Депутат КПРФ Валерий Рашкин о необходимости смертной казни: «Те, кто проплатили, обучили и оболванили, посмеиваются и готовят следующий теракт»

Депутат российской Госдумы от КПРФ, бывший глава Саратовского обкома КПРФ Валерий Рашкин обратился сегодня к президенту Путину с открытым письмом, в котором требует отменить по всей стране все увеселительные массовые мероприятия, «проведение которых представляется  в данной ситуации неуместным и кощунственным». Депутаты-коммунисты обратились к президенту с требованием незамедлительно выступить с обращением к нации с тем, чтобы сообщить о мерах по ликвидации последствий волгоградских терактов и о мерах по недопущению новых атак.

О том, чего еще коммунисты ждут от правительства России в связи с волгоградскими терактами, Валерий Рашкин рассказал Лике Кремер и Павлу Лобкову.

Кремер: В вашем предложении содержалось предложение ввести смертную казнь для террористов-смертников. Где тут логика, если это уже террористы-смертники, зачем к ним применять смертную казнь?

Рашкин: Логика не для террористов-смертников, а для тех, кто ее готовит. Ведь за ними стоят большие деньги, за ними стоять большие организации, за ними стоит целая система, которая настраивает человека на самоубийство. Вот для тех, кто это делает, как раз смертная казнь не нужна, а это уже конченые люди, это подонки самые настоящие. В Америке, в самой демократичной стране по многим публикациям, смертная казнь существует, и в других странах, она была и в Советском союзе, и терактов не было.

Лобков: Причинно-следственная связь здесь не совсем очевидна. Но довольны ли вы тем качеством расследования, которое проводилось после октябрьского теракта? Уверены ли вы, что те люди, которые назывались в качестве заказчиков и исполнителей теракта, что это именно заказчики и исполнители? Де-факто эта смертная казнь уже существует, потому что Дмитрий Соколов, который был назван организатором теракта 21 октября в Волгограде, он внесудебно расстрелян, скажем так, при захвате дома.

Кремер: Это называется ликвидация при том, что у нас нет смертной казни.

Лобков: Он был казнен, мы не знаем его показаний, мы не слышали его последнего слова. Вот с таким качеством расследования можно ли вводить меру наказания, которая не предусматривает пересмотра этого наказания?

Рашкин: Я говорю о том, что необходимо введение, это не значит, что надо отменять качественное расследование, качественные вопросы, решение суда, следствие чтобы работало. А то, как отработали силовые структуры после первого теракта в Волгограде, я считаю это недопустимым, я считаю, они сделаны спустя рукава – ни предположений, ни системы, антитеррористический комитет не проработал. Вообще я считаю, что в этой части средства, которые были отпущены силовикам, они не отработали, просто не отработали.

Лобков: Появляется фамилия подозреваемого во вчерашнем теракте, появляется даже на одном сайте голова женская, потом через несколько часов выясняется, что это был мужчина, все это идет в прессу. Понимаете, все эти предположения с учетом принятия смертной казни обретают совсем уже тяжелый смысл. Сегодня мы знаем, что есть некий подозреваемый, опубликована его фамилия, уже его корни – в Марий Эл и так далее, его родственники сдают кровь. Уверены ли вы, что в стремлении к этой быстрой отчетности перед обществом, общество не будет находиться в состоянии постоянного террора, если над ним будет еще висеть молот смертной казни? Допустим, в Дагестане, где многие знают, например, что этот человек ушел в лес или пришел из леса, вы говорите, за недонесение о готовящемся теракте. Может быть, он видел в его руках провода, что дальше?

Рашкин: Мы смешиваем понятия. Мы говорим о введении института смертной казни, который предполагает качественное расследование, допрос и решение суда – высшего органа…

Кремер: А качественное расследование без института смертной казни возможно?

Рашкин: Возможно, но оно не работает.

Кремер: Вам кажется, что смертная казнь поможет институту расследования?

Рашкин: Не только и не столько это. Я говорю, что человеку, который только подумает о теракте и будет его готовить, он знает, что за это он поплатится жизнью.

Лобков: Он и так об этом знает.

Рашкин: Подождите. Речь идет о не смертнице, а о тех, кто готовит его. Понимаете, там большие деньги.

Кремер: Вам кажется, что те люди, которые готовят теракты, не готовы к смерти?

Рашкин: А ее нет сегодня, она не введена. У нас в Уголовном кодексе нет такой статьи. И они не готовы, конечно. Готовы только те, кого оболванили, кого зомбировали, кому навесили бомбы, и они пошли туда. Психологи объясняют, они до конца не знают, что они взорвутся, они просто зомбированы. А те, которые нажимают и проплатили это, обучили и оболванили, они посмеиваются и готовят следующие теракты. Они прекрасно знают, что у них нет смертной казни.

Кремер: Это не потому, что у них нет смертной казни, это потому что они на свободе.

Рашкин: Хоть они и не на свободе будут, они будут жить. Даже если их поймают и осудят, они все равно будут жить. А эти люди погибли, женщины, дети безвинные, те, которые были в командировках, готовились к празднованию, их уже нет в жизни, а эти будут жить. Есть такая норма в человеческом обществе, ее либо применяют, либо не применяют. Я считаю, что наше общество не готово к отмене смертной казни, это педофилия, это растление малолетних.

Лобков: А мы не знаем о количестве оправдательных приговоров как раз по тем двум статьям, которые вы сейчас назвали? Возможны они были бы, если смертная казнь была приведена в исполнение?

Рашкин: Возможны, я не идеалист. Как и сегодня, ошибки в судопроизводстве были, есть и будут, что в Америке, что в Италии, что во Франции. Везде сидят люди, и они принимают решения. И от качества проверки, качества свидетельских показаний, качества расследования зависит решение судебное.

