Адвокат Виолетта Волкова: Удальцова охраняют лучше, чем золотовалютный запас

Столичные власти отказали оппозиции в согласовании пикета, запланированного на Пушкинской площади против очередного приговора лидеру «Левого фронта» Сергею Удальцову. В социальных сетях на это мероприятие уже договорились пойти более двух тысяч человек. Власти не объяснили причину отказа.

Сам Сергей Удальцов сейчас находится в больнице. Он объявил сухую голодовку еще четвертого декабря, в день своего первого заключения под стражу. Сейчас Удальцов отбывает уже третий срок за последний месяц ‑ за это время он ни разу не вышел на свободу. Он должен освободиться 3 января. Как Сергей Удальцов сегодня заявил правозащитникам, больше всего он опасается, что суд продлит его нахождение под стражей и после этого.

Возможное развитие событий по делу Сергея Удальцова обсудили с его адвокатом Виолеттой Волковой.

Писпанен: Скажите, пожалуйста, у вас серьезное опасение, что его так и не выпустят, несмотря и на состояние здоровья, и на то, что он почти два месяца безвыходно находится?

Волкова: Он не почти два месяца безвыходно находится, у него уже более 100 административных приводов к таким делам и более трех месяцев он провел в заключении только в этом году, я считала.

Писпанен: Нет, но это в общей сложности. А вот сейчас?

Зыгарь: Более 100 у него довольно давно. Я просто помню, месяц назад он был в нашей студии накануне одной из своих акций, которая называлась тогда «Захвати Старую площадь» и уже на тот момент было более 100. Он совершенно хорошо выглядел и уверенно говорил, что «да, я пойду, и я знаю, что меня завтра задержат, и я готов пойти на это». Но вдруг что-то у нас поменялось.

Писпанен: Состояние здоровья ухудшилось.

Волкова: Дело все в том, что вот эти последние акции со стороны властей по задержанию Сергея, они, на мой взгляд, абсолютно незаконны, потому что я знакомилась с делами, на руках имеются доказательства фальсификации материалов административных дел. И именно для того, чтобы привлечь его к ответственности в виде административного ареста. То есть, исключить его из гражданского общества, посадить его в спецприемник, чтобы он там находился и не мешал нашему гражданскому обществу существовать. В общем, чтобы оно существовало без него, сказала бы я так, наверное.

Я не могу сказать, как будут дальше развиваться события по той простой причине, что по закону они должны развиваться следующим образом: Сергей должен быть уже свободен. Есть у нас закон, в законе четко написано, есть ссылки на постановление правительства, ссылки на подзаконные акты различные типа приказов МВД, где четко написано, что человек, который в период нахождения под административным арестом госпитализируется, в этот же самый момент он освобождается и с него снимается конвой в момент госпитализации - это приказ №605 ДСП кому интересно будет посмотреть, 4 приложение к нему, пункт 8 - там это все очень конкретно описано. То есть в тот момент, когда Сергей в первый раз еще попал в больницу, он в этот самый момент должен быть освобожден. Однако же этого не произошло. И все последующее время, когда его охраняли, когда он находился под конвоем, когда его возвращали в спецприемник, на мой взгляд, это абсолютно незаконно и, естественно, мы все это будем обжаловать и в высших судах и, соответственно, в Европейском суде по правам человека.

Писпанен: Насколько я понимаю, ведь включились же уже очень многие, не только общественные защитники, правозащитники, но и депутаты Государственной думы, которые там прорываются с боем в зал суда, пытаются прорваться…

Зыгарь: Более того, включились некоторые общественные защитники, которые никогда в жизни не были замечены в симпатии к оппозиционным лидерам, наоборот, они были замечены в антипатии к ним. А сейчас они наоборот, защищают Сергея Удальцова.

Писпанен: И при этом при всем, почему такая стена?

Волкова: Я вам скажу. И члены Общественной палаты очень активно включились в это. Например, мы перед последним заседанием с боем из больницы добывали подлинный документ его эпикриза для того, чтобы показать состояние здоровья и для того, чтобы он подписал несколько ходатайств, которые мы должны были предъявить на судебном заседании, которое все-таки не состоялось в этот день. Но нас до больницы не пустили, сказали, что режим посещения адвокатами Сергея теперь очень жесткий, что администрация больницы очень на нас обижена на те комментарии, которые мы давали по поводу нахождения Сергея в данной больнице.

