"Дело Маркелова":Тихонов и Хасис признаны виновными

Светова: Мне кажется, этот процесс развивался, Илья со мной, я думаю, согласится, очень драматично. В зале суда разворачивались настоящие баталии. Я не согласна с некоторыми коллегами, которые говорят, что это был настоящий состязательный процесс. По моим наблюдениям, конечно, судья был на стороне обвинения и защитники пытались, как могли.

Фишман: Типично для России вполне.

Светова: Да, но для суда присяжных это совершенно неправильно, потому что суд присяжных – это театр, где стороны перед присяжными доказывают вину или невиновность своих подсудимых. Это очень важно, потому что суд присяжных – это действительно настоящий суд. Мы знаем, что в суде присяжных выносится 20% оправдательных приговоров, тогда как в обычных судах 0,8%. И здесь, конечно, было много скандалов. Начался процесс, был 21 присяжный. Было 12 присяжных и остальные были запасные. Но сейчас, насколько я понимаю, осталось 14 присяжных – 12 основных, двое запасных, то есть люди выходили из коллегии присяжных. Одна присяжная – Анна Домрачева вышла со скандалом. Она сказала, что она уходит, потому что в коллегии есть люди, которые оказывают на остальных давление.

Фишман: Читали интервью в «Московском комсомольце».

Светова: Она сначала дала интервью Евгению Левковичу, который с ней встретился, она это все ему рассказала, потом это было в «Московском комсомольце», и на «Эхо Москвы». Я читала ее интервью, я тоже сама пыталась с ней встретиться, но не получилось. Мне кажется, то, что она рассказала, очень похоже на правду, потому что там совершенно невозможные вещи происходил в коллегии. Было два человека, которые в совещательной комнате зачитывали статьи из газет – то, что запрещено. Меня больше всего в этом процессе как раз и поразило то, что на самом деле очень много доказательств было представлено вины Тихонова и Хасис, были, конечно, вопросы.

Фишман: Вас убедили?

Светова: Нет, меня не убедили на 100%. Просто хочу сказать мысль, если там было достаточно доказательств, то зачем же все-таки в эту коллегию были внедрены люди, которые оказывали давление на присяжных? И это в результате возмутило эту женщину, которая вышла из коллегии и сказала «Я не хочу в этом несправедливом суде участвовать». И я думаю, что если сейчас мы увидим вердикт, который кто-то из присяжных засомневается в виновности или Тихонова, или Хасис, это результат именно того, что там были люди, которые на присяжных давили. Был куратор присяжных.

Арно: Каким-то образом это будет вообще расследовано это давление?

Светова: Нет, судья отказался расследовать это дело, он не обратил на это никакого внимания.

Васюнин: Дело в том, что не совсем однозначная ситуация с Анной Домрачевой, потому что узнали мы о ее сомнениях, о том, что происходит внутри, только после того, как она покинула коллегию присяжных.

Фишман: Она же не могла высказываться.

Васюнин: Она не имеет права выступать в СМИ, будучи присяжной. Но перед началом каждого заседания судья задает вопрос присяжным: «Существуют ли какие-то факторы, которые мешают?». Она не заявляла ни разу.

Фишман: Она была отстранена или ушла сама?

Васюнин: Она сама ушла.

Светова: Проблема в том, что она говорит, что она писала заявления судье, и другие присяжные писали. После того, как вышла она, вышло еще три присяжных. Потому здесь ситуация неоднозначная.

Васюнин: Мы не знаем, почему она вышла.

Светова: Она сказала, что вышла именно из-за этого, но что ей сказали: «Ты напиши «по семейным обстоятельствам». Там люди запуганы. Эта Анна Домрачева, конечно, сама бывшая сотрудница правоохранительных органов. Она работала в конвойной службе Мосгорсуда. Тоже странно, почему такой человек вообще, почему его оставили в коллегии присяжных. Она говорит, что там были сотрудники правоохранительных органов. Я несколько раз была в суде, я видела этих людей, которые там сидят – это очень странная коллегия присяжных. Там люди, которые видно просто по ним, что они понимают в оружии, в нем разбираются, потому что когда прокурор показывал оружие, они его щупали. У них лица были бывших сотрудников спецслужб и правоохранительных органов. Я просто хочу сказать, что самое ужасное в этом процессе, что – виновны, невиновны Хасис и Тихонов – но мы никогда не узнаем подоплеки этого дела, потому что в этом деле очень много странного. Даже во всех прослушках, которые были на суде, и в тех прослушках, которые есть в деле, мы знаем о том, что националисты связаны с властью, они говорят о том, что они ходят в администрацию президента. Там был свидетель Горячев, который также не явился на суд, но который давал в прессе интервью, и который говорил о том, что его заставили давать показания против Тихонова, потом он от этих показаний отказался. Сам вроде бы сотрудничал то ли со спецслужбами, то ли с администрацией президента, то есть это очень-очень темный процесс.

