«Лукашенко как уж на сковородке»: чего ждать от его встречи с Путиным и будет ли повторения Болотной

Константин, приветствую вас. Вот мы с вами, сколько, два дня назад, во вторник, в эфире Дождя в таком же составе делали прогнозы на выступление Владимира Путина.

Что из того, что вы ожидали, оправдалось, а что нет?

Все сбылось. Мы, собственно, как раз и говорили о том, что тема борьбы с бедностью, тема поддержки многодетных, тема поддержки неполных семей, тема поддержки детей вообще будут доминанты послания, так оно и вышло. Конечно, удивительно, что в послании не были затронуты проблемы пожилых людей, я думаю, что пожилые люди как раз целевая группа для «Единой России», базовый электорат, но они как-то остались за скобками.

А интерес президента к демографии, детям, тема здравоохранения, тема необходимости прививок и постковидной реальности — все это было вполне предсказуемо, я как раз никаких сенсаций не ждал. Знаете, мы дошли до такой степени развития, когда отсутствие новостей это самая лучшая новость.

Это правда, с этим сложно поспорить.

Так вот лично меня абсолютно ничего не удивило, кроме, может быть, того внимания, которое уделялось якобы покушению на Лукашенко и госперевороту, который якобы планировался в Беларуси. Конечно, эта история странная, но опять же понятно, что Путин должен протянуть руку помощи, руку дружбы Лукашенко, больше это делать некому.

А все-таки ответ у вас какой на вопрос, почему именно так? Ведь были ожидания, что будут новости из этого послания, а в итоге ощущение, что на общем фоне информационном, который в последнее время разгоняется, это послание выглядит как привет из какого-то, не знаю, 2017 года, когда в послании, за исключением, действительно, коротких фраз про Беларусь и про Украину, в основном речь идет про то, как все хорошо, несмотря на вызовы, как будет еще лучше, а вот еще давайте поддержим разные слои населения финансово.

Я думаю, что интуиция Путину не отказала, у него есть чутье, он хочет соответствовать народной повестке. Он как зеркало, если людей сейчас интересуют проблемы внутреннего развития, а не проблемы геополитики, надо на это как-то отвечать, тем более, год выборный, рейтинги власти, рейтинги партии власти пока далеко не блестящие, и нужно что-то делать. А что делать, я думаю, что президент абсолютно уверен, что именно меры социальной поддержки и есть та основа общественного договора между властью и населением, которая позволяет рассчитывать, что население в очередной раз поддержит власть на референдумных выборах. То есть, я думаю, что в выборный год ничего другого ожидать нам и не стоило.

И самое главное, это же часть экспансии социального оптимизма, то есть все меры социальной поддержки, которые озвучены, это попытка поднять социальное самочувствие, показать, что президент развернулся в сторону внутренней, народной повестки, и его волнуют те же самые проблемы, что и обычных людей.

Другое дело, действительно, деньги откуда, и каковы будут драйверы развития, источники развития, потому что мы видим консервативный курс, никаких рывков не предполагается. И вообще, по-моему, самое кислое лицо было у министра финансов, который понимает, что ему за все это отдуваться.

Как обычно, президент объявляет, а потом находить эти деньги нужно профильным министрам.

Да-да. Но вы знаете, вот опять же с учетом того, что у нас вчера должны были быть протестные акции, президент не дал ни малейшей возможности протестующим за что-то зацепиться в своем выступлении. То есть все согласны, что нужно помогать многодетным, что нужно помогать одиноким мамам, что нужно помогать регионам, другое дело, как все это будет реализовываться, это самое главное. Например, те же самые инфраструктурные кредиты, создадут они новые рабочие места, или как обычно, будут работать гастарбайтеры.

А что касается мер поддержки, все-таки надо понимать, что внешних инвестиций не будет, во внешней политике ничего ожидать нового, принципиально отличного от того, что было, не приходится, а значит, инвестиций внешних не будет, поэтому нужно поддерживать внутренний платежеспособный спрос, чем больше у населения будет денег, тем легче будет восстанавливать экономику. Но конечно, пять-десять тысяч, или там 400 миллиардов за два года, это не те суммы, которые заставят нашу экономику бурно расти.

Константин, давайте перейдем тогда ко второму, или, может быть, первому политическому событию, происходившему накануне, акциям в поддержку Алексея Навального. Как бы вы оценили их в плане их эффективности, что ли?

Конечно, многие сейчас говорят о том, что акции оказались не такими многочисленными, как ожидалось с учетом количества зарегистрировавшихся на сайте, из 450 тысяч человек зарегистрированных вышла весьма незначительная часть. Но с другой стороны, Москва 10-15 тысяч человек, как минимум, Санкт-Петербург, видимо, в районе 10 тысяч, Владивосток, Новосибирск, Екатеринбург, то есть протестная активность есть.

