Гендиректор ВЦИОМа: «Реакция на санкции – нас пугают, но нам не страшно. Они касаются отдельных людей, а не рынка или цен»

О том, с чем связаны такие результаты, Татьяне Арно и Дмитрию Казнину рассказал генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Федоров.

Казнин: Валерий, вы сами не ожидали такого результат?

Федоров: Мы на протяжении нескольких недель задавали вопросы, но не по такой масштабной выборке, а по нашей стандартной репрезентативной выборке – 1600 человек, в разных формулировках. И, конечно, поддержка этой идеи воссоединения Крыма с Россией была очень высокой, но понятно, что ситуация развивается, она развивается динамично. События, которые в Крыму происходят, тоже оказывают влияние на умы и мнение Россиян. Конечно, такой результат высокий – 91%, если быть точным, высказались за присоединение Крыма в качестве субъекта федерации к России. Для меня лично это тоже было неожиданностью, я ожидал поменьше.

Казнин: Тут интересен момент про испортить отношения с Западом. Что под этим понимают респонденты ваши? Что они имеют в виду, когда отвечают на вопрос «да, пусть портятся отношения, но Крым станет российским»?

Федоров: Про Запад мы не спрашивали, мы спрашивали про другие страны, там могут быть не только западные – напомню.

Казнин: Но мы понимаем, о чем идет речь, о Евросоюзе и США в первую очередь.

Федоров: Такое ощущение, что нас пугают, но нам не страшно просто потому, что тот набор санкций, который анонсирован так предварительно, он касается отдельных людей, но он по ощущению не скажется на потребительском рынке, на ценах. Может быть, он скажется на курсе рубля к доллару, но у нас и без всякого присоединения Крыма, как вы знаете, уже пару месяцев идет снижение курса рубля, так что тут причинно следственная связь совершенно другая. Если говорить о выездах за рубеж, то у нс около 5% россиян ежегодно выезжают за рубеж и явно, что не в США. Самые лидирующие направления – это Китай, Польша, Турция, Египет. Поэтому действительно пока не страшно.

Казнин: То есть вы хотите сказать, что люди, когда отвечали про вопрос про ухудшение отношений, считают, что их это никак не коснется?

Федоров: Пока они не видят, чем это их коснется. Конечно, у нас довольно сильный есть инстинкт – ждать лучшего, мы вообще в будущее смотрим не с сильно значительным оптимизмом, скорее, с пессимизмом, и многие о будущем предпочитают не задумываться. Но сейчас надо понимать, что такой момент, момент эмоциональный, когда доводы рациональные отходят зачастую на задний план. Очень сильна эмоциональная связь с Крымом, напомню, что и в августе прошлого года до начала всяких событий, когда власть Януковича на Украине считалась незыблемой, и ничто не предвещало, даже тогда больше половины россиян в нашем опросе заявили, что не считают Крым Украиной, а считают его частью России.

Арно: А есть какие-то данные о том, что думают россияне о Януковиче в частности, и о том, что произошло в Киеве, о Евромайдане?

Федоров: Да, конечно. Таких данных огромное количество, потому что уже больше трех месяцев развивается эта история. О Януковиче россияне были очень высокого мнения 10 лет назад в 2004 году, когда он казался альтернативой Ющенко, Тимошенко и другим западным силам. В 2009-2010 году, когда были вновь президентские выводы, которые Янукович выиграл, симпатии опять пошли вверх. Но последние три года, которые Янукович провел на посту главы Украины, они сильно разочаровали россиян, стало понятно, что Янукович гораздо много обещать, но на деле он проводит курс, не особо устраивающий Россию, это не курс на сближение, это не курс на защиту русскоязычных жителей и так далее. Поэтому сегодня мало кто жалеет Януковича, жалеют, скорее, о том, что в нашей братской стране, где каждый пятый россиянин имеет родственников или знакомых, произошел, по сути, государственный переворот свержение, пусть и нелюбимой, но все-таки законно и честно избранной власти.

Казнин: Вы сказали про эмоциональную связь с Крымом, это интересный термин. Что под этим понимать? Например, социальные психологи говорят о постимперском синдроме, которое есть в любом государстве, которое перестает быть империей де-факто да и де-юре, и говорят, что эта поддержка почти 100% - это и есть проявление этого самого постимперского синдрома.

Федоров: Это очень мощная теоретическая конструкция – постимперский синдром, мы сейчас на пару часов застрянем здесь. Я бы сказал, что Крым имеет определенные особенности в восприятии. Напомню, что в СССР Крым считался всесоюзной здравницей, и любое упоминание о нем было связано с сугубо позитивными эмоциями. Крым – это лето, это тепло, это море, это солнце.

Арно: «Артек».

Федоров: Это «Артек», это отдых, это беззаботность, это курортные романы, что угодно. Конечно, Крым был не единственной точкой, но одной из немногих, вот Сочи еще. Поэтому, конечно же, Крым – это плюс, однозначно. Второй фактор – это то, что Крым к Украине действительно имеет мало отношения. Знаменитая история о передачи Крыма в качестве подарка Украинской ССР в 1954 году решением Никиты Сергеевичем Хрущева была широко известной еще и в советские времена. И, пусть неофициально, но трактовался всеми как пример чудачества и, в общем-то, несправедливости. И, наконец, третий момент – это не мы хотим присоединить Крым, это Крым, вы знаете результаты референдума – больше 90%, и никто не подвергает сомнению, что именно такое волеизъявление крымчан. Я сам только утром сегодня оттуда прилетел, там уже в середине дня начались всенародные гуляния с Андреевскими флагами, с триколорами. Это действительно так. То есть, если мы видим, что есть мощная сила, которая говорит: «Россия, мы возвращаемся к тебе, мы возвращаемся домой, прими нас в свои объятия», это ровно так, это вызывает, конечно, ответное сильное эмоциональное чувство.

Казнин: Просто интересно, понятно, что социология не терпит сослагательного наклонения, но если бы люди, которые принимают участие в опросе, граждане России знали, что ссора с Западом существенно ударит по кошельку, например, так же бы они отвечали или нет?

Федоров: Это обычно охлаждает головы, я имею в виду доводы рассудка и доводы кармана, но на чаше весов, по сути, представление о собственном «я», о собственном национальном «я». Мы привыкли считать себя очень сильной страной, великой страной, с мнением которой должны все считаться в мире, пусть даже оно кому-то и не нравится. Эта история с Украиной, эта история с Крымом, конечно, значительной частью наших соотечественников рассматривается как история глобального масштаба. Это в каком-то смысле наша готовность стоять за себя, стоять за своих, претендовать на особое место в мире и на независимую внешнюю политику.