17 процентов граждан России создали себе свои персональные «кредитные пирамиды»

Причём, возможно, это только верхушка айсберга, поскольку многие заемщики лишь сохраняют иллюзию платежеспособности.

Это демонстрируют, как исследования Центробанка, так и исследования участников кредитного рынка. Так неужели же нас ждёт новый дефолт? На этот раз не государства, а самих граждан. Обсудили сложившуюся ситуацию с Михаилом Матовниковым, гендиректором Центра экономического анализа «Интерфакса».

Макеева: Что такое творится? Просто Америка 2008 год. Мы не успели достичь этой степени благосостояния, но схожих проблем, похоже, достигли. Как так вышло? Оцениваете ли вы это так же, как оценивают участники рынка?

Матовников: Во-первых, о причинах. Первая причина состоит в том, что совпало два события: резкое снижение темпов роста высокомаржинального потребительского кредитования, вызванное двумя причинами. Во-первых, Центральный банк ввел ограничительные меры, и банкам стало сложнее выдавать эти кредиты физическим лицам, во-вторых, рынок сам по себе уже тормозился к этому моменту по внутренней логике, потому что погашение догоняли  выдачи. Потому что при данном объеме выдач может создаться только определенный объем портфеля. И когда темп роста выдачи сравнялся с ростом погашений, случилось следующее: выяснилось, что значительная часть заемщиков гасила кредиты, привлекая кредиты в новых банках.

Макеева: Какой сюрприз!

Матовников: То есть строя свою персональную пирамиду. Насколько велика эта пирамида, оценить пока сложно. В опубликованной в этих изданиях статистики говорится, что примерно 17% заемщиков имеют четыре или более кредита, и это означает, что следующие кредиты могли браться, в  том числе, на то, чтобы обслуживать предыдущие. И этот сегмент является самым рискованным. Не все высокомаржинальные кредиты, безусловно, являются рискованными, но снижение темпов роста выдач в сочетании с возникшей невозможностью занять в очередном банке привело к росту дефолта в общем-то на пустом месте.

Казнин: А какие это кредиты? Это ведь не кредиты, наверное.

Матовников: Качество обслуживания ипотечных и жилищных кредитов продолжает оставаться на очень высоком уровне.

Казнин: Там нет рисков?

Матовников: Там ухудшение кредитоспособности, но оно в целом определяется макроэкономическими тенденциями. Самые высокие риски находятся именно в секторе необеспеченных кредитов, причем, это не старые кредиты на чайники за  1000 рублей, это относительно крупные кредиты.

Макеева: На что примерно? Мы с Димой гадали, что можно было назанимать, чтобы купить на 400 млрд. рублей. Не мобильные же телефоны.

Матовников: Речь идет о 40 млн. заемщиках. Поэтому на одного заемщика не так уж и много.

Макеева: То есть могли реально мобильные телефоны приобрести?

Матовников: Мобильный телефон – это один из. Мы говорим про несвязанные кредиты, это преимущественно не кредиты, которые люди покупают в магазинах на то, чтобы купить чайник, холодильник, стиральную машину и еще чего-нибудь (кстати, кредиты, выдаваемые на установку дверей и окон – один из самых надежных кредитов, люди собираются там жить). Это кредиты, которые, грубо говоря, просто деньги. Когда люди берут деньги на что-то. Например, 100 тыс. на что-то. И тут кто на что горазд: кто-то делает ремонт, кто-то ездит в поездки, кто-то лечится.

Казнин: Очень хорошо рекламируемая эта история сейчас. Много сейчас рекламируют такие кредиты: «возьми и съезди в отпуск»…

Матовников: Именно в этих кредитах наблюдается наиболее высокий уровень просрочек, и он в значительной степени был вызван политикой самих банков. Такие кредиты не просто выдавали, а сплошь и рядом навязывали.

Казнин: По стране эти 400 млрд. равномерно распределены, или можно говорить о том, что Москва и Петербург – это одно…

Матовников: Так можно говорить. Уровень закредитованности в Москве относительно невысок. Это связано с высоким благосостоянием, и во-вторых, тем, что этот высокомаржинальный рынок в большей степени был ориентирован на низкодоходные слои населения. Поэтому закредитованные на самом деле самые бедные, а не самые богатые. Поэтому высокий уровень закредитованности наблюдается, как ни странно, в относительно развитых, потому что много банков, но в то же время не самых богатых регионах. Есть регионы, где, по статистике, кредит имеет чуть ли не каждый взрослый человек.

Казнин: К чему это может привести? Такая странная ситуация ведь не похожа на то, что было в США, например.

