' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
«В 2030 году <...> будете вспоминать Путина и плакать, как было хорошо»: Владимир Жириновский о Фургале и его сыне, своем преемнике, Навальном и жизни после выборов
Гость нового выпуска Hard Day’s Night — политик, председатель партии ЛДПР Владимир Жириновский. Он рассказал, какое участие принял в деле арестованного Сергея Фургала, почему считает сына экс-губернатора Хабаровского края «мошенником», как уговаривал Навального не возвращаться в Россию после лечения в Германии, кто виноват в фальсификациях на выборах, действительно ли ЛДПР — «вторая нога режима». Также Жириновский ответил на обвинения в продаже мандатов и объяснил, почему, по его мнению, участие в выборах — не женское дело, а в России уже много лет не обновляется политическая система.
Обновлено: После выхода программы бывший член Совета Федерации от Хабаровского края Елена Грешнякова назвала недостоверным и «ничем не подкрепленным» заявление лидера ЛДПР Владимира Жириновского о том, что она якобы участвовала в растрате денег, собранных на оплату адвокатов экс-губернатора региона Сергея Фургала.
«Информацию, которая была распространена на телепрограмме Hard Day’s Night 17.08.2021 телеканала Дождь и исходила от лидера ЛДПР Владимира Жириновского в мой адрес, считаю абсолютно непозволительной, ничем не подкрепленной, не имеющей ничего общего с действительностью», — говорится в заявлении Грешняковой, которое Дождю передали адвокаты экс-сенатора.
Грешнякова предположила, что Жириновский мог сделать такое заявление, чтобы дискредитировать ее перед выборами в Госдуму.
«Заявление Жириновского о том, что я кого-то предала, о моей якобы причастности к нецелевому расходованию денежных средств, перечисленных гражданами на счет хабаровской адвокатской конторы и предназначавшихся для защиты Фургала, является недостоверным и свидетельствует о том, что Жириновский, видимо, дезинформирован своим окружением с целью дискредитации меня перед выборами в Государственную Думу, где я была зарегистрирована в качестве кандидата. Не разобравшись в ситуации, не проверив информацию, Жириновский позволил себе оскорбительную риторику в СМИ в отношении меня, чем нанес существенный урон моей деловой репутации и привел к судебному иску о защите чести и достоинства», — считает Грешнякова.
Желнов: Добрый вечер. Hard Day’s Night на Дожде. Меня зовут Антон Желнов, и я приветствую нашего сегодняшнего гостя, Владимира Жириновского, председателя партии ЛДПР.
Владимир Вольфович, добрый вечер. Рады вас как всегда видеть на Дожде.
Жириновский: Добрый вечер. Я тоже рад.
Желнов: Владимир Вольфович, вот вы были в этой студии почти год назад, в сентябре, тогда как раз всё происходило на фоне новостей об аресте Сергея Фургала, бывшего губернатора Хабаровского края. Вы тогда говорили, что с Путиным, вот в том сентябре, вы говорили, что с Путиным и с главой его администрации, с Антоном Вайно, тему его ареста не обсуждали никак.
Прошел все-таки год, можно было выяснить какие-то новые обстоятельства, учитывая, что Фургал вам, мягко скажем, ЛДПР не посторонний человек.
Жириновский: Конечно.
Желнов: Обсуждали ли вы в итоге вот на протяжении этого года, что мы не виделись, его ситуацию с Владимиром Путиным или с Антоном Вайно?
Жириновский: Обсуждал. И подавал письма от нас, чтобы быстрее провели процедуру какого-то движения. Если достаточно улик для обвинения — значит, суд, приговор, если недостаточно — отпустить человека, чтобы какое-то было решение, сейчас второй год уже пошел. Так что принимали со своей стороны.
Пытались навестить — не пустили, хотя мы специально в свое время два закона подвели под это, что депутаты имеют право. В одном случае мы пишем — беспрепятственно, русское слово, что, не понимаете вы, им говорю, беспрепятственно вы обязаны пропустить. В другом случае специально — без специального разрешения. Что еще надо? Все остальные должен следователь дать разрешения, не дает он, и все, хоть ты пять лет будешь ходить.
Желнов: Ну хорошо, все-таки обсуждения с Путиным или с Вайно, что вы им говорили и что вы слышали в ответ?
Жириновский: Ну, я вам говорю, они ничего мне не говорили. Я отдаю бумаги, говорю, но вопрос как бы стоит, не решается. И вот прошел уже, второй год пошел, и особых подвижек нет. Вроде бы какие-то другие дела пытаются добавить, вроде бы даже пытаются, чтобы он дал какие-то показания на кого-то, кто им тоже нужен.
Но это трудно ведь определять, что-то адвокат может, я же напрямую с ним ни разу не разговаривал, только переписка. Переписка…
Желнов: Вы не ему продолжаете писать письма в тюрьму, вот до сих пор?
Жириновский: Да.
Желнов: Когда последний раз и что он вам отвечал?
Жириновский: Мы пишем, но по его сведениям, он получает очень редко, а отвечает нам руководство Федеральной службы исполнения наказаний, вроде бы регулярно все ему: и передачи, и письма, все. А он говорит, что очень редко приходит ему. Кому поверить? То есть это проблема.
И ни один депутат с другой фракции не поддержал нас, это же депутатская солидарность должна быть. Когда у коммунистов Бессонова арестовать пытались, судить, и он сбежал в Литву, мы были в Кремле, и я поддержал Зюганова, обращаемся к президенту — давайте закончим, ну депутат Бессонов, зачем над ним издеваться, бегает по чужой стране.
А он — никогда, это вот проблема. Я поддерживаю всех, любые фракции, когда лишают там неприкосновенности или там кого-то задержали, тут — никакой, никто ни словом, ни духом. То есть мы делаем, но я говорю, даже не пускают к нему.
Рожкова: После ареста Фургала многие начали выходить из ЛДПР, и например, вышли два сенатора от Хабаровского края. Как вы расцениваете их поступок, и это предательство для вас или что это?
Жириновский: Значит, слово «многие» стали выходить, не надо так говорить. Если три тысячи членов партии, и вышло три, это абсолютно ничего не значит. Это движение постоянное, каждый год, вступают в партию тысячи, выходят единицы: разочаровался, надоело, не понимает и так далее.
Второе, два сенатора, потому что они решили, что на этом деле могут сделать карьеру. Эта вот женщина, которую он нам прислал, как ее фамилия? Грешнякова, это его представитель в верхней палате. Это же мошенничество. Депутат, губернатор от ЛДПР, член ЛДПР, тебя направляет в верхнюю палату, а ты предаешь и губернатора бывшего, Фургала, и партию предаешь.
Почему? Объясняю. Стали собирать деньги, помогать Фургалу адвокаты, десять миллионов собрали. Давайте проверять, где эти деньги. Да вот там адвокат, она ездит, там на питание. Какое питание, слушайте? На помощь адвокатам, московская бригада работает. Куда ездит, зачем по стране ездит? Она испугалась, что мы ее прижмем на том, что она участвует в растрате этих денег, и конечно, в конечном итоге следователи займутся ею, и мы убедимся в том, что она виновата в том, что деньги пошли не по профилю. В этом плане вот ее злость.
А второй тоже, тоже они думают, карьеру какую-то могут сделать, кто-то замечает, какие-то партии там шевелятся, предлагают, старший брат его, брат его есть там, Фургал, там большая семья же, восемь человек, сын у него здесь в Москве учится, вот мы помогаем сыну, Кирилл…
Катаев: Вот Антон Фургал, который вышел из ЛДПР, потому что по его мнению, я с ним общался в эфире, он мне, вот отвечая на вопросы, подтвердил, сказал, потому что якобы ЛДПР не поддерживает отца, поэтому я вышел. Вы его не поддержали с выдвижением, его сейчас сняли с выборов, Антона Фургала.
