Депутаты о Народном фронте

Владимир Путин сегодня встретился со своей новой командой — движением Народный фронт. который хоть и не придет на смену "Единой России", но станет платформой для предвыборной кампании премьер-министра.

Впервые с момента создания фронта вслух заговорили и о планах на думские выборы, и о том, что фронт непременно выдвинет своего кандидата в президенты страны. А также о том, что представителей других партий, кроме "Единой России", в своих рядах фронт видеть не желает.

Также впервые создание нового движения сегодня прокомментировал президент Дмитрий Медведев. Он сказал, что понимает мотивы "Единой России", у которой перед выборами в Госдуму возникают проблемы с "влиянием в стране". Незадолго до этого Владимир Путин заявил, что идею народного фронта он согласовал с президентом, а у замглавы президентской администрации Владислава Суркова премьер-министр спросил, как тот оценивает идею. "Безусловно, Владимир Владимирович, в ней нет ничего, что можно было бы назвать неверным", — ответил Сурков.

Если верить словам председателя высшего совета Единой России Бориса Грызлова, создание фронта никак не связано с падением рейтингов партии. Фронт не должен быть придатком к "Единой России" и сможет выдвинуть своего кандидата на выборы президента.

Судя по тому, с какой скоростью развиваются события вокруг фронта, эта идея действительно была давно согласована и фронт нужен для того, чтобы обеспечить дополнительную поддержку будущему кандидату в президенты. И поддержку не только населения, но и элиты: на сегодняшней неформальной встрече в Сочи например был Александр Шохин, глава Российского союза промышленников и предпринимателей. Эту организацию еще называют профсоюзом олигархов.

Всего на данный момент в Народный фронт согласились войти около ста общественных организаций — это однозначно успех, ведь о создании фронта стало известно меньше недели назад.

Такая суперлояльность членов фронта может ему навредить — так считает Владислав Сурков. Он предложил включить в Народный фронт не только лояльных функционеров и активистов, но и людей "не всегда спокойных и стабильных". Кого конкретно имеет в виду первый замглавы администрации президента, он не пояснил, но сказал, что люди нужны динамичные и не всегда со всем согласные.

Впрочем, несогласные как раз во фронт не собираются. Оппозиционер Борис Немцов назвал Народный фронт идиотизмом, к которому присоединились лизоблюды и уроды. А Эдуард Лимонов объявил о создании "Фронта национального спасения". Программный документ будет готов со дня на день, но уже известно, что главной целью фронта заявлено построение справедливого общества в России.

О Народном фронте и других новых общественных движениях говорим с депутатами Государственной думы членом "Единой России" Сергеем Марковым и бывшим членом "Справедливой России" Эльмирой Глубоковской.

Глубоковская: Сегодня я подала заявление об уходе из партии «Справедливая Россия».

Фишман: В связи – поправьте меня, если я ошибаюсь – с созданием Народного фронта. Это так?

Глубоковская: Абсолютно нет. Этот процесс был достаточно долгим моих размышлений, потому что решение очень ответственное. Это просто несогласие моих убеждений с той политикой социальной, которую поддерживает наша партия, потому что я считаю, что нужно поддерживать реформирование здравоохранения, социальной сферы.

Арно: Но тем не менее, в Народный фронт вы вступили или нет?

Глубоковская: Нет, я в Народный фронт не вступила.

Фишман: А как вы относитесь к этой идее?

Глубоковская: Я считаю, что любая возможность для гражданского общества, общественных организаций получить диалог с властью – это хорошо, потому что мы помним, что, конечно, лучше, когда инициатива идет снизу, от людей. Но давайте вспомним, что создание Общественной палаты тоже была инициатива Путина – на тогдашний момент президента. И вот мы с коллегой-депутатом были членами первой Общественной палаты, и можем с абсолютной уверенностью сказать, что это была серьезная возможность – разговаривать с властью, с президентом, с премьером, с министрами, доказывать свою правоту, отстаивать интересы общественности. И вообще Общественная палата доказала свою эффективность. То же самое можно сказать и об общественных советах, которые созданы при министерстве обороны, внутренних дел, при Минздравсоцразвития, потому что теперь родители имеют возможность контролировать ситуацию, которая складывается при том, что дети находятся на военной службе и многие другие вопросы. Давайте не будем забывать еще один момент, что именно впервые президент и руководство страны протянуло руку общественным организациям, я, например, 15 лет возглавляю общественную организацию…

Арно: Давайте все-таки про Народный фронт поговорим.