Писпанен: Больница имеет право как-то обижаться, юридически если говорить?

Волкова: Видимо, да. Видимо, имеет право. Во всяком случае, к Сергею нас не пустили. Сергей даже вышел из здания, чтобы нам это все передать. Мы находились на КПП, он находился от нас в 50-метрах. У него в руках были подлинники документов, и эти 50 метров были непреодолимы просто. Только член Общественной палаты и огромное ему спасибо, Кучерена, он помог. То есть его личное участие в…

Писпанен: То есть, он донес эти 50 метров документы?

Волкова: Нет. Он согласовал с высшими милицейскими чинами, чтобы разрешили охраннику принести нам этот документ. Примерно в два часа ночи, я покинула территорию больницы с документом, который мне нужен был в суде. Это абсурд, абсолютный абсурд, полный абсурд.

Зыгарь: Скажите, есть ли опасность того, что срок его пребывания в больнице не будет засчитан как срок по пребыванию под арестом?

Волкова: Есть такая опасность, да, такая опасность есть. Почему? Дело все в том, что члены фракции КПРФ Государственной думы России были на приеме у председателя суда, который им сказал в частности следующее, что Сергей в настоящее время находится в больнице, он свободен. Я не знаю, как можно говорить о том, что он свободен, если около него постоянно находится…

Писпанен: Он же под охраной.

Волкова: Правильно. Около него находится конвой. Но, после того как мы с моим коллегой Николаем Полозовым пожаловались в прокуратуру России о том, что незаконно находится конвой как раз на основании того самого приказа, и в прокуратуру города Москвы, соответственно, тоже отправили жалобу электронного учета, конвой быстренько переоделся в гражданское, но тем не менее, остался на месте. Они его точно также сторожат.

Зыгарь: Не в пижамы пациентов больницы?

Волкова: Ну что вы, верхняя одежда, куртки.

Зыгарь: Может быть, они заболели и прилегли?

Волкова: Нет, они в реанимации с ним сидели.

Писпанен: В реанимации?

Волкова: Даже в реанимации.

Писпанен: В верхней одежде?

Волкова: Да. То есть, до такой степени я полагаю, что руководство больницы каким-то образом запугали так, что они забыли клятву Гиппократа.

Писпанен: Я просто даже не могу сейчас понять, это нас так от Сергея Удальцова охраняют, или его так охраняют от нас?

Волкова: Сложно сказать. Но я думаю, что золотой запас охраняют хуже, чем Сергея Удальцова, потому что его возят не то, что конвой, допустим, два конвойных и машина, его возят эскорты с автобусом.

Писпанен: Все эти ночные перемещения из больницы в СИЗО, из СИЗО в больницу по нескольку раз.

Волкова: Вот эти все непонятные, когда отсекают адвоката, который пытается следовать, причем отсекают его как в лучших американских боевиках. Блокируют машинами, выталкивают на встречку.

Писпанен: То есть, умеют все это делать?

Волкова: Умеют, все умеют.

Писпанен: Молодцы ведь. Хорошо же.

Зыгарь: Как сейчас состояние здоровья Сергея Удальцова?

Волкова: Сергей себя чувствует лучше. Единственное, что 25 числа, когда он должен был выйти из спецприемника №1 и мы намеревались на следующий день положить его в другую больницу в профильную, то у нас не получилось выйти из спецприемника. Потому что прямо из больницы как раз с этими самыми сумасшедшими гонками, с отсеканием адвокатов, его повозили по Москве, отвезли в ОВД по месту жительства, куда приехали вдруг сотрудники из ОВД «Китай-Город» увезли его в неизвестном направлении. Естественно, мы последовали. Мы как адвокаты, мы сразу поняли, что сейчас произойдет, мы поняли, что сейчас будет суд. Тот самый суд, который назначен на 28 декабря и до которого у нас еще было три дня и для подготовки, и Сергею, чтобы отойти. Сергей получил повестку на этот суд. И знаете, как в воду глядела: примерно в час дня мне позвонил секретарь судьи и сказал, у нас в два часа будет судебное заседание по Сергею, произошел перенос заседания.

