«Cослуживцы подтвердили — они были действующими военнослужащими»

Порошенко настаивает, что двое задержанных в воскресенье граждан России являются действующими военными. Министерство обороны России эту информацию опровергает, называя их бывшими военнослужащими. Кроме того, российские власти неоднократно подчеркивали, что российские военные в боевых действиях на востоке Украины не участвуют. Они могут там находиться только как добровольцы или «отпускники».

Тем временем, блогеры, которые ранее сообщили, что нашли в Тамбовской области несколько могил, где похоронены военные, предположительно погибшие на территории Украины, в среду опубликовали новые данные.

Речь идет о кладбище поселка Новые Ляды Тамбовской области. Как пишет  один из блогеров, — Руслан Левиев написал в своем фейсбуке, что  им удалось установить, что на востоке Украины погибли трое спецназовцев 16-й отдельной бригады специального назначения  Главного разведывательного управления Генштаба министерства обороны.

Кроме того блогеры заявляют, что доказательствами того, что погибшие являются кадровыми военными, служат слова их сослуживцев, а также венки от Минобороны на могилах.

Блогеры Вадим Коровин и Руслан Левиев поделились с Дождем результатами своего расследования. 

Шанецкая: Расскажите все-таки, что именно вам удалось обнаружить и каким образом? Как вы напали на этот след и что у вас есть с точки зрения документальных подтверждений, потому что действительно существует очень много разговоров о том, что все это далеко не так, как вы рассказываете.

Левиев: У нас есть отдельная команда, которая занимается постоянными расследованиями войны, исследует факты, ищет погибших, ищет технику. В очередной раз мы натолкнулись на погибшего, который был одет как российский солдат.

Шанецкая: Что значит — вы натолкнулись на погибшего?

Левиев: Мы натолкнулись на сообщение в социальной сети, что вот, мы проводили в последний путь такого-то человека, звали его Антон Савельев, мы увидели по фотке, что он в военную форму одет, начали выяснять, кто это.

Шанецкая: Я правильно понимаю, что это были фотографии непосредственно с похорон этого военного?

Левиев: Нет, это были его прижизненные фотографии, когда он еще служил в армии. Начали выяснять, кто это, в итоге выяснили сначала, что он — действующий спецназовец 16-й бригады ГРУ. И потом уже, когда мы в процессе выясняли, кто он и смотрели профили его друзей, увидели, что вместе с ним одновременно погибли два его лучших друга, которые вместе с ним служили в бригаде и тоже были действующими военными, действующими спецназовцами той же самой бригады.

Шанецкая: То есть основной ваш источник информации — это соцсети?

Левиев: Как правило, с них все начинается, а дальше мы входим в общение с родственниками, военными.

Коровин: Вся информация открыта, это открытые источники.

Шанецкая: Сейчас вам удалось войти в общение с родственниками тех трех погибших, о которых вы ведете речь в своем последнем докладе?

Коровин: Я вчера общался с мамой погибшего Антона. Я, как помощник депутата, предложил ей просто помощь депутата Гудкова Дмитрия Геннадьевича, чьим помощником я являюсь, в общении с Министерством обороны. Она вначале обещала подумать, а потом, пообщавшись с кем-то, она сказала, что мы не будем отвечать на ваши вопросы, хотя ни о каких вопросах мы не говорили, мы просто хотели предложить помощь, потому что мы понимаем, что помощь, наверное, потребуется. То есть компенсация за хранение, в каком статусе находится ее сын — он военнослужащий, погибший при исполнении, или что?

Шанецкая: Эти вопросы вы с ней не обсуждали?

Коровин: Нам не удалось встретиться, но мы не очень-то настаивали, потому что мы понимаем, в каком состоянии сейчас находятся близкие родственники. То есть ребятам по 20-21-22 года, это вчерашние срочники. Они прошли учебку — и сразу их бросили.

Шанецкая: Если вы общались с родственниками, удалось ли выяснить, до того, как они, собственно говоря, погибли, наверное, они общались со своими родственниками, в том числе, и тогда, когда они были, по вашим сведениям, переброшены на территорию Украины. Есть ли какая-то информация от родственников о том, где они находились в последнее время?

Левиев: Мы общались и продолжаем общаться с другими не самыми близкими родственниками этих погибших. Даже сейчас, когда мы шли на эфир, я общался с близким другом погибших, выяснял обстоятельства, как они погибли. Он мне дополнительно подтвердил, что да, все трое были заброшены в Украину, все трое были из одной бригады, лучшие друзья, были еще и лучшими бойцами в своей бригаде. Поэтому их и поставили на передовую, в разведку. Они вступили в бой с украинцами и погибли, к сожалению.

Шанецкая: Удалось ли вам выяснить, что именно у них числится в свидетельствах о смерти по части причины? Там же это тоже указывается.

