Бунт и погромы захватили всю Великобританию

Ближайшая ночь станет решающей в карьере премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона. Сегодня вечером закончилось экстренное заседание комитета по чрезвычайным ситуациям. Полиции разрешили стрелять в бунтовщиков резиновыми пулями. А сам Кэмерон пообещал к завтрашнему дню остановить погромы.

Сейчас Великобритания уже практически целиком охвачена бунтами. Сегодня беспорядки перекинулись на десятки городов страны. В том числе все крупнейшие - погромы проходят в Манчестере, Бирмингеме, Лидсе, Ливерпуле. В интернете полиция опубликовала карту самых неспокойных районов - вся страна усеяна красными точками.

Сегодня же появились и первые жертвы погромов. В больнице Лондона скончался 26-летний мужчина. После чего полиция принялась поголовно арестовывать участников беспорядков. Всего задержаны уже больше 500 молодых людей.

О происходящем в Лондоне мы узнали у нашего корреспондента в Великобритании Али Харченко.

В Великобритании массово отменяют футбольные матчи. Полиция просто боится, что фанаты примкнут к погромщикам. Да и уже сейчас среди подростков, которые массово превратились в мародеров - много болельщиков. В связи с событиями в Великобритании, в России вспомнили акцию на Манежной площади 11 декабря прошлого года.

Процитируем заявление английской ультраправой организации English Defence League, которая одной из первых отреагировала на беспорядки в Лондоне. Другие более крупные организации, наподобие английского Народного фронта, пока не дали никаких комментариев. А вот EDL или English Defence League, которых обвиняли в связи с террористом Брейвиком, не так давно стрелявшего в людей, дали свою оценку событиям. Именно EDL, организация, которая выходит на улицы вместе с фанатами, заявляет о том, что надеется на то, что парализующая политкорректность полицейских уйдет: «Полиция сейчас ничего не делает, чтобы остановить подростков, и всегда принимает повышенные меры безопасности во время акций самой EDL». Причину сегодняшних беспорядков организация видит в том, что англичане забыли свои устои, свою историю и патриотизм стал официозом. О тех, кто участвует в беспорядках, говорят так, что «они выглядят как те, кто устраивал беспорядки во время съезда Большой восьмерки». Оставим это сравнение на совести ультраправых комментаторов. Приведем цитату из Twitter, которая идет в русле того, что сказал наш корреспондент из Лондона: «Итак, молодые люди в арабских странах бунтуют ради свободы, а в Англии ради плазменной модели». А вот еще одна цитата писателя Ханифа Курейши, англичанина иранского происхождения, вернее сына иранца и англичанки, автора известного романа «Будда из пригорода», который изучал жизнь мигрантов во втором поколении, которые живут на окраинах Лондона и, возможно, в Париже. Здесь мы можем провести параллели с парижскими беспорядками. «Это 30-летние, у которых никогда не было работы и которые никогда не будут работать. Они являются британскими гражданами, не мигрантами, они ходят по улице с оружием, употребляют наркотики». Это наводит на мысль, что здесь классовое объединяется с этническим, поскольку именно в результате такой политики мультикультурализма и появились эти изолированные самые бедные группы, не имеющие доступа к социальным лифтам. И это привело к тому, что сегодня эти люди выступают. Хотелось бы отметить параллель с российскими событиями на Манежной площади. Там, правда, было более спонтанное выступление футбольных фанатов, но спустя четыре дня, когда, якобы, должны были состояться стычки между кавказцами и правыми на площади Киевского вокзала рядом с большим торговым центром, милиция уже приняла необходимые меры, в отличие от Манежной площади. Прибывшая на место группа молодых людей в возрасте 14-15 лет буквально кричала: «Давайте закричим "Слава России!". Нас хоть в милицию заберут». Кстати, именно такие подростки, школьники старших классов участвовали в националистических мероприятиях, ранее организовавшихся запрещенной уже организацией «Славянский союз» в районе Марьино два года назад. Примечательно, что, действительно, очень много молодых людей, которые приезжают из дальнего Подмосковья, с окраин, зачастую плохо одетые, маршируют под националистическими лозунгами. В Лондоне протест вызван, скорее, против полицейского насилия, что выражается в грабежах, здесь – как протест против засилья мигрантов. Но и в том и в другом случаях речь идет об одном и том же – люди не имеют доступ лучшей жизни, которая у многих сегодня ассоциируется с предметами потребления.

