Писпанен: Это нормально, что инцидент, совершенный в другой стране с иностранными гражданами, расследуется у нас? Жаров: Хочу поправить вас. Никакой конкретики никто не заявляет, это не предмет для обсуждений вообще. Что касается обращения в Следственный комитет, и порыва Следственного комитета после интервью на Russia Today провести следственную проверку. Любое обращение о преступлении или о том, что кажется преступлением, Следственный комитет имеет право, и вообще-то должен, проверять. Если вы завтра сообщите, что пришли зеленые человечки и всех расстреляли, это нужно проверить. Писпанен: Даже если я скажу, что это произошло в Зимбабве? Жаров: Даже если там, преступление есть преступление. Если признаки Следственный комитет усматривает, как усматривает – это другой вопрос, он должен провести проверку. Что будет результатом этой проверки, мы посмотрим. Если это будет письменная бумага, а другой там быть не может, мы будем анализировать, что инкриминируется. Рустему Адагамову на сегодняшний день не инкриминируется ничего, и мы обсуждаем лишь намеки, откровенные гадости, произнесенные его бывшей супругой, которые он не собирается комментировать по ряду причин. Одна из них состоит в том, что его отношение к бывшей семье очень мужское, и он не собирается вступать в дискуссию с бывшей супругой, с которой прожил двадцать лет. Казнин: А статья о клевете? Жаров: Мы не обсуждали обращение в суд по отношению к Татьяне, но мы обсуждали вопрос по отношению к ряду блогеров. В частности, госпожи Потупчик. При необходимости, разумеется, такой иск будет подан. Но анализировать его необходимость мы будем – у нас срок давности по таким делам три года – и когда ситуация перейдет из критической фазы в более спокойную, мы этот вопрос будем решать. Сейчас не будем даже обсуждать. Писпанен: Антон, странна ситуация с блокировкой его ЖЖ. Роскомнадзор заблокировал его страницу, но те же фото в ЖЖ других юзеров просто проигнорировало… Жаров: Здесь три аспекта. Первый – сам по себе закон, на основании которого все это делается, абсолютно антиконституционный. Второй – только не вполне адекватный человек может разглядеть в посте, явившемся предметом рассмотрения, какие-либо призывы к суициду. Третий – это идет в рамках той кампании, которая идет. Казнин: Почему норвежские правоохранительные органы не занимаются этим делом? Жаров: Потому что в них никто не обратился. Мы связывались с адвокатом Рустема в Норвегии, и на сегодняшний день у правоохранительных органах Норвегии нет никакого повода для проведения каких-либо проверок. Видео госпожи Татьяны появилось в интернете накануне Нового года. Видео было записано осенью, как мы понимаем. Там зеленая травка, и она ссылается на осень. А с осени, когда она это рассказала на камеру, она не нашла для себя возможным или необходимым дойти до правоохранительных органов Норвегии. Она не дошла и до правоохранительных органов России тоже. Казнин: Дело даже не в ней, а в гипотетической жертве, которая живет в Норвегии. Ситуация странная: возможно совершенное на территории Норвегии преступление в отношении гражданина Норвегии должно рассматриваться норвежскими правоохранителями. Жаров: Анализируя то видео – а у нас больше ничего нет – с какими-то мутными намеками и предположениями, кроме слов «Адагамов – преступник и точка», никакого другого сообщения о деяниях, которые совершал Адагамов, нет. Поэтому комментировать, даже в плане клеветы… Сама фраза, что «Адагамов - преступник» является клеветой. Будем ли мы обращаться в суд? Скорее всего, нет. Писпанен: Не было озвучено ни имени девушки, ни была ли она самом деле? Жаров: Мы не знаем, что в голове у Татьяны. Что она думает, и почему произносит такие слова, это к ней. Писпанен: А у Татьяны есть адвокат? Жаров: Наверное. Писпанен: Вы не связывались? Жаров: Нет. И со мной не связывались. Писпанен: И со Следственного комитета пока тоже нет повесток? Жаров: Чтобы со мной связался Следственный комитет, Адагамов должен быть либо подозреваемым, либо обвиняемым, по крайней мере, должен быть вызван на допрос в качестве свидетеля. Тогда он может меня взять в качестве лица, оказывающего юридическую помощь. Ни первого, ни второго, ни третьего на данный момент нет. Писпанен: Кроме информационного шума нет пока ничего? Жаров: Подробностей нет, поэтому невозможно защищаться. И от Рустема, и от меня СМИ требуют объяснений, пояснений. Чему? Если я скажу, что вы вор, как вы будете от этого защищаться? Писпанен: Руками разводить, адвоката нанимать… Жаров: Только руками разводить. Писпанен: Некоторым, как заявила «Единая Россия», помогает прокуратура избавиться от ярлыка «жулики и воры». Писпанен: Как вы считаете, чем эта история может закончиться? Жаров: Ложечки найдутся, но осадочек, разумеется, останется. Мы со своей стороны будем прилагать определенные усилия для того, чтобы люди, занимающиеся этим паршивым делом, были привлечены к ответственности, но это будет не в ближайшее время.