Жириновский: Так правильно.
Катаев: Почему?
Жириновский: Правильно, что он делает вообще, как он имеет право выходить из партии, тоже мошенник. Ты подрываешь авторитет своего брата.
Катаев: Может, отца?
Жириновский: Отца. Он сидит в тюрьме, мы ему помогаем, а ты в это время… Почему они выходят из партии — вдруг какая-то партия их присмотрит. Там понабежало полно всяких левых партий, которые думают — о, давай, имя Фургал, всё, завтра будем депутаты, губернаторы. Ни один не будет ни депутатом, ни губернатором.
Катаев: Вы не хотели его поддерживать никак?
Жириновский: За что поддерживать, если он занимается мошенничеством? В чистом виде мошенничеством. Помогай своему брату, помогай своему отцу, а ты чем занимаешься? Отец тебя просил предавать партию? Нет. Значит, ты ждешь, кто-то…
Желнов: А в чем мошенничество?
Жириновский: В том, что он использовал сперва нахождение в партии, все хорошо, а теперь брат в тюрьме, а он давай сейчас выйдет из партии, кто-то прибежит, даст деньги. Давай, пойдем в наши списки, на тебе деньги, только за фамилию. Никто не пришел.
Катаев: А то, что он говорит, что партия не поддержала отца? В этом он прав?
Жириновский: Как не поддержала? В чем выразилось-то? Мы что, должны взять восстание вооруженное, взять Лефортово, как Бастилию 14 июля? Оп, молодцы ребята, в стране гражданская война, а Фургал израненный на свободе, вот это партия. Вот ему это, понимаете! Это подлец и негодяй! Что значит поддержать, не поддержать, мы парламентская партия, что мы должны делать, вооруженное восстание поднять? В чем поддержка? Пишем письма…
Рустамова: Вы согласились на то, чтобы его сменил Дегтярев.
Жириновский: Ну как согласились? Опять, вы грамотный человек? Он был отстранен указом президента, всё. Мы его не отстраняли. А вместо него вакансия, президент назначает другого, врио сейчас Дегтярев. Мы при чем здесь?
Желнов: Вы могли предложить в его поддержку, как минимум, парламентское расследование.
Жириновский: Какое расследование? Человек арестован по обвинению в преступлении.
Желнов: То есть вы доверяете всему, что говорит следствие, и не пытаетесь это через парламент провести, когда есть независимая структура в виде парламентского расследования?
Жириновский: Еще раз говорю, по уголовным делам мы никаких парламентских расследований никогда не проводили. Мы тогда будем сидеть с одними парламентскими расследованиями. Люди сидят в тюрьме, пускай будет приговор суда, вот тогда будем проводить расследование. Приговора нет, что расследовать? Человек задержан, всё. Что расследовать, комиссия куда приедет, если нас не пускают к нему, вот как действовать? Мы создали комиссию, комиссия пошла к Фургалу — не пускают. Мы комиссию распустили. Детский лепет вы спрашиваете, что можно делать.
Я всем говорю: будете партию предавать, наш авторитет может упасть, и мы не сможем обратиться к президенту за помилованием. На второй день после вынесения приговора мы имеем полное право обратиться к президенту помиловать Фургала, но только в том случае, если вы будете вести себя так, как надо. А если будете бегать по другим партиям, предавать, охаивать, чернить — тогда мы ничего делать не будем.
Миллер: Но поначалу вы достаточно активно высказывались в поддержку Сергея Фургала, а потом как-то это сошло на нет. Что, собственно, произошло?
Жириновский: А что нужно делать, по-вашему? Давайте, ЛДПР, остановитесь все. Каждый день — Фургал, Фургал, Фургал. Всё остановить, каждый день ходим и орем по всей Москве: Фургал, Фургал! Сходим с ума, нас арестовывают.
Миллер: Есть ощущение…
Жириновский: Что вы имеете в виду, что? Человек один, а у нас тысячи и миллионы. У нас Афганистан с вами сегодня. Завтра может гражданская война начаться. У нас Украина дымит, у нас войска турецкие стоят, а мы будем бегать: Фургал, Фургал! Вы понимаете, человек арестован, никто не имеет права вмешиваться в следствие. Пока следствие….
Миллер: Поначалу вы говорили, что его задержание возмутительно.
Жириновский: Возмутительно, да.
Миллер: Вы и сейчас так считаете?
Жириновский: Так же считаю. Недопустимо! Ни одного губернатора таким образом не задерживали. Самые страшные взятки, коррупция, миллиарды — спокойненько арестовали в кабинете и увезли, а это — руки за спину, утром, в девять утра, заломили, схватили, понесли.
Это самое такое резкое выступление в истории всех парламентов, чтобы лидер парламентской партии так высказался. Вы посмотрите, где-нибудь так было? Сколько губернаторов арестованы, сенаторы, депутаты — никогда лидер парламентской партии так жестко не выступал, 9 июля 2020 года. И вы мне это еще говорите!
Владимир Вольфович, спасибо вам, что в истории человечества и парламентаризма вы единственный, кто жестко выступили на весь мир, на всю планету Земля, это прозвучало самое жесткое выступление. Через год вы мне говорите: вот, вы как-то начали, да не то, да не так сделали. Мы же не ансамбль, чтобы кадриль плясать каждый день, а чего вы пристали, кадриль плясать.
Миллер: Сейчас будете продолжать высказываться в поддержку вашего коллеги?
Жириновский: Каждый день! Проснусь с утра — Фургал! Всё остановите, выборы остановите, Власов, всё остановить! Вот девушка говорит, чтобы я каждый день — Фургал, на завтрак, в обед — Фургал…
Миллер: Я такого не говорила.
Жириновский: А что вы говорите? Что вы хотите?
Миллер: Владимир Вольфович, мы же вам не советы даем. Я ничего не хочу, я вас спрашиваю.
Жириновский: Политическая партия, это партия и не должна каждый день орать, чтобы где-то кому-то дали кашу лишнюю. Дурацкий вопрос, можно по-дурацки отвечать.
А что вы будете делать еще? Ничего не будем делать! Жить и работать каждый день. Освободят — хорошо, не освободят — будем дальше смотреть. Но каждый день бегать по стране, чтобы одна девочка: «Ой, молодец Жириновский!». С ума сошел, упал, разбился, в Склифосовского — ой, какой, какая партия! Нет, такого никогда не будет!
Миллер: Это ваша интерпретация.
Жириновский: Такого никогда не будет! Ни одна партия в мире этого не делает. Когда Щекочихина отравили, Явлинский никуда не бегал, никуда не выходил. Человека отравили, всем это известно.
Человек сидит, получает хорошее питание, идет следствие. И что мы должны делать? Следователь, не входи в камеру к Фургалу, Фургал пусть спит, пусть Сережа поспит! Власов, как там в песне поется? Пусть солдаты спокойно поспят. Пусть Фургал немножечко поспит. Потому что на канале Дождь очень волнуются.
Такие странные дурацкие вопросы могут задавать только на Дожде. Я вас поддерживаю, но такие вопросы… В стране, вся планета горит, вся планета наводнения, падают самолеты — вас это не колышет. Вот Фургал, второй год Фургал!
Рустамова: Владимир Вольфович, мы все-таки…
Жириновский: Прекратите эти вопросы, я сказал! Всё, тема закрыта! Другие вопросы пошли! Нет других — я ухожу!
Катаев: Есть другие вопросы.
Жириновский: Вот давайте другие вопросы. Фургал, Фургал, Фургал — да вы чё вообще? У вас непонятно с головой что ли? Какой Фургал, у нас вся страна, вы понимаете…
Рустамова: Владимир Вольфович, можно последний вопрос?