Почему взбунтовались британские подростки - мы обсудили с директором Института глобализации и социальных движений Борисом Кагарлицким.

Арно: Скажите, то, что мы сейчас наблюдаем в Великобритании, это традиционные плебейские погромы или что-то другое?

Кагарлицкий: Да, в том то и дело, я сейчас слушаю некоторые вещи и удивляюсь, потому что кто-то сказал «для англичан это было неожиданностью». Может быть, для кого-то в Англии это было неожиданностью…

Фишман: Для многих, это очевидно.

Кагарлицкий: Вы знаете, я был в Англии, вернее в Шотландии в октябре, все ждали буквально, когда же начнется, так сказать, ЭТО? Совершенно было понятно, что это вопрос нескольких месяцев. Когда я вернулся, я на Russia.ru записал такое видео-интервью под названием «В Англии будет драка». Все было совершенно понятно, все было ясно. Это, во-первых. Почему? Как только правительство Кэмерона начало проводить ту политику социального демонтажа, причем очень агрессивно, такую которую не делал Тэтчер…

Фишман: Наверное, то, что вы называете социальным демонтажем, они называют сокращением бюджетных расходов.

Кагарлицкий: Называйте как угодно, но когда у людей отнимают то, что было не просто нормальным, а то что было уже четыре поколения у них как норма, неужели вы думаете, что это не вызовет возмущения и бунта? Естественно, дальше уже пошло по естественной логике эскалации кризиса. Потому что, собственно говоря, кто все начал? Студенты начали. На самом деле, первое крупное насильственное выступление уже этого цикла это было студенческое выступление - 58 тысяч студентов, - которые штурмовали парламент, тоже действовали очень жестко и насильственно. Вообще-то, вот то, что я сейчас вижу и читаю… Сейчас, кстати говоря, говорили про Льюишэм. Льюишэм - это район, где я трижды в Англии в Лондоне останавливался достаточно надолго.

Фишман: Замкадье.

Кагарлицкий: Никакое это не замкадье, это фактически город, конечно. Во-первых, это муниципалитет Лондона уже сейчас, туда метро ходит, это очень милый на самом деле квартал, там живет low middle class, то есть низший средний класс. Это, кстати, не пролетарский район и Льюишэм как раз нетрадиционное место для бунтов. Но, вообще-то говоря, в Англии есть давняя традиция этих плебейских пролетарских бунтов, начиная с XVIII века. Кстати, вы сейчас сказали, «будут вызывать армию». Понимаете, армию нельзя вызвать, потому что еще с XVIII века есть закон «О мятеже», который запрещает применять армию на подобного рода разборках. И, собственно, невооруженная полиция с дубинками, она первоначально появилась именно для того, чтобы разгонять пролетарские демонстрации и погромы.

Фишман: Сцены этих разгонов, на самом деле, появились в YouTube некоторое время назад, их довольно много. В основном разгоняют полицейских сами погромщики.

Кагарлицкий: Так в данном случае, дело в том, что масса, когда появляется масса, то понятно, что полиция бежит. Февральская революция, любая массовая ситуация, когда на улицу выходит тысяча людей, полиция, естественно, ничего не может сделать. Но я сейчас говорю о другом. О том, что это старая английская традиция с XVIII века, и она в Англии никогда не прекращалась. Вот традиции русского бунта, к сожалению, у нас забыта совершенно.

Арно: К сожалению?

Кагарлицкий: Абсолютно к сожалению.

Арно: У нас националистические бунты бывают.

Фишман: Типун вам на язык.