Глубоковская: Так мы про него и говорим. Я понимаю, насколько трудно было содержать общественную организацию, ведь не было закона о благотворительности, не было никаких возможностей. 15 лет назад мы, женщины-врачи объединились за здоровье нации, говорили о том, что нация вымирает, какая проблема с наркоманией, алкоголизмом, помощи не было. А сегодня государство, пожалуйста, есть президентские гранты. То есть все это говорит о том, что общественность может взаимодействовать с властью, она не обязательно должна контактировать.

Фишман: Но нужна структура, и например, Народный фронт может такой стать?

Глубоковская: Это будет еще дополнительная площадка.

Фишман: Самая типичная, распространенная точка зрения, которая сегодня звучит по поводу Народного фронта, что «Единой России» сегодня уже не хватает легитимности. Этот бренд как-то уже мается, скисает постепенно на глазах у всех. Что такое «Единая Россия»? партия жуликов и воров – вам все скажут сразу же.

Марков: Это не все, это только ваши друзья, Михаил. Ваши личные знакомые так скажут. Нужно выходить шире.

Фишман: Оказывается, у меня широкая компания. Тем не менее, вы считаете, что это не так? Дело не в том, что есть проблемы с самим брендом «Единая Россия», поэтому возникает Народный фронт?

Марков: Нет, конечно. Потому что если посмотреть на социологию, ведь стабильно она получает около 60% поддержки, 55 иногда. То есть стабильно больше 50-ти всегда. Михаил, хочу, чтобы не путали наших зрителей, кстати, я вам сказал, что в стране происходит такое разделение: есть огромное большинство, ориентированное на стабильность, есть небольшое активное меньшинство, которое устало от стабильности, которое хочет какого-то изменения, любого. Вот это маленькое активное меньшинство, которое смотрит телевидение в интернете, которое сидит в блогах, социальных сетях, вот они устали.

Фишман: От «Единой России»?

Марков: Да.

Арно: А остальные не устали?

Марков: Подавляющее большинство боится изменений.

Фишман: Тогда вопрос – почему возникает Народный фронт? Что вдруг за военная лексика?

Марков: Я думаю, что военная лексика здесь для того, чтобы сделать более понятным. Скорее, речь идет о широкой общественной коалиции, которая формируется, партии. Это практически общепризнанная позиция, большинство крупных партий европейских – социал-демократических, социал-демократических – имеют вокруг себя такую широкую общественную коалицию. Мы, скорее, называем это фронт, чтобы людям было более понятно, потому что коалиция – они как-то чуть-чуть начинают теряться. Форум некоторые предлагали, а форумом назовешь – форум вообще могут с фондом спутать, а фонд – это то, где воруют.

Арно: А фронт – это там, где побеждают?

Марков: Да, фронт – там, где побеждают. Поэтому в этом смысл. И здесь важно отладить очень хороший механизм. Если удастся отладить механизм, то он должен сыграть огромную роль не только для выборов, а для того, чтобы партия стала более укорененной в обществе и чтобы программа стала больше программой гражданского общества. Слышали такой термин – демократия-участие? То есть не просто демократия электоральная, когда человек, гражданин раз в 4 года голосует бюллетенями, и все.

Фишман: Я-то думал, что демократия заключается в том, что взгляды сталкиваются и обращаются к избирателям, чьи взгляды более популярны и более интересны, те и побеждают. Вот я процитирую пресс-секретаря премьер-министра Пескова, он говорит, цитирую: среди участников Народного фронта есть тактические противоречия, в том числе, по экономике. Есть разные точки зрения, монетаристы говорят, что нужно снимать груз социальных обязательств, другая точка зрения, которой придерживается Путин, и в первую очередь Путин, в том, что Россия – социальное государство, и социальные обязательства – это «священная корова». Но эти тактические проблемы – не проблемы для формирования Народного фронта. То есть люди с этими двумя противоположными точками зрения на эту конкретную проблему могут спокойно формировать Народный фронт.

Марков: Конечно. Союзники могут быть только тогда, когда у них разные взгляды.

Фишман: Что же их объединяет? То, что они живут в России?

Марков: Их объединяет то, что они хотят, чтобы развитие происходило без каких-то взрывов, чтобы оно происходило, сохранялось устойчивым. Они видят, что есть какие-то политические силы, которые хотят сейчас столкнуть вот эту возможность.