Жириновский: Вся страна у нас сегодня наводнения, пожары, падают самолеты. Завтра тысячи беженцев ворвутся на Южный Урал! А как там Фургал? У вас что с головой-то, не в порядке?
Желнов: Последний вопрос по этой теме и к другим.
Рустамова: Владимир Вольфович, давайте последний вопрос про Фургала. И я попрошу вас немножечко все-таки сдерживаться.
Жириновский: Не учите меня, что мне делать!
Рустамова: Не оскорбляйте, пожалуйста, мою коллегу.
Жириновский: Да плевать на вашу коллегу! Задавайте вопрос! Есть вопрос — идем дальше! Всё!
Желнов: Владимир Вольфович, не ругаемся.
Рустамова: Смотрите, Владимир Вольфович, такой вопрос…
Жириновский: Не оскорблять?! Она оскорбила всю партию, всю страну, весь русский народ!
Желнов: Владимир Вольфович, Лиза никого не оскорбляла.
Жириновский: И что ее интересует Фургал, а не вся наша страна, когда миллионы людей болеют, умирают, пандемия в стране? А она — Фургал, Фургал…
Желнов: Владимир Вольфович, Лиза никого не оскорбляла. Владимир Вольфович!
Жириновский: Вы что, головой не в порядке?
Рустамова: Хорошо, последний вопрос.
Жириновский: Идите в психушку! Сейчас вызову конвой — и поехали все!
Рустамова: Последний вопрос.
Жириновский: Уже вы мне 20 минут всякую чушь несете! Я пришел давать интервью по стране, по миру, а не по Фургалу!
Желнов: Сейчас мы всё сделаем, Владимир Вольфович.
Жириновский: Других вызывайте! Меня не надо, я предупреждал, Дюпин, никаких провокаций! Или интервью по всей стране и миру, по Фургалу забудьте, тема закрыта! Всё!
Желнов: Мы не провоцируем, Владимир Вольфович.
Жириновский: Тема закрыта! Всё, тема закрыта! Всё, закрыта тема!
Желнов: Владимир Вольфович, Фарида, был последний вопрос.
Жириновский: Все, закрыта тема! Тема закрыта, я сказал! Идем дальше.
Катаев: А можно не про Фургала?
Жириновский: Давайте про другие. Давайте нормальное интервью. Если у вас фургализация здесь на Дожде…
Катаев: Нет, про вашу партию.
Жириновский: Вам нечего делать, вы скучаете? У вас скоро аренда кончится, и отсюда вас выгонят!
Катаев: Нет, не про Фургала.
Жириновский: И мы поддержим, чтобы вас отсюда тоже выгнали! Потому что кроме гадостей, от вас ничего не идет.
Катаев: Никаких гадостей не сделаю.
Жириновский: Давайте.
Катаев: Про других депутатов можно спросить?
Жириновский: Давайте.
Катаев: Вот выходило исследование журналистов других, от РБК, Znak.com и «Важные истории», они вычислили депутатов-молчунов, которые вот за весь созыв не внесли ни одного законопроекта и не выступили. Там большинство единороссы, естественно, как по статистике, ну их и так больше.
От вашей партии назвали несколько имен, вот Юрий Напсо, если я не ошибаюсь, от Краснодарского края, он вот последний раз вносил законопроект в июне 2015 года, и Гаврил Парахин. Вот можете это прокомментировать?
Жириновский: Значит, Парахин только что появился.
Катаев: Из Якутии?
Жириновский: Вы хоть немножко получаете информацию? Только что человек депутат, еще не знает, где какая дверь!
Катаев: А вот первый тогда? Вот Напсо?
Жириновский: А Юрий Аисович сидит в Краснодарском крае. Там наводнения, там туризм, там черт знает что, там преступность. Самый такой тяжелый регион. Поэтому, если надо, у нас фракция вносит тысячи законов, поэтому ему одному что-то делать не надо.
Катаев: Ну, у вас уточнить как раз хотели…
Жириновский: Мы работаем командой. У нас больше всего проектов законов, мы самая плодотворная фракция. И здесь, как в спорте, решать, сколько медалей у кого, не надо. Партия получает поддержку, партия решает все вопросы.
Катаев: Голос тут важен больше, получается?
Жириновский: Ну, он голосует за всё, что надо, или наоборот, против. Но высчитывать, вот он хорошо, этот плохо, это в спорте, я согласен, что ты подачу не даешь, ты что не забиваешь в ворота…
Катаев: То есть вы их не будете ругать за то, что они молчат?
Жириновский: Это интеллектуально, мы знаем, кто чем занимается, и вот заставлять их — беги, беги скорее, пиши проект… У нас тысячи законов написали дураки, они не нужны. Вот чтобы вы их не упрекали, что они мало что-то делают, они пишут просто так, до лампочки.
Вот «Справедливая Россия» берет наши проекты законов, которые Госдума отклонила, и подает как свои, «какой я молодец!» Проверьте все проекты законов «Справедливой России», это все законы ЛДПР. Проверьте состав «Справедливой России», там везде бывшие депутаты ЛДПР. У нас мусор, мы его вычищаем, а они берут к себе.
Простой пример сейчас, Ставропольский край, Сысоев, он идет по «Справедливой России». Бездельник, пять лет ничего не делал, мы его выгоняем. Или Чиркова, воровка, украла 160 тысяч, следствие было, всё было. Снова идет на выборы. То есть весь мусор со всей страны Миронов собирает, и это называется партия «За правду», там, «За Родину» и все прочее. Это же черт знает что.
Желнов: Понятно.
Жириновский: Поэтому вы это должны вытаскивать, чтобы помочь избирателю, вы за кого собираетесь голосовать. Коммунисты — в крови вся страна до сих пор, вот сегодня Карабах, кровь, — это коммунисты виноваты, Украина, кровь, — это коммунисты виноваты, Средняя Азия заполыхает — это коммунисты, вы понимаете. Нет, люди голосуют. Вы должны их разоблачать.
«Справедливая» — мусор собрали. «Единая» что-то делает, но недостаточно. Вот сейчас газификацией занялись, какая газификация, 60 лет назад нужно было газификацией заниматься, а не сейчас.
Рустамова: Владимир Вольфович, а можно еще про Госдуму немножко?
Жириновский: Давай.
Рустамова: Вот в марте этого года произошел редкий случай, «Единая Россия» поддержала законопроект другой фракции, вашей, ЛДПР, это был законопроект о расширении федеральных списков партии на выборах до 15 человек, с 10 до 15. Многие эксперты, которые критично настроены к ЛДПР, я сейчас аккуратно выражаюсь, считают, что таким образом можно, например, продавать больше мандатов.
Скажите, можете объяснить, во-первых, первый вопрос, как так получилось, что внезапно «Единая Россия» поддержала и приняла законопроект ЛДПР, который лежал в Думе без движения с 2019 года? Потом случился, много чего произошло, а потом внезапно в 2021 году, под выборы, этот закон, ваш закон, его поддержали единороссы.
Жириновский: Я упрашивал целых два года, я инициатор закона, я упрашивал. Когда-то было три человека всего, но потом довели до пяти, до семи, десять. Я сказал: «Давайте 20 человек сделаем». Они сократили, 15. Почему это делают? Потому что в партии есть вот те, которые не делают законы, это надо собрать лучших людей, сохранить их обязательно. 100% проходит федеральная часть, вот эти пятнадцать 100% будут депутатами. А кто на различных округах, неизвестно, как складываются обстоятельства.
Поэтому здесь только моя личная инициатива, никто больше. Коммунисты не поддерживали, «Справедливая» не поддерживала, и «Единая» не очень хотела, но я давил по всем направлениям. И сейчас, посмотрите, как они все пользуются. Что же они, не заполняйте федеральную часть, идите все по округам, и коммунисты, и «Справедливая», и «Единая». Нет, все они заполнили, все 15 фамилий есть у них. Вот это вот подлость называется, когда я делаю, вы отказываетесь…
Рустамова: У единороссов пять.
