Биеннале в Венеции: итоги

Монгайт: В субботу, как это всегда бывает, на 4-й день работы биеннале вручали призы. Несмотря на то, что биеннале будет работать еще до конца ноября, и в принципе, все желающие смогут увидеть павильоны и работы победителей. Все вручалось, как обычно, без помпы и пафоса. В центре садов биеннале установили стулья и микрофоны, и вся церемония длилась 30 минут. Кому вручаются главные премии? – художнику и национальному павильону. На этот раз лучшим художником стал Кристиан Марклей за видео «Часы». Это действительно очень интересный проект, и в России его уже показывали в «Гараже». Это такой фильм, который идет 24 часа. На экране беспрерывно показываются часы; время всегда синхронизировано со временем в точке экспонирования: в России оно совпадало с российским, в Венеции, соответственно, с итальянским. Очень эффектный проект, самый длинный, наверное, фильм в истории и пользовался большим успехом на биеннале, его показывали в арсенале. Надо сказать, что русские получили золотого льва фактически всего один раз. Это был художник Илья Кабаков, который в 1993 году за тотальную инсталляцию «Красный вагон» получил «Золотого льва». Что такое «Красный вагон»? Это был действительно красный вагон, который внедрили в пространство садов биеннале, на крышу нашего павильона, внутри была полная разруха, и это олицетворяло ситуацию в российской истории на тот момент. Что же все-таки важнее: художник или павильон? Конечно же, важнее премия для государства. Надо сказать у русских сейчас нет шансов. Премия достаточно политизированная и российская политика мешает русскому современному искусству получить «Золотого льва» за национальный павильон. Так, во всяком случае, считают эксперты. И также, например, израильская политика мешает израильским художникам. И говорят, что у израильского павильона тоже в ближайшие годы не будет шансов. Зато ничто не мешает Германии. Именно немецкий павильон взял этот престижный приз и немецкий художник Кристоф Шлингензиф. 49-летний художник умер за полгода до открытия биеннале. Между тем, его проект все-таки завершили и недоброжелатели говорят, что, конечно же, смерть художника сыграла здесь важную роль. Давайте дадим слово куратору немецкого павильона, и она расскажет о художнике.

Гэнсхаймер: После смерти Кристофа Шлингензифа, когда мы поняли, что никогда больше мы донесем его идеи, и в том числе, которые он хотел воплотить и в этом павильоне, мы решили просто показать его работы, представить международной аудитории на такой площадке. Он очень известен в немецко-говорящих странах, но есть много мест, де его не знают вообще. Моя цель – показать его работы, и я горда, что наш павильон ценят зрители и оценило жюри. Мне кажется, что искусство должно меньше заботиться о форме и больше о содержании. Я думаю, что мы живем в такое время, когда люди все меньше интересуются технической стороной, и все больше смыслом.

Монгайт: Надо представить себе немецкий павильон – это классический пример фашистской архитектуры. 1938 год, архитектор Эрнст Хайгер. Вот что придумал Шлингензиф – он превратил это фашистское сооружение в храм: деревянные скамьи, окна заклеены пленкой с витражами и надписями «выход», чучело и видеоэкраны по периметру, на которых показываются специальные траурные церемонии, карнавалы художественной группы «Флюксус» – это такие перфомансистами, создающие антиискусство в 1960 годах. Шлингензиф назвал свой проект «Церковь страха перед чужим во мне». Дело в том, что он умер от рака и в последние годы рак и метастазы были формальным поводом для вдохновения в его творчестве. Шлингензиф действительно знаменитый немецкий художник. Искусствоведы знают его проект «Вагнер гонки», когда по дорогам области Рура, во время рурской биеннале носились гоночные автомобили, из которых доносились вагнеровские оперы. А в 1998 году он изобрел партию «Шанс 2000», которая действительно участвовала в выборах в Бундестаг и устраивала перформансы у резиденции канцлера Коля и перед роскошным берлинским универмагом KaDeWe, куда впервые в истории Кристофу Шлингензифу был запрещен вход. Между тем, храм Кристофа Шлингензифа на Венецианской биеннале открыт до конца ноября и все верующие в современное искусство смогут его посетить.

Арно: Хотели спросить вас про светские междоусобицы между Дарьей и Стеллой, но нам принесли вопрос. Во время выпуска стало известно, что коллекция книг и личных вещей писателя Владимира Набокова продана в частном порядке до проведения торгов дома Кристис за 500 тысяч фунтов, а торги намечались на 13-ое. Как это так?

Монгайт: Это действительно сенсация, потому очень редко, когда срываются торги и целая коллекция продается до начала самого аукциона. Обычно это бывает в том случае, когда коллекционерам предлагается сумма серьезно превышающая эстимейт. Это как раз такой случай – имя коллекционера неизвестно. Точно такая же история была, если помните, с коллекцией Ростроповича и Вишневской, когда ее до торгов купил Алишер Усманов. Но он ее купил для государства и переговоры, как известно, велись государственными чиновниками. В данной ситуации, действительно, очень серьезно перекрывающая эстимейт сумма.

Фишман: То есть, кто-то так любит Набокова?

Монгайт: Можно вполне себе представить этого человека, не надо так удивляться. Это действительно ценные вещи, это его книги, которые он дарил своей жене Вере с зарисовками бабочек; известно, что Набоков это не только знаменитый писатель, но и был очень успешным энтомологом, и в 40-м году, когда он переехал в Америку, он сначала работал куратором отдела чешуекрылых в музее сравнительной зоологии Гарварда. Там же в этой коллекции есть и тот самый сачок, которым он ловил бабочек. И еще одна очень интересная вещь – очень высокий стол. Дело в том, что, как и Хемингуэй Набоков поначалу, когда не привык еще к печатной машинке, писал стоя. И в том числе, там есть еще две замечательные машинки с кириллицей и латиницей, на которых он писал свои знаменитые книги и, например, шахматы, в которые он любил играть, и эстимейт был 800 тысяч фунтов, то есть тоже достаточно много.

Арно: А мы хотя бы узнаем, кто купил эту коллекцию?

Монгайт: Это абсолютно неизвестно. Если коллекционер не желает стать известным…

Арно: Подсказывают, что Михаил Фишман – шутят наши редакторы.

Монгайт: Он как-то не очень заинтересовался, думаю, что это не он. Но, в любом случае, это замечательное собрание и будет замечательно, если этот человек, во-первых, из России, потому что он сможет вернуть потрясающую коллекцию домой. А во-вторых, было бы неплохо, если бы он подарил ее какому-нибудь российскому музею. Но это только пожелания телеканала Дождь. Сможете – подарите, нет – оставляйте себе.