Коровин: Мы вчера вернулись из Тамбовской области. Могилы не все в Тамбовской области. Они служили все в тамбовской части ГРУ. Один похоронен в поселке Новая Ляда Тамбовского района.

Шанецкая: И вы эту могилу видели?

Коровин: Да, то, что мы сняли, это непосредственно в Тамбовском регионе. Один — в Республике Татарстан и один — в Курганской области.

Левиев: Город Шумиха.

Коровин: То есть это разбросано по России. Это мы тоже в процессе вчера все выяснили. Вчера мы получили только фотографию с другого места захоронения. У нас было много материала, мы торопились унести ноги и придать этому всему смотрибельный, читабельный вид, все это сгруппировать. Поэтому мы быстро с этим удалились. Дальше — дело журналистов, связывайтесь с родственниками, выясняйте. Задавайте вопросы Министерству обороны.

Левиев: Мы изначально предполагали, что в Тамбове как минимум двое похоронены, одну могилу мы сразу нашли. Когда мы искали вторую могилу, мы подъехали к воинской части, обратились к спецназовцам, которые там были, спросили: «Вот, мы были на могиле одного спецназовца, вы не знаете, где второй похоронен?». Они подтвердили, что да, своего хоронили, но знают только про одного. То есть, тем самым, они подтвердили, что это действительно их боец был.

Шанецкая: Вы-таки планируете поехать на оставшиеся две могилы и что-то продолжить, какое-то расследование? Или же вы опубликовали то, что на сегодняшний день вам удалось узнать, и дальше вы просто передаете эту информацию общественности в надежде, что дальше, в том числе, и журналисты займутся более подробным расследованием того, что именно там произошло и кто эти погибшие?

Коровин: Скорее, так. Дело ведь в том, что дело родственников — определить статус своих погибших сыновей. То есть это им нужно в первую очередь сказать, кто мой сын, он погиб за Родину или он выполнял чьи-то политические интересы? Шойгу от них уже открестился, от тех, кто находится в плену, Песков сказал, что это не наши люди. Что они сейчас этим скажут? Они, скорее всего, скажут, что это тоже люди либо уволенные, либо они были гражданскими, погибли, либо они были военными, но они погибли не на территории Украины.  

Шанецкая: Если вы сейчас обронили такую фразу, как «унести ноги», мы же с вами прекрасно понимаем, что в общем и целом существует довольно серьезное сопротивление к тому, чтобы что бы то ни было на эту тему публично обсуждать, а уж точно со стороны Министерства обороны, потому что они уже не раз заявляли о том, что никаких российских военнослужащих на территории Украины нет. Это, собственно говоря, конец темы, тут уже можно дальше дополнительные вопросы не задавать. Поэтому когда вы говорите о родственниках, которые сейчас пойдут и что-то у кого-то узнают, мы с вами прекрасно понимаем, что, скорее всего, этого не произойдет. Мне просто хочется спросить у вас, до какой именно точки вы хотите пойти в своем расследовании.

Левиев: Если нам удастся выяснить все конкретные обстоятельства, в каком конкретно бою они погибли — сейчас это наша главная цель, то есть мы продолжаем держать контакт с их близкими и друзьями, родственниками, но мы не выдаем, что мы расследуем, мы под легендой с ними общаемся, и они нам доверяют. Пока в процессе выяснения, в каком конкретно населенном пункте они погибли, при каких обстоятельствах. Пока еще не выяснили.

Шанецкая: А ваш приход сегодня сюда и сегодня утром на «Эхо Москвы» никак эту легенду, под которой вы работаете, не вскрывает?

Левиев: Вскрывает, но, как правило, это люди, живущие глубоко в провинции, они мало знают интернет, как правило, они еще и военные, то есть не смотрят телевизор, такие телеканалы. Как правило, легенда держится еще долго. Этих друзей, знакомых тоже очень много. Одного потеряем — с другим будем общаться. К тому же мы общаемся, местами не употребляя имена.

Коровин: Мы же, в конце концов, не зла им хотим. Люди погибли, мы хотим, чтобы эта информация была открыта — они погибли как кто? Как преступники, что ли? Нет. Они погибли как военнослужащие? Значит, они долг свой исполняли? Ну так озвучьте это — какой долг они исполняли, где?

Шанецкая: Что могло в данном случае служить доказательством такого рода, которое было бы сложно опровержимо, в том числе, и для Министерства обороны? Есть ли у вас какая-то цель, какая-то мечта, чего можно было бы добиться в ходе расследования?

Левиев: Остановить войну.