Жириновский: Пять — ради бога, пускай пять.
Рустамова: У «Яблока» одно.
Жириновский: Да это «Яблоко», вообще Явлинский не пошел, это другие вещи.
Рустамова: Подождите, а про продажу мандатов, что вы можете ответить людям, которые обвиняют вас в этом?
Жириновский: Никогда ЛДПР не продавала, и другие партии не продавали. Вы путаете две вещи. Члены партии имеют право собрать деньги на выборы, на снятие и аренду штаб-квартиры, на покупку транспорта и на проведение всех мероприятий. На это нужны миллиарды, и все члены партии могут собрать эти деньги.
За рубежом политическая партия не имеет штаб-квартир постоянных, не имеет транспорта. Каждый приезжает на своей машине, пошли в ресторан, собрание фракции провели, пообедали, каждый за себя рассчитался. Съезд партии — гостиница, оплачиваете номера вы, и стоит куб на орграсходы, вы собираете. И никто не говорит, что кто-то что-то продает.
Вы просто не знакомы с механизмом партийных действий, в партии нельзя ничего продать. Мы требуем, просим — деньги собирайте. На выборы нужны миллионы, миллиарды, вот деньги и собирайте. Какая продажа? Продажа, это когда я вам продаю, не знаю, что можно продать, должность. Вот я мэр города, я говорю — хочешь быть начальником департамента — давай мне вот такую-то сумму.
Желнов: А почему мандат нельзя продать?
Рустамова: Мандат депутата, формально, почти та же должность.
Жириновский: Я вам говорю еще раз, на всех выборах участвуют члены партии. И я их всех прошу — деньги собирайте, нам нужны деньги на выборы, это не продажа. Есть состоятельный депутат, у него какой-то бизнес был когда-то, пожалуйста, он вносит больше. У кого-то нет вообще ничего, он пашет день и ночь, так сказать, на территории. Но здесь нет продажи, понимаете.
Ведь все скажут: а что такое за чудак, кто он такой вообще? Все мне скажут: кто этот чудак, Иванов, Петров, если мы его знать не знаем, и вдруг он в федеральной части списка, с какой стати. И что я должен им ответить? Это же вещь такая, которая вся, это же съезды проходят, заседания высших советов, обсуждения. Поэтому никогда никто ничего не продаст, это всё злопыхатели, которые сами никем не смогли стать, давай поливать все остальные партии.
Другой вопрос, когда находится спонсор, инвестор, Ходорковский. Во все партии за деньги, вот там за деньги.
Желнов: А в «Единой России» продают мандаты?
Жириновский: Вставил своих людей, чтобы в перспективе совершить переворот в парламенте.
Желнов: Это мы знаем. Владимир Вольфович…
Жириновский: Подождите. И он сказал: кроме ЛДПР. Что вы об этом не говорите? Вам Ходорковский на «Эхо Москвы» несколько раз сказал: кроме ЛДПР, во всех остальных фракциях были его люди.
Желнов: Владимир Вольфович, а в «Единой России» продают мандаты?
Жириновский: Тем более им не надо этого. Зачем им надо продавать мандаты, когда они уже при деньгах?
Желнов: Значит, вы считаете, коррупции в Госдуме нет?
Жириновский: Конечно, нет. Зачем она нужна, коррупция?
Желнов: Действительно.
Жириновский: Коррупция в исполнительной власти. Мы квартиры не даем, машины не даем, мы не лечим, не учим, у нас где. А мандат, это человек должен, какая может быть коррупция?
Желнов: Я понял, коррупции нет.
Жириновский: Смотрите, пошел в округе, можешь вложить двести миллионов, пожалуйста, вкладывай. Это он вкладывает в свой округ, и потом побеждает там, да.
Рожкова: Владимир Вольфович, вы неоднократно в своих интервью говорили, что вы по итогам думских выборов претендуете на второе место.
Жириновский: Да.
Рожкова: Но если проанализировать рейтинги ВЦИОМа, и вот самый свежий рейтинг ВЦИОМа, у ЛДПР сейчас 9,6%, а например, у КПРФ — 16%. Из всех парламентских партий стагнируют все, кроме КПРФ, КПРФ растет.
Вопрос такой, во-первых, не обидно ли вам в принципе за эти показатели? И как вы будете бороться за второе место?
Жириновский: Значит, мы не только за второе боремся, мы готовы и могли бы победить, если бы выборы были абсолютно свободные, как они были в 1993 году. Ибо тогда Ельцин боялся, что если выборы как-то сфальсифицировать, тогда могут обвинить, что и голосование за Конституцию тоже фальсификация, и мир не признает принятия новой Конституции. Тогда они вынуждены были провести честные выборы.
Как и губернаторы, они честно провели выборы, и не стали переделывать протоколы Хабаровск, Хакасия и Владимир. И там наши вот два, Владимир и Хабаровск, побеждают. Пожалуйста, там где нет фальсификаций и коррупции, мы побеждаем. Поэтому здесь у нас и первое место может быть, и второе.
Коммунистам, я вам объясняю, отдел политики, «Коммерсант» эти вещи не понимает. Коммунисты — самые вредные люди в нашей стране, они враги нашей страны. Сейчас они чем занимаются — выступают против прививки, а против прививок у нас 40%, и они за коммунистов, «вот смотри, и они тоже с нами». Забывают о том, что во фракции КПРФ два коммуниста умерли. Это что такое? Зюганов должен был давно свой пост сдать. Эту партию запрещать надо. Сегодня я говорил уже, и Украина, и Афганистан, и Средняя Азия — всё это сделали нам коммунисты.
А они до сих пор в парламенте, поэтому они и могут набирать очки, потому что они сто лет обещают землю, фабрики, мир. Мир мы имеем сто лет? Война за войной, ни одного дня мы не отдыхали. И фабрики получили рабочие? Нет. И землю, они обманули не только наших граждан, весь мир. А вы должны бороться с ними, а вы мне — у коммунистов 16%.
Да завтра, я вам говорю, любая партия скажет — давайте громить дорогие магазины на Тверской, и разгромят, за два часа, и подожгут Москву. Это же партия мародеров, партия негодяев, партия преступников. А вы говорите — вот смотрите, за этой партией пошли. Да, пошли, а чем они закончат? Лимонов где у нас, в могиле? А его ребята в тюрьме. Вам такие партии нужны? ЛДПР не такая партия.
Рожкова: Рейтинги в целом это не «Коммерсант» составляет, это просто опрос людей.
Жириновский: ВЦИОМ, повторяю, ВЦИОМ может писать, это вот различие 5-6%. А вы по-другому посмотрите. 2016 год, ночью, выборы, подводятся итоги, ЛДПР на втором месте. Почему на втором месте стала КПРФ, с какой стати? Уже все протоколы собраны, все подсчитано. Я вам объясняю, почему. Специально вывели, 0,5% добавили, оторвав от ЛДПР, чтобы было лучше отношение с Компартией Китая, вдруг за пять лет что-то улучшится. Ничего не получилось, теперь помогать не будут. Теперь они используют пандемию, а это преступно, это гадко.
Катаев: Хотел задать вопрос о тех, кто должен следить как раз за фальсификациями, за качеством выборов, а конкретно о госпоже Памфиловой. Вот тут недавно, перед стартом избирательной кампании, она сказала, что я горжусь тем, что я пытаюсь способствовать тому, что страна не развалилась, не раздербанили страну, чтобы стабильность была.
Вам кажется, как вы считаете, как участник предвыборной гонки, вообще глава ЦИК имеет право на такие высказывания или у нее другие все-таки функции? И вообще, как вам участвовать в таких выборах, на которые не допущено большинство внесистемной оппозиции?
