Анастасия Миронова о разоблачении прошлого Собянина: в Тюмени нет независимых журналистов, и это тоже последствие его правления

Мельникова обвиняет журналистов, не потрудившихся расследовать прошлое исполняющего обязанности мэра Москвы в лени, задается вопросом, почему крупные СМИ ни разу не публиковали большой разбор итогов его работы в Тюмени и называет Собянина наиболее уязвимым для антикоррупционных расследований чиновником федерального уровня.

Анастасия Миронова была с нами на прямой связи по скайпу.

Кремер: Сколько  лет вы работали в Тюмени? Вся ли информация, которая изложена в тексте, вам достоверна известна, или вы пользовались какими-то другими источниками?

Миронова: Я работала около 10 лет. Во времена губернаторства Собянина я была достаточно молода, занималась менее серьезной журналистикой. Я хотела подчеркнуть, что все, что у меня написано, имеет опубликованное в зарегистрированных СМИ подтверждение, вплоть до газеты «Ведомости». Об этом писалось. Меня крайне удивляет, что действительно так долго молчали. Почему именно сейчас во время предвыборной кампании про эти факты совершенно забыли. Можно открыть газету «Ведомости, прочитать в ней практически все, что я писала, за исключением эмоционального фона жителей Тюмени.

Кремер: При этом вы в своем тексте называете Алексея Навального человеком нелюбопытным. Как вы оцениваете результаты его исследования? Насколько достоверно то, что изложено у Навального?

Миронова: У меня нет сомнений, что это достоверно, потому что в Тюмени много лет назад знали, что Аня Собянина переехала в Петербург, знали, где она живет. И я вас уверяю, что в этой квартире на Малой Конюшенной она проживает там не один год, минимум 6 лет. Мне были известны тюменцы, которые так же в этой квартире прописаны. Это такая большая коммуналка, советую ФМС проверить эту квартиру, потому что  там прописано минимум 6 человек, которые там фактически не проживают. Я рада, что когда написал Навальный про это, все, наконец, поняли, что дети Собянина работают большими кошельками своего папы. Для Тюмени это не было секретно.

Зыгарь: Вы сказали, что те факты, которые вы перечислили в своей статье, не раз публиковались, в том числе в «Ведомостях». Из-за того, что и вы в своем тексте апеллируете не к фактам, а к тому, что это не раз писали, возникает ощущение, что это, скорее, набор общепринятых слухов и мифов о Собянине. Вы с такой оценкой несогласны?

Миронова: Как человек, который там живет, несогласна.

Зыгарь: Вы, например, пишите про «ЮТейр», который приписывает Собянину: мы кричали, а вы не слыхали. Мы кричали про то, что ему приписывают. Но это же не факт.

Миронова: Я понимаю, но бывает так, что все в подъезде знают, кто плохо себя ведет, но при этом ни один сосед не обладает аргументами, чтобы посадить другого. «ЮТэйр» - очень большая структура, обслуживает много лет транспортные контракты ООН, других миротворческих миссий. В Тюмени, если ты имеешь достаточно широкий круг общения, то ты непременно знаешь минимум несколько человек, которые, так или иначе, в «ЮТэйре» работают на управляющих должностях. Все они утверждают, что непосредственно из Москвы управляется эта структура. На севере «ЮТэйр» почти монополист. Были попытки со стороны прокуратуры, ФАС отрегулировать тариф, но не получается. Час перелета на севере, где работает только «ЮТэйр» - Сургут, Нижневартовск – билет стоит дороже, чем полет до Москвы и обратно. Большие проблемы с безопасностью авиакомпании. Когда в апреле прошлого года упал самолет в Тюмени, кто-то даже публиковал, в частности газета «Ямская слобода», слова ремонтников, которые говорили, что их заставляют обслуживать самолет даже без перевода документации на русский язык, никто из ремонтников французского не знал. Поэтому они их по наитию и ремонтировали.

Кремер: При этом вы все это связываете с Сергеем Собяниным? Все проблемы ремонтников «ЮТэйра»?

Миронова: Проблема не в ремонтниках «ЮТэйра», а в том, что «ЮТэйр» никоим образом нельзя было инспектировать на предмет соблюдения условий безопасности. Проблема точно такая же, как с дорогами. «ЮТэйр» никто не мог заставить сменить тарифы. Второй фактор: персонал непосредственно говорит, что когда-то он управлялся из Кремля, когда Собянин там работал, теперь говорят, что управляется из Москвы.

Кремер: Вы пользуетесь такими терминами, как «персонал говорит», и ровно в этом месте есть какое-то недоверие.

Миронова:  Вы могли меня просто не спрашивать, но вас же заинтересовала эта ситуация. Очень рада, может, найдутся более серьезные люди какие-то...

Кремер: Почему вы сами не хотите публиковать какое-то большое расследование?  Вы же журналист.

Миронова: Я еще не пишу про коксующий уголь, умирающих леммингов, моржей и прочее. У меня просто нет на это времени, я занимаюсь другими вещами. Я уезжала из города в тяжелой обстановке. Я уехала год назад оттуда. В Тюмени совершенно нет свободной прессы. У меня в Тюмени есть семья, мне бы не хотелось, чтобы она пережила еще раз то, что ей пришлось когда-то пережить. Я работала таким образом, что мне пришлось уехать в Европу на машине. После каких-то очередных расследований у меня были такие ситуации. Я не понимаю, почему вы Алексею Навальному этот вопрос не задаете, который в качестве кандидата, имея,  финансируемую команду, не занимался этой темой.

Зыгарь: Мы зададим обязательно. Существует ли в Тюмени независимая пресса, журналисты, которые могут провести такие расследования? Может, они проводят, а на федеральном уровне их не видно, не слышно?

Миронова: У нас 100% независимые журналисты в Тюмени – те, которые нигде не работают. Их несколько человек, их отовсюду выгнали. Алексей Кунгуров, я на него ссылалась, постоянно в своем блоге пишет. У нас есть в Тюмени буквально 3-4 человека, которых из всех официальных СМИ уже уволили. У них сейчас свои проекты свободных публикаций, они просто работают на выборах под конкретный проект, не на партию власти. Если бы их было очень много, то, наверное, меня можно было бы уличить во лжи, потому что это говорит о том, что в регионе все в порядке со свободой слова. Но, к сожалению, в Тюмени действительно нет большой выборки либеральной прессы.