Белорусская оттепель: почему Лукашенко отсрочил «налог на тунеядство» и разрешил концерт Михалка

Желнов: Артем, вот эта мера по борьбе с тунеядством, как вы считаете, она насколько вообще нужна сегодня? Для чего Лукашенко в принципе об этом заговорил, разогрев дискуссию, и теперь вынужден сам отступать?

Шрайдман: Послушайте, он заговорил о ней несколько лет назад, такая давняя идея. Это идея о том, что кризис в стране, в Белоруссии уже два года падает ВВП, падают зарплаты, падает занятость. И система такого социального государства, которая им была построена за двадцать лет, на нее стало переставать хватать денег. Россия стала поменьше давать.

 И появилось такое ощущение у властей, несправедливости, что полмиллиона человек в стране, это десять процентов трудоспособного населения, где-то работает, но не зарегистрировано. Работает «по-серому», ездит в Россию на заработки, но они все получают якобы социальные блага, которые государство всем гарантирует. И государство решило таким образом ввести некий такой уравнительный налог: если ты не платишь свои налоги по месту работы, будь добр, заплати эти двести долларов в год за якобы бесплатную медицину и бесплатное образование.

Проблемы с этим налогом, сбором, они начались сразу же, как его ввели. Стало понятно, что администрировать его гораздо дороже, чем те деньги, которые можно с него собрать, что налоговая фактически занимается только этим, парализована, по сути. Пришлось разослать полмиллиона этих, так называемых «писем счастья», к тому же они поприходили людям, которые абсолютно не имеют отношения хоть к какому-нибудь тунеядству, людям, которые заняты, к примеру, у себя на подсобном хозяйстве или учатся давно за границей, работают. Короче говоря, и идея абсолютно нелепая, и это все понимали, и исполнение подвело еще больше. Поэтому вот такая вспышка протестной активности в стране.

Желнов: Вот смотрите, вспышка протестной активности, мы помним, как Лукашенко боролся с этой протестной активностью, по другим поводам, но тем не менее. Здесь люди свободно выходят на площадь, митингуют, заявляют свою позицию. Власть прислушивается, переносит принятие этого закона на год, как минимум.

На этом же фоне Лукашенко делает заявление в адрес России, сегодня буквально кивок Медведеву о том, что если вы не снизите нам цену на газ, и она будет приближаться к европейской, то Россия тоже «много за что заплатит». Вот как вам кажется, не поворот ли это Лукашенко в сторону Запада, все больший поворот? Ранее еще он не приехал на саммит ЕврАзЭС в декабре, в общем, такие шаги, которые настраивают его скорее против России, чем за. Как вы считаете?

Шрайдман: Ну, непосредственно этот сбор с тунеядцев, так называемый, он с российскими отношениями связан очень слабо, с белорусско-российскими. Но вообще тот факт, что людей не стали разгонять…

Желнов: Да, я вот именно об этом спрашиваю, безусловно.

Шрайдман: Уже примерно два года в Белоруссии не разгоняют демонстрации, митинги, пикеты, то есть в этом смысле там либеральнее, возможно, во многом, чем в России выглядит ситуация. Их штрафуют после, их не задерживают и не арестовывают прямо во время митинга. Это конечно же плоды потепления отношений Белоруссии с Западом, в стране, по сути, объявлен мораторий на такие видимые репрессии. Я сам работаю журналистом, я сам вижу, как милиционеры просто отпускают человека, которого они хотели задержать, как только к ним подбегают журналисты. То есть главное, чтобы это не попало на камеру.

Вопрос не в том, что Лукашенко или Белоруссия разворачивается на Запад, на сегодня полноценный разворот, геополитически, по модели Украины, или Молдовы, или чего-то подобного, он невозможен просто из-за огромной, тотальной экономической и политической зависимости Белоруссии от России. Вопрос в том, что Лукашенко конечно же пытается эту зависимость снижать, пытается балансировать, пытается играть на противоречиях России и Запада. И это вызывает, в свою очередь, вот все эти трения, о которых вы перечислили, их на самом деле намного больше, они вокруг границы, вокруг нефти и газа, недавнее решение ФСБ России о введении пограничных зон на границе с Белоруссией.

Тут в отношениях просто накопилось такое количество проблем, которое в последний месяц перешло в качество в виде резких, скандальных заявлений. На самом деле они накапливались уже больше года, как минимум, просто теперь они вышли на уровень, как в белорусско-российских отношениях часто бывает, такого личного эмоционального скандала, уже на уровне глав государств.

Арно: Артем, вот у нас тут в Москве сегодня плюс восемь, и все говорят не только о потеплении погодном, но и о так называемой «оттепели». Вот хотелось узнать, как в общем погода у вас? Вот говорят, вчера, например, выступал солист группы «Ляпис Трубецкой», чьи концерты были запрещены, а вчера он, например, выступал в Минске. Это такая политика или это совпадение, разрешили?

Шрайдман: Это политика, безусловно. То, о чем я говорил, «оттепелью» ее называть, «либерализацией», в кавычках, в Белоруссии последние полтора года, это, в том числе, распространилось и на выступление ранее запрещенных музыкантов. В самой крупной арене страны дали выступить вот этой группе Brutto, бывшему солисту «Ляписа Трубецкого». Там абсолютно свободно люди проносили флаги, которые еще раньше ассоциировались с оппозицией, и за них могли задержать. Сейчас они спокойно на концертах проносят в принципе все.

Но тут интересно отметить, что на волне этих протестов определенные гаечки все-таки подкрутили. Впервые за полтора года несколько человек были арестованы на несколько суток административного ареста. Это показывает, что власть среагировала не то чтобы только пряником, она не только отложила действие этого скандального декрета, она и дала немножко кнута. Она, скажем так, пытается отсечь такое, как Лукашенко это преподносит, справедливое народное негодование, от таких политических, в кавычках, «радикалов», и все-таки жестко по-прежнему начала реагировать в отношении политактивистов.

Но насчет погоды у нас, у нас пока, последние полтора года, все еще идет «оттепель», она очень хрупкая, она очень неустойчивая, потому что ничего в системе не меняется. Я думаю, вам это тоже знакомо, то есть весь инструментарий для репрессий остался. Если власть захочет к нему вернуться, она к нему вернется, другое дело, что сегодня у этого очень высоки ставки, потому что разворот какой-то не по прихоти, капризу президента. Это сознательный шаг, который вышел из ухудшения отношений с Россией и от неспособности России, и нежелания, в тех же объемах спонсировать, дотировать белорусскую экономику. Поэтому так просто оборвать эту «оттепель», просто по щелчку пальца, наверное, Лукашенко сейчас бы не стал.

Арно: Спасибо вам за этот разговор.

На превью: Виктор Толочко / РИА Новости