Александр Руцкой: готов сам инспектировать Минобороны после Сердюкова

Пархоменко: Минобороны, пожалуй, самое парадоксальное ведомство в России. Все знают, что оно – крупнейший собственник в стране. Об этом, например, неоднократно заявлял Владимир Путин. В собственность входит все: от гигантских полигонов по всей стране до последнего мелкокалиберного патрона. Где-то между ними затесались еще тысячи юридических лиц, фабрик, квартир, больниц и много другого. И первый парадокс заключается в том, что никто в точности, а на самом деле, даже примерно, не знает, сколько именно этого имущества и сколько оно может стоить.

В 2008 году внутри ведомства был создан ныне скандальный департамент имущественных отношений. Одной из основных задач нового отдела было проведение инвентаризации имущества Минобороны. Однако за 4 года его существования эта работа фактически так и не была проведена. По мнению экспертов, дело тут даже не в халатности, а в том, что по-настоящему оценить всю собственность ведомства в принципе не под силу никому.

Фактически вся работа департамента имущественных отношений сводилась к тому, чтобы найти в куче активов Минобороны самые ценные из них, оценить и продать. И злоупотребления как раз в этой деятельности стали основой для уголовного дела против «Оборонсервиса» и последующей отставки Сердюкова.

Второй парадокс заключается в бюджетных расходах на содержание Министерства обороны. За последние 10 лет раздел «Национальная оборона» лидирует  по темпам роста своих объемов. Если в 2005 году на его приходилось 580 млрд рублей, то в 2013 – уже более двух триллионов. То есть за 8 лет они выросли в четыре раза. Венцом в деле раздувания оборонного бюджета стала объявленная программа перевооружения российской армии. До 2020 года на эти цели планируется потратить  20 трлн рублей. Несогласие с этими планами, кстати, стало причиной отставки другого министра, Алексея Кудрина. Но дело не только в гигантских суммах, но и в том, как их планируется расходовать. А точнее, в том, что никто не знает, как их именно их будут расходовать. Вместе с увеличением сумм опережающими темпами росла и доля засекреченных расходов. По оценке института Гайдара, в начале двухтысячных общество, включая депутатов Госдумы, ничего не знало о том, на что тратятся треть всех денег, направленных на национальную оборону. В этом году, по оценке наших коллег из портала Slon.ru, доля засекреченных расходов на оборону впервые превысит половину. А в 2015 году, когда раздел «национальная оборона» достигнет размеров в 3 триллиона рублей, под грифом «секретно» окажется уже две трети расходов. То есть никто, кроме чиновников министерства обороны, не будет знать ни о целях, ни об эффективности использования 2 триллионов рублей денег налогоплательщиков.  Если по размеру оборонного бюджета Россия еще уступает, например, США или Китаю, то по степени непрозрачности этого бюджета мы абсолютные чемпионы в мире.

Гольц: Это одна из милых особенностей нашего бюджета, мы знаем 5-6 озвученных статей по Министерству обороны, и все. Бюджет военного ведомства ФРГ представляет собой 90 страниц, Пентагона – несколько томов по 500 страниц. Это действенный инструмент контроля над военным ведомством.

В итоге, Министерство обороны сегодня – это самое благодатное место для коррупционера. Огромное количество ни кем не контролируемых активов, которые подпитываются бесконечным потоком никому неподотчетных миллиардов рублей. Это приводит к тому, что Минобороны занимает первые места в независимых рейтингах коррумпированности  государственных ведомств. А военная прокуратура сообщает о резком росте в армейской среде количества преступлений,  так или иначе, касающихся денег. Так, например, в прошлом году с коррупцией было связано каждое третье должностное преступление в армии и на флоте.

Кремер: Как скажется отставка Сердюкова и назначение Шойгу в экономическом смысле и на Московской области, и на Министерстве обороны?

Дмитриев: От Шойгу в Московской области ждали очень много. Ему выделили 200млрд рублей дополнительных федеральных средств, которые очень нужны, потому что Московская область просто задыхается в пробках, она стала территорией, где невозможно перемещаться ни по делам, ни ради отдыха. С этой точки зрения уход Шойгу создает проблемы, как будет развиваться московская агломерация. Здесь нужен был довольно эффективный лидер. Что касается министерства обороны, у Шойгу довольно большие проблемы. Министерство обороны становится крупнейшим потребителем средств федерального бюджета. Оно конкурирует с другими важнейшими запросами граждан.

Лобков: Господин Сердюков за эти годы сформировал довольно плотную команду – это выходцы из налоговой службы. Они в своих руках держали все финансовые потоки. Получается, что Шойгу в первые дни нужно стерилизовать эти потоки?

Дмитриев: Как мне кажется, способность Шойгу эффективно управлять финансовыми ресурсами – вопрос проблематичный. При том, что МЧС добилось значительного распределения федерального бюджета в своем направлении еще в 90-е годы, этот бюджет не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит в Министерстве обороны сегодня. Даже в этом бюджете у Шойгу были проблемы. Были возбуждены дела против представителей Министерства. Явно, Шойгу не справлялся с контролем даже гораздо более скромного бюджета.

Кремер: То есть Вы боитесь, что он не справится?

Дмитриев: Я не уверен, что он способен справиться с такими проблемами.

Руцкой: Первое, что необходимо сделать, чтобы уйти от бесплодных дискуссий, надо провести реальную оценку обстановки, сложившейся в целом в Вооруженных Силах и в Министерстве обороны. Это могут сделать независимые эксперты. Сегодняшний Генеральный Штаб и сегодняшнее руководство Министерства обороны реальную оценку обстановки сделать не могут, потому что они все участвовали в том, что называется реформой, то есть уничтожением Вооруженных Сил. Для этого необходимо провести реальную оценку финансовых ресурсов, материально-технических ресурсов, провести оценку боеготовности и боеспособности, состояния материально-технического обеспечения Вооруженных Сил, обеспечения военной техникой и военного образования. Для этого необходимо призвать на службу уволенных из Вооруженных Сил генералов и офицеров, способных провести экспертизу, которые ушли из Вооруженных Сил, потому что они отказывались от выполнения приказов, необходимых для проведения тех реформ. Мне 65 лет. Физически я здоров, в амнезию еще не ушел. Я в состоянии служить и провести экспертизу. Я готов этим заниматься. И таких офицеров и генералов достаточно.

Лобков: Виктор, Вы согласны с тем, что нужен независимый аудит?

Баранец: Масштабы проблемы таковы, что если мы сегодня посадим в Министерство обороны весь Следственный комитет, всю Счетную палату, не хватит времени для того, чтобы разгрести эти авгиевы конюшни. Я поддерживаю Александра Владимировича, что нам нужны инспекторы и аналитики ни в наморднике, ни на поводке для того, чтобы Россия знала правду. Только тогда мы увидим масштабы тех псевдореформ, которые натворил Сердюков.

Кремер: Вы согласны, что этих людей нужно взять из числа уволенных?

Баранец: Вы только бросьте клич, будет очередь больше, чем у Мавзолея. Эти люди, профессионалы, знают друг друга. Есть масса генералов и полковников, в высшей степени профессионалов.

Руцкой: Выпуск Академии Генерального Штаба 90-91 годов призвать назад на службу, потому что мы тогда получали не шестимесячные курсы, как сегодня сделали, а полное стратегическое образование.