Зыгарь: Все-таки отчасти по поводу охраны золотого запаса понять можно охранников, потому что был факт, когда Сергей был в больнице, а потом из нее удалился, что стало…

Писпанен: Ну, так он может подвергнуться закону, если он сбежал. С другой стороны, наверное, больница - это все-таки не тюрьма, это же больница.

Зыгарь: Вот-вот, точно также говорит и судья, что больница это не тюрьма, потому что, значит, он сейчас свободен.

Волкова: Но на этот счет у нас есть уже другое авторитетное мнение. И вот в связи с этим? я думаю, что Сергей все-таки не будет свой срок отсиживать, например с 7 и по 17 января. Почему? Значит, несмотря на то, что председатель Тверского районного суда считает, что срок у Сергея пойдет с того момента, когда состоится апелляционное слушание, апелляционная жалоба, зампредседателя Московского городского суда Дмитриев рассмотрел мою надзорную жалобу и вынес решение. По предыдущему сроку, когда он сидел 15 суток, он изменил решение 99-го судебного участка Зюзинского суда и фактически этим своим решением он признал, что больница у нас является местом отбывания административного наказания.

Писпанен: Да вы что?

Волкова: Ну, я думаю, что все больные политзаключенные тоже, вместе с Сергеем.

Зыгарь: Поскольку вы сказали, что получше уже со здоровьем у Сергея Удальцова, я думаю, завершая наш диалог, могу позволить себе циничную шутку. Вспомнить просто высказывание Анны Ахматовой об Иосифе Бродском, какую биографию делают нашему рыжему. Действительно такое внимание, должно льстить любому политику, любому оппозиционеру.

Писпанен: А я все-таки хотела еще одну юридическую коллизию с вами обсудить быстренько. Скажите, пожалуйста, насколько я понимаю, срок вот этот вот, если он засчитывается, если он у нас сидит в больнице, не лежит, а сидит в больнице, то есть он должен третьего выйти?

Волкова: Не третьего. Он должен выйти второго числа, потому что судья Боровкова где-то потеряла 35 часов 55 минут, которые он уже провел в заключении.

Писпанен: Так это же хорошо, потеряла и потеряла. А… В смысле в другую сторону потеряла?

Волкова: Он пересидит.

Писпанен: Третьего он должен выйти, апелляцию будут рассматривать 7-го. Вот эти дни он может быть дома?

Волкова: Вы знаете, я так думаю, что в срочном порядке апелляцию, если вдруг он решит выйти из больницы, апелляция точно таким же образом у нас материализуется в день его выхода из больницы.

Писпанен: А как могли назначить апелляцию на отмену срока после того, как этот срок заканчивается? Смысл какой в этом?

Волкова: А смысл такой, чтобы он отсидел под своим вот этим конвоем в больнице, чтобы дать ему еще эти 10 суток. Я полагаю, что это просто вот так над ним издевается власть.

Зыгарь: Были такие случаи, когда люди выигрывали апелляцию и получали потом компенсацию за отсиженное время.

Писпанен: 14 рублей 75 копеек?

Зыгарь: В размере 1000 рублей за пять суток.

Писпанен: Целая 1 тысяча рублей!

Зыгарь: Я слышал о таких суммах. Может быть, Виолетта знает другие.

Волкова: Вы знаете, я так вам скажу: Сергей абсолютный не стяжатель, и я уверена, он не пойдет на такие компенсации.

Зыгарь: Думаю, что надо быть просто жадиной, чтобы…

Писпанен: Нужно брать, если государство готово заплатить тысячу рублей за пять суток.

Зыгарь: Если вот брать общий срок, там наберется.

Волкова: Можно покрутить законом, можно посмотреть всякие разные, я не знаю, акты судебные, можно вытащить другую сумму из этого дела. Я уверена, что при любой сумме, даже если бы это был миллион рублей, Сергей бы не пошел за этими деньгами.