Васюнин: Об администрации президента он тоже сказал, и вряд ли ФСБ или следствие могло заставить Горячева дать показания против администрации президента, а такие показания он сделал сам и добровольно.

Светова: Там были эти показания.

Васюнин: Но если бы на него давили, то каким бы образом кто бы мог его заставить, кто мог ему вложить в уста то, что он лично знаком с сотрудником администрации президента, который выходит на него и просит купить Тихонову оружие?

Светова: Просто эти показания не фигурировали в деле, они были написаны от руки, и потом попали в руки журналистов. Там очень много темного.

Васюнин: О скандалах хочу сказать. Просто с моей точки зрения, у меня противоположное ощущение от этого процесса. Дело не в том, что здесь не хватило доказательств и не хватило ума. Мне-то кажется, что сторона защиты как раз, у нее просто нет аргументов для того, чтобы представить реальных ни алиби, ни свидетельств. Кто защищает Тихона и Хасис? Я ничего не хочу сказать, но мы знаем, что Александр Васильев защищал Тесака, Марцинкевича, Геннадий Небритов был в процессе по «белым волкам» - это банда неонацистов. Эти люди, у них стратегия защиты была направлена именно на публичные скандалы, на то, чтобы посеять недоверие и к судье, и к присяжным. В наших условиях, надо сказать прямо, это несложно достаточно. Один скандал к другому. Сначала якобы их доставили в мешках – с того все началось, был скандал большой, что привезли подсудимых, еще подозреваемых тогда, арестовывать привезли с мешками на голове. Потом все увидели, что Тихонов сам просил на следственном эксперименте надеть ему на голову мешок, чтобы его не видели прохожие. Потом Домрачева та же самая, которая почему-то не заявила в суде, не заявила судье о том, что на нее давят.

Светова: Она говорит, что она заявила, а суд этого не сказал. Мы там не были, вы поймите, что суд – это закрытая структура.

Васюнин: Как? Судья задает вопросы перед началом заседания: «Оказывается ли на вас давление? Мешает ли вам кто-то принять объективное решение?». Никаких положительных ответов не было, кроме того, когда она писала о том, что она уходит.

Светова: Значит, она боялась во время суда заявить.

Васюнин: Когда она уходила, она тоже не написала, что на нее давят.

Светова: Она говорит, что написала, но это заявление не приобщили.

Фишман: Понятно, мне кажется, что у власти должен быть к этому процессу большой интерес и большое внимание, потому что это громкий процесс. И вообще все суды с присяжными, конечно, очень такая сложная штука. У нас известный пример и давления на присяжных, известный пример, случай с Квачковым, когда вроде бы все было доказано…

Светова: Ничего не было доказано.

Фишман: Может быть, присяжные руководствовались не процессуальной стороной дела, не тем, что им представляли в качестве аргументов и улик, а своими идеологическими собственными пристрастиями и т.д. Институт это совершенно новый для России и живет еще в такой среде не очень комфортной. Здесь, мне кажется, вопрос в чем – насколько, вы считаете, государство действительно заинтересовано в том или ином исходе этого дела?

Светова: Я считаю, что государство заинтересовано в том, чтобы эти люди были признаны виновными, иначе мне непонятно. Я уверена на 99%, что эта коллегия присяжных была сформирована незаконно, что в нее были включены люди, которые должны были обеспечить обвинительный вердикт. Поэтому я считаю, что государство заинтересовано. Для меня очень важный вопрос, почему оно заинтересовано? Потому ли, что эти люди действительно виновны или потому ли, что эти люди невиновны, а виновны другие, и что Маркелова убили не националисты, а другие, а на них просто свалили вину. Или, может быть, убили националисты, но причина была другая? Я могу вполне представить такую версию, что просто им вложили в руки этот пистолет. Ведь он же говорил, что ему этот пистолет кто-то передал. Также я вполне допускаю, что могли его использовать просто. Но причина убийства Маркелова была совершенно другая.

Васюнин: Я не думаю, что на это оказывается давление. Здесь совпало несколько обстоятельств, когда действительно расследование может быть объективным. Это действительно подполье, это люди, которые готовы взрывать, убивать. Мы знаем, что и сообщники разыскиваются за убийство судьи Чувашова, мы знаем, что их сообщники разыскиваются за убийство антифашиста Ивана Хуторского, которого Тихонов с Хасис тоже обсуждали в этих прослушках и даже указали наган, то есть тип оружия, из которого был потом Хуторской убит. Это действительно подполье, опасное явление. Можно, конечно, сказать, что государство ненавидит собственных граждан и хочет их всех задушить, националистов, но здесь действительно речь идет о достаточно серьезном явлении. Я думаю, что с ним борются вполне искренне.