Арно: Вот меньшинство, про которое вы говорите, которое смотрит телеканал «Дождь», я так понимаю?

Марков: Нет-нет. Не о об этом. Это разные вещи. Есть политические силы, которым не нравится нынешняя ситуация, которые хотели бы ее сломать, которые хотели бы несколько Манежных площадей устроить.

Арно: Политические силы?

Марков: Да.

Арно: А вы можете назвать, кто это?

Марков: А когда я говорю об активном меньшинстве, то я говорю, конечно, прежде всего, о социальной группе, а не о политических силах. В стране сформировалось несколько миллионов человек, которые устали от стабильности, которые хотят любого движения. Не надо тоже игнорировать мнение этих людей, потому что, как правило, это очень образованные люди, очень активные, обладающие ресурсами какими-то, сконцентрированы в крупных городах. Наша задача – совместить эти кажущиеся внешне несовместимые факторы. Огромное большинство ориентировано на стабильность, активное меньшинство ориентировано на какое-то движение, на ускорение движения, и совместить их в устойчивое развитие. Вот это важнейшая задача.

Фишман: Вот для этого совмещения Владислав Сурков сегодня на брэйнсторминге своем предложил включать в этот фронт, иначе он будет недееспособным, «не всегда стабильных людей» - для придания жизни этой организации. В частности, речь может идти о Дмитрии Рогозине, известном политическом деятеле, о том, что он возвращается на политическую сцену разговоры идут уже, на самом деле, месяц-полтора, а то и два. Только что Минюст зарегистрировал политическую организацию Конгресс русских общин, к которому он имеет непосредственное отношение. Как вы относитесь к этой идее, которая висит в воздухе, о том, чтобы включить умеренных, респектабельных националистов в этот политический процесс, в частности, чтобы они, возможно, стали частью этого Народного фронта.

Глубоковская: Конечно, я отношусь позитивно, потому что наше общество очень дифференцированно. Если мы хотим говорить о каком-то народном представительстве, если мы не хотим видеть партию «Единая Россия» партией бюрократов и «белых воротничков», как вы говорите, то они должны опираться на более широкие массы, и там должны быть и оппоненты у них, должны быть и эксперты совершенно с отличным мнением.

Фишман: Тут речь идет конкретно – это националисты, то есть это люди, которые отстаивают права русского народа в первую очередь.

Глубоковская: Я вообще против национализма в целом. Я хочу сказать, что каждый в России имеет право на свои убеждения. И если у него такие убеждения, но они в соответствии с законодательством российским, то почему он не может принять участие?

Марков: Это смотря за что выступают эти националисты. Если они выступают против кавказцев, нам такие не нужны. Кавказ – неотъемлемая часть России. А если они выступают за то, чтобы русский народ перестал пить водку – вот мы за таких националистов.

Фишман: Мне кажется, их первый вопрос волнует, может быть, больше, чем второй.

Глубоковская: Это правда. Второй как раз, мне кажется, они поддерживают порой.

Марков: Они же разные, еще раз повторяю. Одни зациклены на кавказцах, эти пошли прочь, а те, которые за то, чтобы русский народ перестал травиться водкой, нам нужны те, кто против водки.

Глубоковская: Вы считаете, что националистов нужно отделить, дать им возможность вариться в собственном соку? А, может быть, мы их сможем переубедить, может быть, мы их сможем перевоспитать?

Марков: Расколоть, здоровые силы забрать себе, а остальные отбросить.

Арно: А остальных отсеять в отбросы?

Фишман: Я так понимаю, в основном, эта идея воспринимается позитивно обоими участниками разговора нашего.

Глубоковская: Но только не идея национализма. Мы же говорим о людях, а люди могут ошибаться, и их можно убедить.

Фишман: Для этого мы их возвращаем, воссоздаем из пепла, сами уничтожаем в 2005 году, теперь вызываем обратно из Брюсселя, чтобы переубеждать. Очень получается такая правдоподобная картина. Еще один вопрос – по поводу «Справедливой России». Эльмира, почему вы вышли из партии и как вы видите ее будущее? Вообще, вы считаете, оно есть у партии сегодня или его нет?