Кагарлицкий: Очень жалко, что забыта традиция бунта, потому что уметь бунтовать - это очень важный гражданский навык. Если люди не умеют бунтовать, они не могут быть гражданами, не может быть демократии, не может быть свободной страны. Свободная страна начинается там, где граждане знают, что когда правительство их кинуло, нужно браться за дубинку. Вот если этого нет - нет демократии, нет свободы. Это принципиальная вещь. И в России все так плохо именно потому, что русские бунтовать не умеют, что бы там ни говорили интеллигенты о том, что у нас русский бунт - бессмысленность совершенная, чушь собачья. Русские бунтовать не умеют, это одна из больших национальных проблем, национальная драма или трагедия, я бы даже сказал. Так вот, возвращаясь к Англии. Англичане бунтовать умеют, любят, делают это со вкусом, грамотно, качественно и эффективно.

Фишман: Это мы сейчас наблюдаем по телевидению.

Кагарлицкий: Например, самое замечательное, когда выстраиваются очереди в магазины, которые громят, то есть на самом деле люди стоят, аккуратно ждут своей очереди, получают свою тележку, заполняют ее…

Фишман: Я никак не могу разделить ваше умиление по этому поводу.

Кагарлицкий: Это то, что делает гражданское общество, без этого нет гражданского общества, нет демократии, понимаете? Это восхищает меня.

Фишман: По поводу демократии…

Кагарлицкий: Позвольте мне сказать. Так вот, понимаете, это старая добрая Англия. Если мы посмотрим на географию, вот все те самые районы, которые вы находите в исторических книгах по истории пролетарского движения, по истории массовых протестов плебейских в Англии, это географически почти те же самые районы. Тот же Ливерпуль, тот же Бирмингем, Манчестер, Брикстон, который, кстати говоря, еще 30 лет назад, между прочим, бунтовал очень так красиво и сильно, были большие волнения во время Тэтчер, ее предыдущей консервативной администрации. Эта традиция не прекращается никогда. И она совершенно четко отражает еще одну вещь, что в Англии сейчас ситуация массового неприятия правительства, как правительства технически легитимного, но не демократического. Потому что это правительство, которое было избрано небольшим сравнительно большинством, оно пришло к власти благодаря тому, что либеральная партия, которая вела кампанию под одними лозунгами, после выборов, получив довольно много голосов, развернула свою позицию на 180 градусов, поддержала все основные позиции, против которых она вела кампанию и, тем самым, в сознании британца сейчас нет правительства, которое представляло бы народ. И это совершенно четкая ситуация, когда люди просто таким образом дают понять власти, ну, простите, вам пора уходить.

Арно: Раз уж вы все прекрасно знаете, тогда какой прогноз?

Кагарлицкий: Я думаю, что это будет продолжаться до тех пор, пока правительство не уйдет. То есть, кончится, скорее всего, досрочными парламентскими выборами.

Фишман: Довольно любопытна эта перспектива. Вот, Илья Васюнин сравнивал то, что происходило на Манежной площади год назад и то, что происходит сейчас в Лондоне. Я тоже пытаюсь сравнить. Я еще вспоминаю, что происходило во Франции в 2006, кажется, году, там этнические меньшинства в этих бедных пригородах Парижа начали жечь машины, и это все прокатилось по всей стране. Но я вижу разницу и с Манежной площадью, и с Парижем. На Манежной площади, например, там все-таки был четкий довольно объединяющий мотив, можно говорить, что это ощущение несправедливости от работы милиции, коррупции, можно говорить, что это была ксенофобия, которая двигала людьми, но так или иначе, было что-то, что объединяло. То же самое было в Париже. Это были довольно моноэтнические группы, конкретные люди, которые жили в конкретных местах. А здесь пока то, что я вижу, это просто насилие как таковое. Кто проявляет насилие, тот конечно недоволен. Но вот конкретной этой причины, его мотива я не вижу.

Арно: Ты имеешь в виду цели?

Фишман: Вот у нас здесь, по поводу того, насколько деклассированные или не деклассированные элементы. Вот перед вами памятка, которую мы распечатали сегодня из Интернета, это памятка для погромщиков, насколько я понимаю: не паникуй, не говори, не хвастайся, ну, в смысле тем, что ты успел уже совершить, не стучи, не болтай и сиди спокойно. Здесь объясняется, что делать нужно.

Кагарлицкий: В общем, не верь, не бойся, не проси. Старый диссидентский принцип.