Шанецкая: Это понятно. Я сейчас говорю конкретно про расследование. Понятно, что все мы за мир, против войны. Это безусловно. Тем не менее, если говорить конкретно, Руслан, о том, чем вы занимаетесь, о том пути, который вы планируете пройти — что было бы той самой бумажкой, возможно, или это должны были бы быть какие-то там видеокадры, тем более, мы с вами прекрасно знаем, что все все подряд снимают, в том числе, и на мобильные телефоны. С одной стороны, вы находите свою информацию из социальных сетей, с другой стороны, вы надеетесь, что родственники тех самых погибших не очень с этими соцсетями и интернетом дружат, для того, чтобы не сорвать ваш кавер.

Левиев: Они не дружат с ним в плане того, что они не занимаются поиском информации, анализом информации. Сами выкладывают свою информацию, но не занимаются поиском. А по части того, что бы хотелось, какое доказательство найти, мы по конкретному опубликованному инциденту сейчас общаемся с украинцами, которые тоже расследуют обстоятельства. Они еще подкинули одну версию, какой это мог быть бой, и там было шесть погибших спецназовцев, как считает Украина. И там были трофеи, автоматы оставленные, и на фотографиях того же Тимура, одного из этих трех погибших, есть его автомат с уникальными чертами. Мы попробуем сейчас сравнить, если окажется, что это тот же автомат, который остался у украинцев как трофей, его автомат, это будет хорошее доказательство, лучше, чем какая-то бумажка.

Шанецкая: Эти автоматы, о которых идет речь, находятся в руках ваших украинских коллег, по сути?

Левиев: Мы пока не знаем, были ли автоматы конкретно этих трех спецназовцев, но это были тоже автоматы, которые находятся на вооружении спецназа ГРУ. Современные автоматы, которые не находятся у простой пехоты российской, у стрелков, а только у элитных подразделений.

Шанецкая: А насколько ваше сотрудничество с украинскими коллегами плотное, насколько они готовы вам помогать? С одной стороны, понятно, что у всех вроде как одни и те же цели, но, тем не менее, иногда люди бывают очень конкурентными даже в таких вопросах. Вы как с ними сотрудничаете?

Левиев: Мы с ними сотрудничаем примерно с августа прошлого года, это волонтерские проекты, как и мы. Мы постоянно хорошо дополняем друг друга, потому что у украинского проекта есть хороший агентурный ресурс на месте, у них очень много местных людей, которые сливают информацию. А у нас хорошие люди есть здесь, в России, мы можем добывать информацию здесь. Мы обмениваемся постоянно оперативной информацией и дополняем друг друга таким образом.

Шанецкая: Вы сказали, что вы работаете с группой. Из кого эта группа состоит, кто эти люди?

Левиев: Это люди, которые вызвались еще в начале войны, когда я объявлял вече, говорил: давайте на более серьезный уровень поставим все эти расследования, будем вести. Люди сами вызвались, познакомились со мной, мы начали собирать информацию. Мы даже между собой, у нас анонимность, я никого из своих волонтеров по имени реальному не знаю.

Шанецкая: Вадим, вам вопрос. Вы предложили родственникам обратиться в Министерство обороны, при этом сами вы являетесь помощником депутата. Вы, как помощник депутата, и от имени депутата можете отправить запрос, скажем, можете как-то попробовать с Министерством обороны прояснить?

Коровин: Я сейчас еду в Думу, как раз это мы будем обсуждать. Я бы хотел обратиться к родственникам солдат, которые погибли. Понимаете, в чем дело? Ваше молчание убивает следующих. Вот если бы начали говорить родственники погибших солдат полгода назад, год назад, то, возможно, те ребята, которые погибли в мае, не погибли бы. Людям нужно говорить о том, что мы не хотим, чтобы погибали наши дети, мы не хотим, чтобы погибали дети ни украинских, ни российских граждан. Нужно принять гражданскую позицию, чего бы это ни стоило.  

Шанецкая: Если резюмировать, то говоря конкретно о доказательствах того, что конкретно эти трое военнослужащих погибли на территории Украины, что у вас есть?

Левиев: Конкретно сейчас у нас есть фото, свидетельства того же Тимура, где он находится — в Луганске, с флагами «ДНР» и «ЛНР», вместе с ополченцами воюет. Есть свидетельства от близких и родственников, в том числе, Тимура, его родных, где они сами прямо писали, что он погиб на войне.

Коровин: То есть человек, будучи военнослужащим, находился на территории сопредельного государства в том месте, где идет война.

Шанецкая: А есть у вас доказательства того, что он был действующим военнослужащим российской армии?

Левиев: Да. Мы ездили в Тамбов, там нам спецназовцы сами подтвердили, что Антон, допустим, был действующим военнослужащим, они его хоронили. На могилах и Антона, и Тимура — венки от Министерства обороны. Всю информацию о том, что «помним, любим, скорбим», в основном, распространяют, сколько бы мы ни находили, военнослужащие этой же бригады. То есть они все их прекрасно знают всех троих. Тем самым образом, они свидетельствуют, что это их близкие друзья.