Жириновский: Свобода слова, к сожалению, не ограничена. Как только можем говорить — этот не должен говорить, этот об этом не может говорить, нас же с вами будут обвинять, а где же свобода слова. Поэтому председатель ЦИК находится в гуще, выборный процесс, а вы оценок не давайте, ничего не говорите. Да вы что, если бы она была бы директором рынка, чего ты лезешь сюда, в демократию и партии на выборах? А она этим занимается, это ее…
Катаев: А как вы оцениваете ее работу?
Жириновский: Это пускай оценивает администрация. Мы, когда у нас были недостатки, мы видели, мы подавали протоколы, суды, все это проходили. Поэтому многие председатели ЦИК, у них, возможно, были ошибки, но не они всё решают, что вы такие наивные.
Катаев: А кто?
Жириновский: Почему вы обвиняете председателя ЦИК?
Катаев: Она должна гарантировать…
Жириновский: Что, в Беларуси председатель ЦИК всё решал? На Украине председатель ЦИК решал? Что вы здесь как дети стоите, пионерский отряд имени Дождя? Вы прекрасно знаете, в какой живете стране. И начинаете нападать на бедную Эллу Памфилову, она это всё не решает.
Когда Чуров был председателем ЦИК, от ЛДПР, он меня пригласил, показал большой компьютер и сказал: вот здесь мы всё решаем, вот там они все решают. А ему…
Катаев: А кто они?
Жириновский: Ну что, я стою у кровати, что ли? Звонят ему, говорят: пиши вот столько-то. Простой пример, Амурская область, побеждает наш, Абрамов, губернатор. Ночью отключают компьютер, четыре часа компьютер якобы не работает. В отдаленных регионах, 400 километров, переделали протоколы, и на 0,5% обошел Козлов, стал губернатором. Кто это делает? Козлов, прокуроры, следователи, кто это делает? Мы же не следим. Но на четыре часа единственный компьютер в стране вдруг завис.
«Эхо Москвы», Ганапольский, ведущий передачи, на голосование поставили, я и какой-то там другой оппонент. За меня голосует Москва — ой, вы знаете, у нас завис компьютер. Но это же подло, это не журналисты, это мерзавцы, негодяи. Поэтому когда вы правильно требуете честности, чтобы не было коррупции, чтобы не было этой, как ее, фальсификации, но сами-то что вы делаете? Я не вас имею в виду, Ганапольский. Как только за меня голосует Москва — ой, завис компьютер. Никогда компьютер не зависал.
Катаев: А то, что выборы неконкурентные получаются? Не допущены многие кандидаты, некоторые сидят, за решеткой находятся сейчас.
Жириновский: Не допущены те, у которых огромный разрушительный потенциал. Вот в 1991 году всех допустили, 1993, 1996 — вот десять лет ельцинского периода, всех допустили. Где страна? Ну что, вы можете сопоставлять? Или мы всех допустим, потеряем страну, или мы кого-то остановим, но страну сохраним. А вы предлагаете — нет, допустите всех.
Кого не допустили, они все идут с мандатом, хотели получить мандат, чтобы уничтожать Россию. Уничтожать!
Миллер: Владимир Вольфович, разрешите вопрос? Вот сейчас во фракции ЛДПР в Думе две женщины и 38 мужчин. Зарегистрировали список, федеральную часть списка, и там ни одной женщины. Всего в списке 15 женщин на 213 кандидатов, то есть меньше 10%.
Как так получилось?
Жириновский: Получается так, в партии женщин много, даже большинство, на съезд приезжают. Но идти на выборы, это большая нервотрепка, и даже опасно для жизни. Вот сейчас я сижу у вас, вы мне какой удар нанесли? Я приду домой, я буду ребенком заниматься, готовить обед? Нет, вы мне испортили настроение вперед на пять суток. И вы говорите, чтобы так все женщины мучились? Потом будут рожать нам уродов и разводиться с семьей.
Это очень опасная работа, вредная, грязная, поэтому здесь женщине тяжело. Вот смотрите, агитпоезд, агитавтобус, надо тюки таскать, вытаскивать, в штаб нести.
Катаев: А как же Ангела Меркель вот, например, президентом работает столько лет тоже? Ну, не президентом, канцлером.
Жириновский: Премьер-министром. Так у нас тоже Мишустин ничего такого не делает, какая разница. Пусть работает, у вас сравнения немножко…
Катаев: Я к тому, что женщина в политике же может быть.
Жириновский: Германия ограбила всех. Мою фабрику дважды вывезли в Германию, в 1914, Первая мировая, и во Вторую мировую. Они обогатились на разграблении, на уничтожении. Расстреляли мою семью, город Костополь Ровненской области.
Желнов: Ну, Меркель к этому отношения не имеет.
Жириновский: Как это не имеет? Германия имеет, они же живут на деньгах ограбленных народов, всю планету ограбили, уничтожили миллионы и миллионы.
Катаев: Женщина же в политике может быть, почему нет?
Жириновский: Может быть. Но не надо приводить пример, что это вот Ангела Меркель. Германию забудьте, как Афганистан забудьте.
Катаев: Валентина Ивановна Матвиенко?
Жириновский: Вот, пожалуйста. Вот она третий человек в стране, вот, пожалуйста, она добилась.
Миллер: То есть, вы считаете, что депутатство это не для женщин? Или я неправильно вас понимаю?
Жириновский: Нет ограничений. Нет ограничений, но повторяю еще раз, если бы мы сказали: вот стоит 20 женщин от ЛДПР, а мы их выпихиваем, ну не идут, потому что тяжело. Потому что знают, что это такое, понимаете, когда избивают в подъезде, когда что-то выливают в лицо, поджигают машину, где-то ранят даже, они понимают, что это же, а у них семья. Поэтому это просто тяжелая работа, опасная. Поэтому здесь ограничений нет, мы готовы, пусть идут, мы зовем, но им тяжело, понимаете.
Миллер: То есть они не идут сами на выборы?
Жириновский: Конечно. Мы никого не отталкиваем. Молодежь, я сейчас зову, давайте, молодые. Сами идут, мы дверь не закрываем. И у нас самая молодая фракция, вы забываете говорить об этом, во всем мире и в нашей стране, и самые молодые депутаты. Вы это не видите, вам это как бы не интересует. Самая образованная по интеллекту, самая спокойная, ни одной капли крови, никого в тюрьму не посадили, никого не подставили.
Остальные фракции везде бегают, как его, федеральный розыск, за границей. В «Справедливой России» сколько бегает по заграницам? Пономарев, Митрофанов, Гудков…
Рустамова: Владимир Вольфович, про «Справедливую Россию», уж зацеплюсь за это. Когда создавалась «Справедливая Россия», вы это прекрасно помните, про нее говорили, и она создавалась как такая вторая нога режима, опора режима…
Жириновский: Власов, смотри сюда! Сафронов, сейчас заберешь.
Прямо объявил Сурков на всю страну — мы создали партию «Справедливая Россия», это будет левая нога «Единой России», и через несколько дней договор о сотрудничестве, Грызлов и Миронов. И что дальше?
Рустамова: Так вот, что из этого вышло, мы все знаем, партия «Справедливая Россия» не состоялась как бы как вторая нога.
Жириновский: Да.
Рустамова: Ее там, она занимает какую-то, у нее рейтинг ниже, чем… Ну, ниже чем у ЛДПР точно.
Жириновский: Да.
Рустамова: При этом именно про ЛДПР в последние годы, уже последние, мне кажется, лет семь, говорят как про партию, сменившую СР в этой должности, если ее можно так назвать.
Жириновский: Что она сказала?
Рустамова: ЛДПР теперь называют второй ногой режима, опорой режима.