Фишман: Не нужно нервничать, когда тебе говорят, что твое лицо уже попало в видеокамеру, не болтай с полицейскими, вообще молчи, когда к тебе полицейский подходит и так далее. Очень подробно все разъяснено. Совершенно не похоже на шантрапу, как звучало у нас в эфире, или просто на шпану, вроде как-то выглядят довольно солидно.

Кагарлицкий: Понимаете, в том-то и дело, что это не шпана - это народ. Понимаете, почему они разные? Вот, народ.

Арно: Какой народ? Это очень молодые люди.

Кагарлицкий: Ну, правильно, потому что это молодежь. Во-первых, кстати говоря, «от 14 до 45 лет», простите, в 45 лет не очень молодые люди. Это, во-первых. Во-вторых, даже по Парижу, когда нам говорят, что это были этнические. А вы знаете, какая статистика арестов? Вот когда дошло до судов, стали, например, поднимать дела, была статистика, кто был судим по парижским окраинам - зачинщики, понятное дело. Всех нельзя судить - зачинщики. Среди них не оказалось ни одного чистокровного араба. Причем происхождение молодых людей было удивительное. Сын поляка и португалки, наполовину араб, наполовину албанец, и так далее, и так далее. Все, естественно, себя считают французами. Что они жгли наряду со школами, полицейскими участками? Мечети жгли, естественно, потому что достали, понятное дело. То, что подростки жгли школы, тоже понятно, я думаю, это все понимают. Теперь, что касается Англии. Мы же не даем слово тем, кто участвует и организует эти бунты, мы за них пытаемся говорить о них. Это известная история как с Джоном Луддом, знаменитое восстание Джона Лудда, которое потом был описан в знаменитом мифе про луддитов, не имеющее ничего общего с реальной историей этого восстания. И смысл этого восстания был очень конкретный: люди ломали машины не потому, что они думали, что от машин происходит какое-то бедствие для них, они прекрасно знали, как эти машины работают и сами на них работали, они хотели нанести материальный ущерб предпринимателю, поэтому ломали дорогие машины. Сейчас то же самое, когда говорят «они выносят технику». Правильно, они сознательно наносят ущерб крупным компаниям, причем зачастую то, что они награбили, тут же раздается на улице или обменивается и так далее. То есть, не потому, что им нужны панели плазменные, а потому что они наносят ущерб компаниям. Еще один момент очень важный.

Фишман: Давайте последний, потому что нужно двигаться дальше.

Кагарлицкий: Последний и очень важный. Говорят, «бедные лавочники». Знаете, уже в Париже известный был факт: почему-то горели только застрахованные лавки. Эти лавки, если лавка в Тоттенхэме, они прекрасно застрахованы. И все это прекрасно понимают. Так что не надо думать, что эти несчастные лавочники так уж сильно пострадали.

Фишман: Очень такой благожелательный взгляд на развитие событий в Лондоне у Бориса Кагарлицкого, директора Института глобализации социального движения. У нас на самом деле, есть еще один эксперт в студии, которого хочется привлечь к этому разговору. Владислав Иноземцев, экономист Центра исследований постиндустриального общества. Правильно ли я вас представил?

Иноземцев: Да.

Фишман: Просто буквально, если мы эту тему завершаем, перейдем к следующей, которая на самом деле с ней тесно связана, но тем не менее. По этому поводу вы можете возразить или согласиться с тем, случись что, вот, такова воля народа, и, в общем, ничего страшного не происходит удивительного.

Иноземцев: На самом деле, я бы воздержался от каких-то далеко идущих выводов. Но мне кажется, что конечно, неправильно сводить то, что происходит в Англии, исключительно к бунту деклассивных элементов. Действительно, есть элемент недовольства правительством, которое не вполне легитимное, как кажется многим, безусловно, есть определенные толчки, которые связаны и с положением соответствующих районов и города, и страны. То есть, на самом деле, противоречий достаточно много. Не оправдываю ни в коем случае этих бунтовщиков, я действительно могу согласиться с коллегой в том, что причины для того были. Но опять, я еще раз подчеркиваю, что, безусловно, тот масштаб, который он сейчас принимает, он, на мой взгляд, неадекватен, ни масштабам проблем, ни какими-то перспективами нормального разрешения этих противоречий.