Лобков: Я бы хотел задать вам другой вопрос. Ваша фракция недавно выступала за отставку правительства, насколько я понимаю, в полном составе, тем не менее, не собрали вы подписи. Сейчас эти теракты наводят вас на какие-то мысли, продолжить работу, может быть, в этом направлении, может быть, выступить с требованием о полном отчете спецслужб о расследовании терактов, может быть, как в случае с Бесланом, вы создадите свою комиссию? Кстати, тогда представитель вашей фракции подготовил многостраничный доклад Савельев, который расходился с официальной трактовкой, где было показано, что именно спецслужбы и их действия послужили спусковым крючком для тех взрывов. Не намерены ли вы в этом направлении начать работу, прежде всего, с руководителями антитеррористических подразделений ФСБ и МВД?

Рашкин: Эти последние трагические события показали, что мы на правильном пути, мы – Компартия РФ – озвучили 10 причин, по которым надо отправить правительство Медведева в отставку. И они ничего не сделали на сегодняшний день, чтобы исправиться. Вот эти трагические дни показывают, что в обязательном порядке надо это делать в том числе. Я вообще считаю, что мы должны собраться как депутаты, избранные народом, уже 3 числа, вызвать правительство на отчет, силовиков на отчет, ФСБ, почему не было профилактики, следствие, некачественно провели расследование теракта двухмесячной давности. Это и полиция, которая не провела соответствующих антитеррористических мер, которые положены, и это написано у них в инструкции. Я бы вообще 3 числа собрался, и правительство, и позвал всех сюда.

Лобков: Но вы кому-то кроме нас рассказали?

Рашкин: Конечно. Мы это сделали, сделали предложение, в том числе и руководству Государственной Думы. Что сидеть до Старого Нового года?

Лобков: И что руководство Государственной Думы?

Рашкин: Пока молчит. Сделали заявление, что сразу после праздников «Единая Россия» инициирует, чтобы пригласить силовиков для отчета. Я считаю, что надо делать неукоснительно.

Кремер: Сегодня Олег Матвейчев и Сергей Марков, еще от кого-то звучали предложения, назвал все, что происходит вокруг террористических актов, медийной истерикой и предложил вообще сократить  освещение таких событий, свести их к минимуму. Что вы думаете по этому поводу?

Рашкин: Категорически не согласен. Если бы у него один из друзей или родственников, я не говорю, что они там были, если бы что-то случилось, они бы заговорили по-другому. Я был там вчера, я был в Волгограде, я был в 400 метрах оттуда, когда прозвучал взрыв на железнодорожном вокзале, ударную волну чувствовал. Я видел людей, подойдя туда, как работали, силовики, скорая помощь, как помощь была организована, как люди разговаривали на остановках. Это не психологический шок, это шок от того, что творится в нашей стране, в прославленном городе Сталинграде. Люди должны знать правду, должны знать от президента Путина, что он собирается делать с силовиками, со всей его командой в том числе, какие меры будут проведены, чтобы больше не было взрывов на нашей родине.

Кремер: Я вас поправлю, в данный момент город называется Волгоград.

Рашкин: Для меня это Сталинград.

Лобков: Сегодня Владимир Путин выступил вместе с Франсуа Олландом, они встречаются здесь в Москве. Были произнесены необходимые в таких случаях слова о совместной борьбе с терроризмом. Как вы считаете, этого достаточно для президента, для первого лица, чтобы высказать свое мнение по поводу терактов?

Рашкин: Я приветствую любые встречи на любом уровне, что связано с антитеррористической деятельностью, если это поможет, в том числе разыскать организаторов и исполнителей этих жестоких мер. Но это далеко не достаточно, на мой взгляд, Я считаю, что реакция руководства вообще страны, правящей элиты неадекватна ситуации. В преддверии Олимпиады, в преддверии праздников, в преддверии того, что один за другим идут взрывы, в преддверии межнациональных конфликтов, которые я тоже наблюдаю, как первый заместитель председателя  Комитета по делам национальности, я вижу статистику, что в Москве прошло, что в Пугачеве. Мне кажется, что должны быть более оперативные меры и более весомо проводиться со стороны руководства страны.

Кремер: То, что траур в нашей стране вводится, когда число погибших приближается к сотне, как вы оцениваете эту норму?

Рашкин: Сегодня каждый день траур идет – там убили, там изнасиловали, и уже за сотню. Причем здесь сотня? Я считаю, что каждый человек – это трагедия, там погиб, может быть, Ньютон, погибли, может быть, гениальные люди. Я считаю, что особенно в этот период надо объявить общероссийский траур.

Лобков: Сейчас пришла «молния» от агентства «Интерфакс», что Национальный антитеррористический комитет возлагает персональную ответственность за антитеррористические меры на глав субъектов РФ. Меня это сразу немножко удивило, потому что в Америке это является предметом заботы федеральных органов.

Рашкин: Конечно.

Лобков: Есть ли у глав субъектов федерации полномочия на своей территории проводить антитеррористические меры, например, тотальные обыски или тотальные проверки, какие-то полицейские акты?

Рашкин: Вы совершенно здесь правы, у них нет такой возможности, они не наделены такими полномочиями, они не руководят прокуратурой, Следственным комитетом в субъекте, не руководят судами, в том числе и полицейскими. Нет таких у них прав, это забота в первую очередь федеральных структур. Да, он находится на этой территории, любой гражданин, руководитель региона, он должен кричать криком, если не выполняются какие-то мероприятия, он живет на этой территории.

Кремер: Национальный антитеррористический комитет продолжает делать заявления, и вот еще одно: «На руководителей силовых структур возложена персональная ответственность за обеспечение безопасности в связи с терактами в Волгограде».

Рашкин: Вот это правильно, это правильно.