Зампред комитета по культуре Елена Драпеко: «Мат — это не часть русской культуры»

Катаев: Ведь мат это часть русской культуры, вы тоже не можете это отрицать.

Драпеко: Это не часть русской культуры. Это часть, безусловно, русского языка, но табуированная часть русского языка.

Катаев: Кем? Государством?

Драпеко: Табуированная народом.

Катаев: Нет, государством.

Драпеко: Церковью.

Желнов: У нас церковь отделена от государства. Как может церковь влиять на табуирование языка?

Драпеко: Это правда.

Катаев: Это личное дело каждого, ругаться матом или нет, ставить спектакль с матом или нет.

Драпеко: Ну если вы сейчас при мне начнете ругаться матом, то скорее всего, вы пострадаете, потому что я не позволяю в своем присутствии никому матом ругаться.

Катаев: У нас сейчас интеллигентный разговор, а не спектакль. А спектакль может отражать жизнь.

Драпеко: А спектакль, театр, это храм, между прочим, искусство. Катаев: Это жизнь же.

Драпеко: Никакая не жизнь.

Сурганова: А кино?

Драпеко: Театр это смоделированная ситуация, поэтому он две с половиной тысячи лет и жив, что он рассказывает нам о нас.

Катаев: Вот именно.

Драпеко: Моделирует ситуацию и учит нас, как нам выходить из трудных ситуаций, что делать. Об этом вся мировая драматургия.

Желнов: Правильно ли я понимаю, что вы категорически против легализации мата?

Драпеко: Я против того, чтобы нарушать табу. Культура вообще есть система табу. Культура изначально это система табу на это, на то, на пятое и на десятое, в том числе и на матерные слова. Пожалуйста, если вам позволяют дома, ругайтесь.

Катаев: Если режиссер хочет отразить реальную жизнь, например, в российской провинции, без этого не обойтись.

Желнов: Люди же на этом языке говорят.

Драпеко: Как это все обходились на протяжении тысячелетий? А сегодня не могут обойтись? Это такой режиссер!

Катаев: Вы против отражения реальной жизни в искусстве? Вы против? Против cinema verite, против настоящего кино?

Драпеко: Да!

Катаев: Только должен быть храм и искусственно сделанные вещи?

Драпеко: Нет. Я считаю, что искусство это умение разговаривать с людьми на достойном их языке.

Катаев: Это же выбор зрителя.

Драпеко: Я не хочу, чтобы со мной разговаривали на таком языке, так же, как большинство граждан Российской Федерации.

Желнов: Ямпольская, ваш руководитель в комитете, пригласила Сергея Шнурова, как вы тогда отнеслись к Сергею Шнурову в собственном комитете?

Драпеко: Мы хорошо к этому отнеслись, потому что и такие позиции мы тоже хотим слышать. Мы хотим слышать страну, и тогда мы понимаем соотношение вещей, потому что закон это общественный договор. Это договор о мире, что вот это можно, а это не можно.

Желнов: Так вы понимаете, что позиция Сергея Шнурова, если вы хотите слышать страну, гораздо более популярна, чем позиция о храме искусства, которую вы сейчас озвучиваете.

Драпеко: Позицию Шнурова мы выслушали.

Желнов: Вы как раз в меньшинстве сейчас, а не в стране.

Драпеко: Почему?

Желнов: Потому что страна живет языком, в том числе, Сергея Шнурова, а не храмом культуры и искусства.

Драпеко: Страна не живет этим языком и не хочет жить этим языком.

Желнов: Как не живет? Елена Григорьевна, вы видели клипы группы «Ленинград»?

Драпеко: Да.

Желнов: Прошу прощения, которые переваливают за сто миллионов, за пятьдесят миллионов просмотров. Там есть мат, и это очень популярные видео.

Сурганова: Точнее, там был мат, пока его не запретили.

Желнов: На ютубе он есть, в интернете он еще есть. Вы же видели эти ролики, которые отклик вызывают?

Драпеко: Не будет мата, даже не мечтайте.

Желнов: Не будет?

Драпеко: Мата не будет.

Катаев: Не дадите? А мы-то размечтались.

Драпеко: Только мы разрешили в литературе…

Катаев: А как же свобода, Елена Григорьевна? Свобода художника? Опять ограничиваете?

Драпеко: Свобода есть осознанная необходимость. Ищите краски, не рисуйте дерьмом.

Катаев: Хорошо.

Драпеко: Найдите краски, которыми вы сможете выразить свои художественные представления.

Желнов: Ищите краски, не рисуйте дерьмом, это уже хороший заголовок.

Фото: Сергей Савостьянов/ТАСС