Катаев: Теперь вы вторая нога.
Жириновский: Мы не являемся второй ногой…
Рустамова: Секундочку.
Жириновский: Да, пожалуйста.
Рустамова: У вас активно, вот если смотреть на нынешние выборы, вас активно поддерживают на федеральных каналах, это вот еженедельные мониторинги освещения выборов показывают, что у вас там… Конечно, у «Единой России» больше всех времени, но у вас тоже неплохо, не в пример к остальным партиям.
У вас очень много агитации дорогой, у вас один из самых богатых, если можно так сказать, избирательных фондов. У «Единой России», например, 700 миллионов рублей сейчас, а у вас чуть-чуть только меньше, остальные далеко позади.
Расскажите, вы сами-то как считаете, ЛДПР вторая нога режима или нет?
Жириновский: Нет, никогда не были чьей-то ногой. Всегда занимали собственную позицию, по центру. Левых презираем, это нас снова уничтожать, это идти снова голодные, это снова колхозы. А правее нас «Единая Россия», действительно, богатых становится все больше и больше, с монополизмом они не борются, и в экономике, и в демократии.
Поэтому здесь у людей есть пространство, что ЛДПР и не левые, и не «Единая Россия». Это вот возможность голосовать за третью силу, а четвертая, пятая, шестая не нужна. Вот сегодня нам, вчера, дали номер три, вот это очень характерно для русских, для России. На троих, три богатыря, три решения…
Катаев: Тройка.
Жириновский: Тройка удалая. У меня даже фотографии есть. Дюпин, принес фотографию, тройка удалая? Чё не принес? Видите, как работают?
Смотрите, значит, мы сами по себе. Это возможность дает, вот мы опять оказались в центре, тройка, не первый, не второй, ни пятый, шестой. Посередине. Это же случайно, я вытаскиваю шарик. То есть мы никогда ни перед кем… Вот некоторые, вот там какая «Единая Россия», когда мы пришли 32 года назад, понятия не было, какая «Единая Россия»? 1989 год, 1992, 1995, никакой «Единой России» не было близко. Где «Справедливая Россия»? Близко не было, она с 2007 года. Поэтому мы сами по себе, мы первые.
Почему бы не сказать, Владимир Вольфович, у вас хорошо получается, вы первая зарегистрированная партия в нашей стране, апрель 1991 года. Вы первые участвуете в выборах президента, все боятся. Вы первые поддерживаете Конституцию, и вы выигрываете выборы. Почему вы этого не видите? Вы трижды спасаете страну от переворота государственного, когда властью управляли бы Коржаковы и сподручные Ельцина.
Все делает ЛДПР. Мы коммунистов спасли трижды, чтобы их не запретили. Мы помогали по Афганистану, по Турции, по Украине. Только мы подавали материалы определенные и в МИД, и в администрацию президента. То есть мы что-то делаем, остальные вообще ничего не делают.
Рустамова: Но ваша работа в Госдуме тоже показывает, вы зачастую соглашаетесь с партией власти. Вы голосовали за поправки, вы голосовали за многие в последний год принятые репрессивные законы.
Жириновский: Стоп, остановитесь. Зачем вы лжете? Ну зачем это делать? Ни за один репрессивный закон ЛДПР не голосовала. Вы же к передаче готовились или так?
Рустамова: Да, я готовилась.
Жириновский: Все, что ограничивало прессу, митинги, все — мы ни одного голоса не дали.
Рустамова: Вы, например, поддерживали многие законы, которые вносились, там есть такой большой федеральный закон об угрозах национальной безопасности. В него были поправки об иностранных агентах, о нежелательных организациях.
Жириновский: Да, и что? С удовольствием в нежелательные организации включил бы еще и «Эхо Москвы» и какие-то еще организации. Есть люди, которые вредят, наносят огромный вред. Возьмите 1905 год, журналисты подняли шум в Петербурге, и люди побежали в банки. Вот революцию кто устроил, это же есть люди, которые были агентами влияния. И 1917 год — это они, и с 1985 по 1999, я их всех видел собственными…
Они все уехали, все в тюрьме, все в могиле. И что вы хотите, чтобы мы их тиражировали? Правильно их убрали, они уехали и последние уедут. Вы не можете понять, речь идет о судьбе государства. Вот Албания будет всегда никому не нужна там, Монголия, не знаю там, Финляндия. Но с Россией, огромное богатое государство, борются все: Япония, Китай, Корея, Индия, Афганистан, весь арабский мир, мусульманский, НАТО — все.
Желнов: : А причем здесь СМИ, Владимир Вольфович? Я так понимаю, что вы поддерживаете законы и об иноагентах, и законы о нежелательных организациях? Просто вы видели, что происходило со СМИ за последние полгода?
Жириновский: Иноагент ничего не ограничивает. Но раз кто-то получает деньги из-за рубежа, и в этом плане он обязан указывать, что он иноагент, ему заниматься чем он хочет не запрещают. Не надо дурачить людей, это люди работали и работают. Но если он получает деньги из-за границы, почему это не указывать, чего он боится? Тогда не получай деньги. У него есть выбор: откажись от подачек с Запада, и ты не будешь иноагент. Если получаешь деньги там, страна должна знать.
Вот посмотрите, «Яблоко». Сейчас там один в списке, он иноагент, и он будет указан, как иноагент. Что они делают? Крым — это не Россия. Вы что делаете вообще? Уголовное преступление. Надо партию под суд отдать всю.
Рустамова: Владимир Вольфович, процедуры исключения из реестра агентов для физических лиц не существует. Вы же законы пишите, вы же должны это знать.
Жириновский: Я вам говорю еще раз, если человек перестал иметь связи с иностранными…
Рустамова: Он не может выйти.
Жириновский: Как? Такого не бывает нигде в мире. Ничего на вечные времена нету.
Рустамова: А у нас есть.
Жириновский: Пусть напишет заявление, пусть ему откажут, тогда будем вопрос обсуждать. Пока ни один иноагент не писал заявление об исключении.
Рустамова: Писали. Но никого не исключали.
Миллер: То есть вы не считаете, что закон об иностранных агентах используется для давления на СМИ?
Рустамова: На оппозицию.
Миллер: Да, на независимые СМИ. Вот были признаны «Медуза», VTimes, который вынужден был закрыться…
Жириновский: Да, «Проект». С десяток.
Миллер: Да, «Проект» признали нежелательной организацией. Не кажется ли вам, что эти законы используются для давления на свободные средства массовой информации?
Жириновский: Это не давление. Это не свободные средства, это свобода лгать и клеветать. Сколько гадостей они писали про ЛДПР, сколько раз чернуху всякую гнали! Мы их найти не можем, чтобы в суд на них подать. Поэтому мы прекрасно знаем, что они пишут и как пишут. Пусть пишут правду — всё, будем всегда поддерживать. Всегда будем поддерживать. Но если они лгут…
Миллер: Поддерживаете эти меры?
Жириновский: Да, против тех, кто лжет, чернит и мешает развитию демократии в нашей стране, давайте бороться вместе.
Желнов: Владимир Вольфович, а вот Юрий Хованский, блогер, который работал когда-то с Власовым, был его помощником. Сейчас вы знаете, сколько затребовал суд, когда огласят приговор. Он в СИЗО сейчас до 8 сентября.
Что вы думаете по поводу его судьбы? Когда сажают человека просто за репост, за песню, которую он разместил в интернете?
Жириновский: Но в песне прославляется террор. Репостируют, там где-то Гитлер появляется.
Желнов: Подождите. Хованский же извинился.
Жириновский: Последний раз вот где-то недавно было, когда там два героя у них, Александр Невский и кто-то еще, и он говорит, что Александр Невский был коллаборантом, и возбуждают дело. Но он историк, говорит о том, что он с монголами сотрудничал, а монголы были враги нашего русского государства. И человек сейчас пытается как-то выкручиваться.