Матовников: Она абсолютно непохожа, потому что масштаб пузыря в США был принципиально другой. Данный уровень пузыря, в принципе, лечится. Большинство наших кредитов не просто высокомаржинальны, они еще экстремально короткие. Наши расчеты показывают, что оборачиваемость кредитного портфеля физическим лицам всех российских банков, включая ипотеку и долгосрочные кредиты, составляет 15 месяцев. За 15 месяцев кредитный портфель полностью оборачивается. И это означает, что через несколько месяцев люди вынуждены новые кредиты, чтобы обслуживать свои долги. Как это лечится? Во-первых, удлинением сроков, но с пониманием платежеспособности. И сейчас начнется конкуренция банков за наиболее платежеспособный сегмент. Для того, чтобы рефинансировать долги других банков, войти в некую норму. И это вполне нормальная финансовая стратегия для многих банков – привлечь наиболее нормальных заемщиков правильными кредитными продуктами.

Макеева: Что в этой ситуации Центробанк может сделать, и если можно, назовите, на ваш взгляд, удачные ходы,  может, наихудшие варианты развития событий для рынка, для граждан.

Матовников: Во-первых, Центральный банк на самом деле уже многое сделал, один из тех случаев, когда относительно вовремя. Хотя, как я уже сказал, частично эти меры спровоцировали ускоренное развитие событий. Но лучше ускоренное развитие событие, чем построение пирамиды до конца. Меры были уже сделаны по снижению темпов роста этого сегмента. И, во-вторых, следующая реакция, безусловно, состоит в том, чтобы позволить  этому пузырю наиболее эффективно рассосаться, наверное.

Казнин: Лопнуть бесшумно.

Матовников: Можно сказать, лопнуть. Часть этого пузыря представляют собой заемщики, которые, в принципе, могут быть реструктурированы на удачных условиях. От этого будет хорошо всем, включая экономике. Часть – потенциально первые пользователи недавно принятого закона о банкротстве физических лиц.

Макеева: Ограничение поставки, которое предлагает Центробанк – насколько это полезно может быть?

Матовников: Речь идет, насколько я понимаю, не о ставке, а о соотношении платежа, который физическое лицо проводит по всем кредитам, которые он взял, к его совокупному доходу.

Макеева: Ну, и о ставке тоже, потому что многие не знают, сколько процентов реально они платят в магазин.

Матовников: Это законодательство как раз относительно недавно, на самом деле давно, несколько лет назад, уже принято. В каждом кредитном договоре банки обязаны раскрывать эффективную ставку. В этом смысле ситуация есть, просто уровень финансовой грамотности россиян таков, что они, на самом деле, не до конца понимают, чем отличаются проценты годовых от процента в день.

Казнин: Оттуда и причина финансовой неграмотности, или незрелость финансовая?

Макеева: 17% россиян, о которых вы сказали, кто? Мошенники или это такие расслабленные люди, которые приняли банковскую историю, решив, что они будут жить на кредиты?

Матовников: Мошенники там, безусловно, присутствуют, однако, их отсеяла первая волна бума потребительского кредитования. Сейчас люди получают люди кредит, если имеют позитивную кредитную историю. Грубо говоря, если уже есть кредит в другом банке, который ты обслуживаешь.

Макеева: Отлично, что дает широкие возможности для перекредитования.

Матовников: Абсолютно. Был простой способ построения этой пирамиды. Ошибка в риск-менеджменте банков привела к тому, что оказалось возможным построить пирамиду из многих кредитов. И это то, что означает, что практику надо менять. Больше должны сделать сами банки, чем регулятор.

Казнин: Дефолт будет или нет?

Матовников: Тотального дефолта не будет. Что такое 460 млрд., о которых идет речь? Эта сумма велика, но она меньше годовой прибыли банковской системы.

Макеева: То есть банки справятся?

Матовников: Справятся. А те, кто не справится, уйдет с рынка, и рынок этого не заметит. Потому что это маленькие банки. В крупных банках ситуация намного больше, банки более диверсифицированы, есть корпоративный бизнес, ипотека. Таким банкам дефолт не грозит.

Макеева: Ведомости, ссылаясь на результат исследования уже участников рынка, пишет, что «в России наблюдаются типичные признаки кредитного дефолта». Как это внешне должно проявляться? Это не будет заметно широкому  кругу публики?

Матовников: Широкая публика этого не заметит. В чем может проявиться дефолт? Если бы у нас был, например, банк, у которого большая доля портфеля связана именно с такими маржинальными кредитами, они бы стали обслуживаться очень плохо, и он бы стал сам испытывать трудности с обслуживанием своих обязательств. В такой ситуации может случиться неприятное, и банк, например, не сможет платить по своим обязательствам, а станет клиентом агентства по страхованию вкладов, и в таком случае обычно граждане ничего не замечают, поскольку все застрахованные вклады они получают в короткие сроки. И на самом деле большинство вкладчиков, понимая, что эти банки достаточно рискованны, если они предлагают 11% по своим вкладам, то они размещают в пределах застрахованного. Поэтому это в значительной степени будет проблема, скорее, агентства страхования вкладов, у которого добавится несколько клиентов. Но, подчеркну, это все-таки не самые крупные банки в стране.