедшее озвучила канцлер Германии Ангела Меркель: она пригрозила участникам беспорядков депортацией.

Журналист Борис Райтшустер говорит о том, что беспорядки в Кёльне показали, насколько расколото немецкое общество по отношению к вопросу насилия.

Лобков: Скажите, пожалуйста, вот в России, я не знаю как в Германии, эти события вызвали крайне оживленную дискуссию. Например, вот раньше все были такие толерантные, и вот теперь пожинайте плоды вашей толерантности. Не хотите ли вы взять этих людей, поместить их в вагоны Siemens и отправить туда, откуда они приехали? Или чувство национальной вины, которое переживает Германия после Второй Мировой войны, не дает этого сделать? И в силу чего люди оказываются заложниками ситуации.

Райтшустер: Этого не будет. Я крайне обеспокоен тем, как общество реагирует. Тут сильнейший раскол в обществе. И много что мне уже напоминает, как в Иране, вы знаете, такая война веры, такой фундаментализм, экстремизм, это доходит до того, что я написал весьма безобидный пост, где я говорил, что нашему обществу нельзя быть терпимым к насилию. Надо всегда бороться с насилием, после чего такие отклики, что, мол, я охаиваю ислам, хотя там слова не было, что, мол, это недопустимо абсолютно, это какой-то радикализм, и общество глубоко расколото, очень многие люди обеспокоены, они говорят, надо честно говорить. А есть очень большая часть элиты, которая любую критику воспринимает как чуть ли не фашизм, как расизм, которые говорят: «Ну а что вы хотите? На Oktoberfest в Мюнхене, народном гулянии, там тоже бывает, что пристают к женщинам». Хотя это абсолютно несравнимо. Я вижу тут очень сильный раскол в немецком обществе. И на одной стороне — элиты, люди которые не хотят слышать критику, которые говорят, кто сейчас обеспокоен, кто как-то критически высказывается, тот правый радикал, тот расист, и на другой стороне — например, в личном общении, люди, которых я знаю, я ни одного не знаю, кто не обеспокоен. Это очень сильное такое явление, я уже скучаю в этом плане по России, потому что в России часто я мог иметь разные мнения с друзьями, и они не говорили: «Я перестаю с тобой общаться, потому что ты на этот вопрос так смотришь». А в Германии это сейчас сплошь и рядом. Меня это пугает. Я уже немножко себя чувствую как в Иране, знаете, не дай бог…

Лобков: Борис, скажите, пожалуйста, а правда ли, вот те сообщения, которые в твиттере проходили, что заявления полиция брала не очень охотно у этих женщин?

Райтшустер: Это я не знаю, потому что я там не был, но милиция врет с первого дня. Они 1 января сообщали, что там было все мирно и хорошо. 1 января только в местных газетах и в двух федеральных СМИ были сообщения об этом. Только на четвертый день, когда уже в социальных СМИ все про это писали, когда это уже везде можно было читать, только на четвертый день это стало главной темой в Германии. Даже второму государственному общественному каналу пришлось извиниться, что они про это не писали, и даже сейчас милиция ничего не хотела говорить. Радует только то, что в рядах есть полицейские с гражданским сознанием, и они выдали это уже СМИ, так стали известны эти детали.

Лобков: То есть по сути дела полиция первая об этом сообщила, а не средства массовой информации?

Райтшустер: Даже не полиция, именно эти локальные СМИ, социальные СМИ. Милиция первого сообщила, что все хорошо было. И только потихоньку-потихоньку стали говорить, потом говорили, что там не было беженцев. Ну кто их за язык тянул? Вообще говорите, что неизвестно, но они именно подтвердили, что их нет. И сейчас я чувствую колоссальное недоверие в обществе и к полиции, и даже отчасти к политикам, потому что они говорят: «Вы нам врете днями». И это очень опасно, подрывается доверие к общественным институтам. И для Германии это новость.

Лобков: Борис, странные сообщения приходили потом, например из Хельсинки. Вчера пришло сообщение, что там полиция предотвратила подобную же «ночь сексуальной охоты», как это назвали. Говорит ли все-таки то, что много людей собралось, что это какая-то скоординированная акция этих беженцев? Есть ли какие-то предположения, как это координировалось? И какие могли бы быть мотивы этого?

Райтшустер: Это я от многих уже слышал, это по всей Европе вдруг в один день и одновременно это происходит, и в Швейцарии, и в Финляндии, и в Германии, так это вообще-то очень странно, потому что, может быть, где-то в одном месте это было впервые, а потом уже как бы есть люди, которые это повторяют. Естественно, есть теории заговора, есть теории, что это кто-то хочет дестабилизировать Европу, и что это скоординировано. Но я очень не люблю теории заговоров, с одной стороны, а с другой стороны, действительно, странно, как будто, как они, как телепатия, или почему в таких разных местах одновременно и одно и то же? Действительно, странно.

Лобков: А что сейчас вообще происходит? Вы в Берлине находитесь?

Райтшустер: Я в Берлине.

Лобков: В Берлине этого не было, но вот жители Берлина, они как-то по-другому стали себя вести? Не выходить на улицу или женщины стали опасаться, допустим, появляться в тех районах, где живут эмигранты? Тем более, что в Берлине большая концентрация эмигрантов.

Райтшустер: В Берлине уже так, что… Есть сведения, что криминальные кланы контролируют уже целые улицы, где как бы милиция уже так с осторожностью должна относиться, и государство это более менее терпит. Это очень опасная тенденция, на мой взгляд. Но об этом в Германии не принято говорить, не дай бог, ты об этом упоминаешь. У нас все хорошо, у нас все прекрасно, мир, социализм и гармония, все чудесно. И сейчас был опрос, по-моему, уже треть говорит, что она боится скоплений общественных, что они этого избегают. И каждый задумывается. Я тоже задумываюсь, я ни одного не знаю, кто не обеспокоен, но как бы публично об этом говорить не принято.

Лобков: Да, благодарю вас, это был Борис Райтшустер, журналист из Берлина, который рассказал о том, как события ночи новогодней, когда группа, теперь уже выяснилось, беженцев напала на женщин, грабила и сексуально домогалась. Как это событие раскололо немецкое общество, которое до этого славилось толерантностью к беженцам, и вероятно, этот раскол еще усугубится, потому что сегодня полицейские данные подтвердили, что это были беженцы, и 30 человек уже задержаны. 

Фото: АР/Hermann J. Knippertz