Катаев: А за шутку? Вот сейчас комик за шутку сидит.
Жириновский: Я с вами согласен. Может быть, иногда бывает перебор. Но лучше перебрать, но сохранить, чтобы была безопасность. Как вот больной, давайте дадим лекарство, да нет, подождем. Как так, подождем?
Вот с пандемией разве нет перебора? Что делают коммунисты? Что вы этим не занимаетесь, миллионы людей не хотят делать прививку, потому что коммунисты говорят — не обязательно. Как может быть прививка, можете ее делать, но это не обязательно? Это идиотизм. Или обязательно, или не надо говорить тогда об этом хотя бы. Надо сделать, но это не обязательно. На кого рассчитано, на идиотов? Давайте скажем школьникам — в школу надо ходить, но не обязательно. И что получится? Все школы будут пустые.
Поэтому я согласен, вам не нравятся законы, но мы имеем, рядом Украина, вот там не было законов, и Украина рухнула, этого государства нет, и там руководство будет бежать за границу, как в Афганистане, так же будет.
Желнов: А причем здесь Хованский?
Жириновский: Хованский при том, что мы не знали про его эти репосты, про то, что он какую-то песенку пел, и в этой песенке восхвалял террор, поэтому с ним отношения давно все прерваны.
Желнов: Подождите, это песня! Ну, поддержал он, во-первых, потом извинился…
Рустамова: Вы же всегда были против 28.2! Что случилось? Вы всегда были против 282 статьи! Что произошло?
Жириновский: Да, вот 282, мы ее просили исключить. Кто ее ввел в Уголовный кодекс? Кто? Коммунист Илюхин! Что вы его за это не долбаете? Мы всегда выступали, в первый день голосования наш депутат вышел и с гражданами протестовал. Это дурацкая, гадкая статья, вот против нее мы выступаем, категорически требуем ее отменить. Поэтому мы стараемся защитить наших граждан.
Но там, где враг, вот Ганапольского пусть сделают нежелательным, я буду хлопать, человек поливает грязью. Невзоров, грязью поливает день и ночь. Кто дал такое право? Ты понимаешь, эта информация даже не очень лживая, но так построено, что вредное воздействие оказывает на молодежь.
Рустамова: Владимир Вольфович, вот вы говорили пять минут назад про честные выборы, единственные, в которых вы участвовали, вы сказали, в 1993 году были. Правильно я вас услышала?
Жириновский: Да, праздник был.
Рустамова: То есть вы хотите честных выборов, свободных.
Жириновский: Да.
Рустамова: А вы считаете, что у нас вот сейчас будут честные выборы, когда никого не допустили из независимых кандидатов, когда всех пересажали, когда СМИ все заткнули?
Жириновский: Да.
Рустамова: Это нормальные будут выборы, легитимная Госдума?
Жириновский: А почему вы делаете упор на тех, кого не допустили? Сколько, десять человек, пятнадцать человек? Тысячи допустили, тысячи, а вы упираетесь в меньшинство.
Вот так в России вы все проиграли, Герцен — меньшинство, народовольцы — меньшинство, «Земля и воля», большевики — все нам жизнь портили, меньшинство их было. А большинство страдало.
Катаев: Те, кого исключили, они объединены тем, что они ярые противники режима. Не страны, а режима. И их за это исключают.
Жириновский: Да.
Катаев: Вы считаете, это справедливо?
Жириновский: Вы понимаете, это способ сохранить страну какое-то время…
Катаев: Режим или страну?
Жириновский: Страну через действующий режим. Если будете каждые пять лет убирать режим, вы страну уберете. Вы что как дети себя ведете? Что такое режим? Те, кто руководят страной. Вы их хотите убрать. Не подходит — убрать. Всех убрать, и в конце концов страны не будет. Мы этого вам не позволим.
Рустамова: Владимир Вольфович, если меньшинство…
Жириновский: Если надо арестовать еще больше и выслать еще больше, но страна будет. Рождаются дети, они хотят жить в России.
Желнов: А сторонники Навального и сам Навальный угрожали режиму?
Рустамова: Почему меньшинство, почему вы говорите о меньшинстве? Почему, если люди, о которых мы сейчас говорим, это меньшинство, у партии власти такой низкий рейтинг, что-то не сходится.
Жириновский: Почему? Все сходится. Партией власти недовольны, это другой вопрос.
Рустамова: Партия власти поддержана Владимиром Путиным, он ее де-факто ведет на выборы.
Жириновский: Да. Ну и будет мало голосов, это обычная процедура. Мало человек проголосовало за одну партию, за другую, где-то больше, где-то меньше, потому здесь я не вижу, в чем суть вопроса.
Рустамова: Вы назвали противников действующего режима меньшинством только что.
Жириновский: Да.
Рустамова: А я вам говорю, как это соотносится с тем, что у партии власти низкий рейтинг, опора режима?
Жириновский: Вот не путайте эти разные вещи. Под противниками режима я имею в виду тех, кто ставит задачу уничтожить, через смену режима уничтожить страну. Вы забыли, что делали демократы в 1989 году, в 1991? Они говорят — мало СССР развалили, давайте Российскую Федерацию разделим на 30 государств. Вы это забыли? Старовойтова, Афанасьев, Попов, десятки, сотни, еще жив этот, как его, Станкевич, вот они, меньшинство, что хотели.
Нас вообще бы сегодня не было бы, можете понять. А вы будете поддерживать пять, семь, десять человек, остальные не будете. Вас же погонят! Вас же афганские беженцы будут насиловать здесь, убивать, до Москвы дойдут, если будете режим убирать вместе со страной, с армией, с КГБ и с патриотами! И вы останетесь, будете пить вино, вам постучат в дверь беженцы и бандиты.
Миллер: А кто сейчас страну уничтожает, вот вы говорите?
Жириновский: Сейчас не уничтожают. Вы меня плохо слышите, я говорю…
Миллер: Вы говорите — нужно бороться.
Жириновский: Я говорю, что если то меньшинство, за которое вы радеете, если их поддерживать, то они страну уничтожат. Поэтому их…
Миллер: Вот Грудинин, это меньшинство?
Желнов: А это кто? О ком вы говорите?
Жириновский: Те, кто ставит задачи, вот ваш Навальный, любимчик, почему он говорит за ЛДПР не голосовать? Кто ему дал право участвовать в выборах и требовать, что не голосуйте за ЛДПР? Всё — враг. С какой стати за ЛДПР не голосовать?
Катаев: А пусть все участвуют, и ЛДПР, и Навальный, пусть все участвуют.
Жириновский: Но он голосует, что не надо голосовать за ЛДПР. Это агитация кого?
Рустамова: Это конкуренция. Это называется конкуренция.
Жириновский: Это не конкуренция. Он берет деньги из-за рубежа. Его встречают в Германии лучше, чем президента, это за что, интересно? Никогда в жизни, в истории Европы, человека с другой стороны не встречали на таком высоком уровне, поэтому про Навального лучше не говорите, они его сами спалили. Если бы они его не встречали на таком высоком уровне, Алеша бы участвовал в выборах. Но они сами его разоблачили, что он их агент. Агент, как и Явлинский, как и Немцов покойный.
Катаев: Вам было бы интересно с ним поучаствовать в выборах?
Жириновский: А чего с ним участвовать, пожалуйста, мы готовы со всеми, у нас нет проблемы. Вот Явлинский, не хочет никогда, и Немцов боялся, и Навальный ваш боится, и Гудков, вы все боитесь. Все трусливые.
Я говорю, Венедиктов, собери ваших журналистов, давайте я поговорю с ними, вот обсудим все проблемы, давайте. Боятся. Боятся, что журналисты увидят, что я прав. А вот так меня нет, и давай поливать грязью, это у них хорошо.