Глубоковская: Это очень непростой вопрос. На него не только я не смогу ответить однозначно, но и, наверное, руководство нашей партии на сегодняшний день. Я вышла только по своим собственным убеждениям, потому что не находила поддержки своим социальным инициативам. Второе – именно поддержки по региональной политике в крае. Мне приходилось голосовать за законы, которые партия не поддерживала, и получалось, что я нарушаю какие-то правила, партийную дисциплину, получалось, что я диссидент в этой партии. И раз вот такие разногласия, то, наверное, надо принимать решения рано или поздно.

Фишман: Я задаю этот вопрос, потому что нас ждет, 18 мая, кажется, должна решиться судьба Сергея Миронова – спикера Совета федерации и все-таки еще лидера, насколько я понимаю, партии. И этот вопрос, на самом деле. Тесно увязан с вопросом о создании Народного фронта. Попрошу вас прокомментировать, если можно. Логика такая, что поскольку «Единой России» приходится чем дальше, тем сложнее все-таки на выборах, то вытаскиванием Сергея Миронова, на котором во многом держится эта партия, «Справедливую Россию», можно так сказать, подсдуть слегка. Ее электоральная мощь, сила как-то сильно от этого уменьшится.

Глубоковская: А вы считаете, что сила партии «Справедливая Россия» только в административном ресурсе?

Фишман: Это не я считаю, я пересказываю те разговоры, которые сейчас активно идут. У меня вопрос конкретный: во-первых, как вы считаете, решится судьба Сергея Миронова 18 мая, какой прогноз, а во-вторых, насколько эти две темы связаны?

Марков: Я не знаю, как решится вопрос 18 мая с Сергеем Мироновым, поскольку, мне кажется, он во многом зависит от неких таких на самом верху кулуарных достаточно договоренностей, а это не предмет политического анализа. Мы не обладаем достаточной полнотой информации, чтобы более-менее внятно спрогнозировать…

Фишман: …уйдет спикер Совета федерации, третье лицо в стране, или не уйдет.

Марков: Да. Пока нельзя. Существуют различные механизмы принятия решений, и не все из них обладают достаточной полнотой информации. Единственное, что могу сказать – это, кажется, один из самых трудных этапов политической карьеры Сергея Миронова.

Глубоковская: Вот я бы ушла. Мое мнение такое – если ты считаешь себя оппозиционером, если ты критикуешь власть, то тогда не нужно взаимодействовать с властью.

Марков: Это противоречиво, можно сказать. С другой стороны, мне кажется, два этих вопроса никак не взаимосвязаны. Поймите, если бы электорат «Единой России» действительно значимо уменьшался бы, это означало бы, что другие политические силы получали большую часть этого протестного электората.

Арно: А почему эти люди просто выходят разочарованные и не вступают в другие партии?

Глубоковская: Конечно, такое сплошь и рядом.

Марков: Как правило, все-таки происходит какое-то перетекание. Плюс это значит, что «Справедливая Россия» точно была бы сильнее. А она становится слабее на наших глазах. Мне кажется, проблема не в том, что «Справедливая Россия» может отобрать голоса у «Единой», а в том, что она как проект, которым можно было бы заменить Компартию, он не удался. И если сейчас совсем «Справедливая Россия» спишется, то эти голоса уйдут коммунистам и жириновцам. Нужно ли это нам? Не уверен.

Фишман: Как вы считаете, все-таки, где в этой конструкции Народного фронта, его возможного успеха на следующих думских выборах, где тут Дмитрий Медведев находится в этом контексте?

Марков: Я полагаю, что Дмитрий Медведев поддержит создание Народного фронта. Как он, собственно, поддерживает «Единую Россию», поскольку это и его политическая база. Ведь кто агитировал за Дмитрия Медведева на президентских выборах, на которых он победил и стал президентом? Это был Владимир Путин, как видит партия, и соответственно структуры «Единой России». Если Дмитрий Медведев собирается идти и побеждать на следующих президентских выборах, ему нужна также мощная политическая структура. Ему нужна поддержка Владимира Путина, «Единой России» и Общенародного фронта.

Глубоковская: У меня несколько другая точка зрения. Считаю, президент всех россиян должен, как ни банально это звучит, находиться над схваткой и просто должен поддерживать все политические силы и движения и не принимать четко какую-то сторону, потому что тем россиянам, которые не разделяют убеждения «Единой России» и Национального фронта, они тоже должны верить и доверять своему президенту.

Марков: Это правильно. Для выборов, для победы на президентских выборах хватит и голосов Общенародного фронта и «Единой России».