Две недели из Следственного комитета не было никакого ответа, а потом, по словам Гальцова, произошло странное. Филипп Гальцов в эфире ДОЖДЯ рассказал, что именно. Писпанен: Расскажите эту историю. Гальцов: Где-то в районе 12-13 дня ко мне пришли три сотрудника УГРО, начали звонить, орали через дверь, что пришли с обыском и вызывают меня в качестве свидетеля. В итоге, они отмычками открыли дверь, ворвались в квартиру. Писпанен: Почему вы не открыли? Гальцов: Ни ордер, ни постановления, ни удостоверений они не показывали. Они просто скрутили меня и повезли в Следственный комитет. Родители были в диком шоке. По дороге без протокола пытались со мной поговорить на тему моей оппозиционной деятельности, связанной с другими проектами. Все это сопровождалось нецензурной бранью, угрозами в отношении меня. Писпанен: Вам лично угрожали? Гальцов: Мне лично угрожали. Писпанен: Вы знаете их имена? Гальцов: Я знаю имя одного оперуполномоченного. Писпанен: Они не представились? Гальцов: Не представились, никаких удостоверений не показывали. Лобков: Можете назвать ее в эфире, чтобы в их отношении было возбуждено хотя бы служебное разбирательство? Гальцов: Я помню, что одного они между собой называли Михаил Михайлович. И знаю только фамилию следователя. Лобков: Они выполнили вашу просьбу? Вас допрашивали именно по делу арестованного Зимина? Гальцов: Меня не допрашивали сегодня. Повестки до сих пор нет. Лобков: Что делали с вами в Следственном комитете? Гальцов: Меня допрашивали по делу Развозжаева, Удальцова, Лебедева. Задавали именно эти вопросы. Лобков: То есть вас привлекли по другому делу? Гальцов: Так и было. Писпанен: Я читала, что в Следственном комитете вам тоже угрожали, что вы получали оплеухи? Гальцов: От следователя лично я получил пару подзатыльников, оскорблял меня. Писпанен: А следователя как зовут? Гальцов: Грачев Тимофей Владимирович, майор юстиции, главного следственного управления Следственного комитета. Лобков: Чего они от вас хотят? Гальцов: Они хотели от меня узнать, знаком ли я с Развозжаевым, Лебедевым, Удальцовым. Имею ли я отношение к беспорядкам на Болотной площади в Москве 6 мая. Писпанен: Они хотели, чтобы вы были не свидетелем, а обвиняемым? Гальцов: В том числе, я думаю. Лобков: Напомните, почему вы пошли свидетелем по делу Зимина, которого обвиняют в том, что он бросил два камня в полицейских? Его арест продлен до 6 марта. Что вы хотели бы показать, если бы вас допрашивали по сути дела? Гальцов: Я со Степаном Зиминым встретился на Болотной площади, он мой хороший друг, я находился с ним рядом, когда происходило задержание, когда полиция начала избивать людей незаконно. Я видел, что Степан никаких противоправных действий не делал. Уже есть результаты трех экспертиз, по которым Степан Зимин не ломал палец сотруднику полиции, ни в кого не кидал камнями. Но его все равно закрывают, а я видел то, что он делал конкретно 6 мая на площади. Его самого избили на моих глазах. Нас вместе с ним задержали. Лобков: То, что вы говорите в нашем эфире, можно рассматривать как ваше видеосвидетельство? Гальцов: Да. Писпанен: Вы понимаете, что вместо доброго дела вы можете сами потерять эту свободу, учитывая, как именно вас допрашивали в Следственном комитете? Гальцов: Я, с одной стороны, это понимаю. Писпанен: У вас есть хотя бы адвокат? Гальцов: Уже есть. Он появился благодаря адвокату Степана Зимина. Я знаю, что они могут это сделать. Писпанен: Вы с вашим адвокатом уже подали жалобу на действия сотрудников. Гальцов: Жалоба будет подана на этой неделе. Лобков: Как сформулировать это – как незаконное задержание? Гальцов: Это, по сути, похищение. Писпанен: Взломы дверей есть? Гальцов: У них были специальные отмычки. Этого не видно. Как будто открыто ключом. Лобков: Вы откажетесь от планов свидетельствовать по делу Зимина, или вы будете настаивать, чтобы в Следственном комитете вас допросили по этому делу? Гальцов: Я буду продолжать дальше. Скорее всего, будет подано еще одно ходатайство по этому делу. Я дам показания, потому что я вижу беспредел и беззаконие по отношению к моему другу и другим товарищам. Лобков: Вы можете повторить, что вы говорили следователю, когда они спрашивали, знакомы ли вы с Развозжаевым, Удальцовым… Гальцов: Ст.51 Конституции – говорить буду только в присутствии адвоката. Лобков: Вы так отвечали следователю? Гальцов: Да, несмотря на давление. Писпанен: А по Зимину ничего не спрашивали? Гальцов: Ничего. Было 5 вопросов: Развозжаев, Лебедев, Удальцов, мое участие на Болотной площади и мое отношение к фильму «Анатомия протеста». Лобков: Если бы вы не заявили о себе, до вас бы добрались или о вас не вспомнили бы? Гальцов: Я вчера выступал на митинге в защиту политзаключенных в Новопушкинском сквере. Я говорил об этом. Я благодарен людям, которые писали обо мне, что СМИ этот вопрос осветили, потому что если бы не это освещение, я бы сейчас сидел на Петровке, 38. Лобков: Возможно, правоохранительные органы обратили на вас внимание после вашего выступления? Гальцов: Они обратили внимание, думаю, давно. Я в оппозиционном движении не первый год, я догадывался об этом. Есть базы на всех активистов оппозиционных движений. Лобков: Вытащили-то только вас? Писпанен: Филипп старался. Гальцов: Я не старался, это было стечение вынужденных обстоятельств. Если бы я замолчал, судьба бы сложилась по-другому.