Власти продемонстрировали гибкий подход, то есть в Москве никого в общем-то и не разгоняли и не задерживали, в Питере было все весьма жестко, то есть такой дифференцированный подход, показывающий, что региональные силовики имеют свободу маневра. Кто-то перестарался, кто-то счел, что не надо омрачать послание президента излишней жестокостью.

Но что касается этих акций, мне кажется, это уже какой-то тупик, потому что очевидно совершенно, политические лозунги интересов большинства не затрагивают, то есть нужны какие-то новые триггеры. Для того, чтобы расширить круг тех, кто вовлечен в это движение, наверное, тем политических явно недостаточно, не хватает. Социально-экономические темы — вот что нужно брать на вооружение оппозиции.

Но в ближайшее время у нас намечаются мероприятия, которые всегда становятся триггером для некой политической активности, это выборы. Ждете ли вы, что все это летом или осенью может вместе сойтись, с одной стороны выборы, где, наверное, свой электорат будут мобилизовать и так называемые партии системной оппозиции, парламентской оппозиции, КПРФ, «Справедливая Россия», с одной стороны, с другой стороны, судьба Алексея Навального, с третьей стороны вообще неудовлетворенность происходящим в стране, в первую очередь в больших городах.

Может ли все это вылиться в некий аналог того, что мы видели в 2011 году после выборов?

Вы знаете, я всегда говорю, что протестные настроения и протестные действия это две большие разницы, между ними дистанция огромного размера. Протестные настроения могут остаться на кухне, в кухонных разговорах.

Есть, конечно, вероятность того, что если результаты выборов разойдутся с представлениями людей о том, какими они должны быть, то есть сперва жесткий отсев неугодных кандидатов, а потом результаты, которые будут казаться совершенно невероятными и фантастическими, да, люди могут выйти протестовать. Хотя мне кажется, что сейчас, вот в нашей ковидной действительности, апатия все-таки это основное настроение у граждан, а отнюдь не раздражение и злость, именно апатия.

Но все может быстро меняться, и власть часто сама подкидывает новые темы протестующим. Я, честно скажу, не думаю, что бомба два раза в одну воронку падает, и мне кажется, что в этот раз событий масштаба Болотной не будет, но недовольство копится, и рано или поздно это может прорваться.

Последний вопрос. Говоря про те поводы, которые российская власть подкидывает протестующим, как вам кажется, подкинут ли новые поводы протестующим, причем не только в России, но и в Беларуси, Александр Лукашенко и Владимир Путин сегодня? Вот сообщается в Telegram-канале, который ведет пресс-служба Александра Лукашенко, Telegram-канале под названием «Пул первого», что Лукашенко уже вылетел в Москву.

Официально сообщалось, что они будут обсуждать двусторонние отношения, борьбу с пандемией, шаги по восстановлению транспортного сообщения, союзную тематику, реагирование на актуальные вызовы и угрозы, международную повестку, ситуацию в регионе — в общем, такой стандартный набор тем, но мы ведь видим, в каком контексте эта встреча происходит. Чего вы ждете от нее?

Я могу сказать точно, чего я не жду, — слияния и поглощения. То есть то, что можно было, возможно в девяностых, в начале двухтысячных, сейчас уже невозможно, даже по причине тех настроений, которые есть в белорусском обществе.

А ограниченный воинский контингент?

А вот расширение военного сотрудничества, да, усиление военного присутствия, углубление экономических связей, в том числе, которое может проявиться в том, что российский крупный бизнес таки допустят к приватизации белорусских предприятий, это возможно. Потому что Путин вчера недвусмысленно поддержал Лукашенко, вопрос — чем Лукашенко готов ответить. Понятно, что Лукашенко как уж на сковородке, и он уже пришел в себя, он уже удержал ситуацию, и ему не хочется сдавать какие-либо позиции.

Но все-таки это дорога с односторонним движением, и я предполагаю, что Россия хотела бы, действительно российское руководство хотело бы более глубокой интеграции по всем вопросам, включая, в том числе, и военное сотрудничество, да.

Помните же, была история, когда Лукашенко не хотел военную базу в Беларуси? Сейчас, я думаю, он уже хочет, но собственно, главный вопрос — станет ли белорусская экономика придатком российской, с чем Лукашенко все эти годы боролся. Его интересовал российский рынок, но он не хотел, чтобы белорусская экономика ушла под контроль россиян.

Спасибо.