Рустамова: Мы же сидим, разговариваем с вами. Про Навального продолжая, вы как считаете, справедливо, что его в тюрьму посадили?
Жириновский: Конечно. Я ему писал: Алеша, не возвращайся, тебя посадят. Чё он поехал? Захотелось в тюрьме сидеть? Вот сиди теперь.
Желнов: Вы ему письма в Берлин писали?
Жириновский: Ну, я через прессу. Я его адрес не знаю, через прессу обратился. Наверняка он там читал, и агентства везде разносят.
Рустамова: Вы считаете, он зря вернулся? Зря он вернулся?
Жириновский: Конечно. Сейчас бы сидел в Германии, и никто бы его, уже забыли бы его, был бы жив, здоров, жена, дети. Чё ты прешь на виселицу, тебе зачем это надо? Ты чё, Нельсон Мандела? Там же вопрос расовый, чтобы черные убрали белых из ЮАР.
Ты здесь кого хочешь убрать, Навальный? Всю страну хочешь убрать, кого? Сам сядешь в кресло президента в Кремль, а Касьянова сделаешь премьер-министром? Мы его уже выгнали, Касьянова, агент американский, ездил туда, наш бюджет весь туда отвозил. Вы понимаете, что вы предлагаете говорить и поддерживать тех, кто, уже давно известно, работает на западные спецслужбы?
Рустамова: Мы не предлагаем никого поддерживать. Мы просто спрашиваем. А вы говорите, что справедливо, что его в тюрьму посадили.
Жириновский: Я говорю, что человек, который был в Йельском университете, завербован. Там же был и Ющенко, завербован. Туда же возили Явлинского, Примаков возил на смотрины, у нас должен был Явлинский стать президентом, но слабый оказался. Они все там проверены, там они готовы, списки их там, Родина их там, и там их готовы выставить на выборы, чтобы они победили здесь и превратили Россию в Украину.
Этого не получится, все будут уничтожены! Все! Благодарите бога, что они еще не расстреливают их, в тюрьму, два года, три года, и выпускают, уезжают. Ходорковского бы давно бы убрали.
Желнов: А какие у вас доказательства, вот вы на что ссылаетесь, когда говорите, что они агенты, они получают финансирование из-за рубежа?
Жириновский: Пожалуйста. Их цель, Ходорковского цель, — превратить Россию в парламентскую республику, за деньги проголосуют, чтобы он стал премьер-министром.
Желнов: Я не про Ходорковского. Я про Навального, вы упомянули много кого, Явлинского…
Жириновский: То же самое.
Желнов: А доказательства где?
Жириновский: Я вам говорю — цель, цель — доказательство.
Желнов: Нет, цель это не доказательство, согласитесь.
Жириновский: Это прямое доказательство, что они хотят. Как и большевики, что они хотели — свергнуть Временное правительство.
Желнов: А как поверить, вот вы говорите, и власть вслед за вами, здесь вы едины, говорите, что это агенты…
Рустамова: Факты, факты?
Жириновский: Ходорковский сам сказал, что он хочет делать. Навального немцы такой прием организовали, все видно, что это…
Желнов: Прием не является доказательством, в суде или где-то.
Жириновский: Да вы что? С какой стати больного мужика вдруг встречает полиция, самолеты, кортеж, ГИБДД, и кортеж длиннее, чем президента? Всё, ясно, чей это агент.
Рустамова: Он же не просто больной мужик. Он очень известный.
Жириновский: А чем известен? Тем, что поливает грязью собственную страну, этим известен. Немцов был этим известен, Явлинский, Гудков, Пономарев сейчас шляется там, Митрофанов. Все они там шляются, человек двадцать-тридцать-сорок, и там их привечают, дают деньги, поддерживают, потому что они поливают нашу страну…
Катаев: Не страну, а власть. Они все-таки власть критикуют, а не страну.
Жириновский: Вы не путайте эти вещи, понимаете. Это всё одно и то же. Когда уйдет это правительство, другое придет, оно такое же будет, вы тоже будете недовольны. Вы будете всегда недовольны, от Герцена до Навального.
Рустамова: А надо быть довольными коррумпированными чиновниками?
Жириновский: Да. Надо жить в стране, любить ее и работать на нее. А если день и ночь вы будете тыкать — плохо, плохо, плохо…
Рустамова: А коррумпированных чиновников тоже надо любить?
Жириновский: Ни в коем случае.
Рустамова: А как же?
Жириновский: Их арестовывают каждый день, и обязательно эту борьбу будут дальше вести. Пожалуйста, конкретно выявляйте факты коррупции, говорите… Но когда вы подходите к режиму…
Рустамова: Так об этом и говорят.
Рожкова: Они же и выявляют.
Рустамова: Об этом же все и пишут и говорят, те, кого вы…
Жириновский: Ради бога, давайте. Экология давайте, мы дышим грязным воздухом. Вот этот Митрохин бегает, точечная застройка, у нас самый грязный в стране воздух. Чего этим никто не занимается, кроме ЛДПР? У нас самая грязная вода в стране, чего этим никто не занимается, кроме ЛДПР?
Вот это нас всех должно объединять, мы должны пить чистую воду. Что я у вас воду не пью, направьте на анализ, вы увидите, что здесь гадость. Вот видите, плавает что-то, видите? Трихомоноз плавает здесь у вас в воде. Эй, этот, как его, Дюпин, возьми на анализ отправьте, главному санитарному врачу, завтра мы пришлем сюда. Трихомонады плавают у вас здесь!
Катаев: Я хотел личный вопрос задать.
Жириновский: Давайте.
Катаев: Не обижайтесь, что эйджизм, но вот я пошел в школу с вашей фамилией и с фамилией Зюганов, сейчас уже прошло 28 лет, и снова вы в бюллетене.
Жириновский: Да.
Катаев: И Зюганов снова в бюллетене.
Жириновский: Да.
Катаев: Какое-то дежавю. Вам не кажется, даже возрастной ценз у чиновников есть, 65 лет, не кажется, что пора… У вас же сколько, вы говорите, молодая партия, уже поставить первым лицом тоже молодого человека. А вам уже как советником остаться, в общем, поменяться.
Жириновский: Стоп. Вы согласны возглавить ЛДПР?
Катаев: Я?
Жириновский: Да.
Катаев: Надо обсудить условия.
Жириновский: Не надо, вот условия, коррупции хочется вам? Что, вам заплатить? Ни копейки не получите.
Катаев: Нет, программу.
Жириновский: А программа напечатана, вся программа. Вся деятельность видна, не надо нам здесь очки втирать. Я вам говорю еще раз, партия сама решит, кто у нее лидер.
Катаев: А вы не готовы передать?
Жириновский: А этот, как его, Байден, он пятьдесят лет сенатор и уже стал президентом! Чего вы про него не говорите? А Меркель, сколько можно, она уже тоже лет двадцать. Поэтому это не играет никакой роли.
Катаев: Но вы сами не хотите? Действительно, просто вот, знаете, был прецедент, когда в Microsoft передали власть, и все, потому что нужно идти дальше.
Жириновский: Ради бога. Вот со мной ЛДПР идет дальше, вперед и к победе. Когда будет другой, который приведет партию к большей победе, я буду счастлив. Я буду хлопать, наконец у ЛДПР новый лидер, и она стала первой партией в стране. Пока я это всё делаю, а другого нету, потому что это тяжело.
Миллер: Владимир Вольфович, простите, но вы же не будете жить вечно.
Жириновский: А чего вас это волнует?
Миллер: Нас это не волнует. Мы хотим…
Жириновский: А не надо об этом и говорить. Это неприлично. Неприлично, что вы же не будете жить вечно.
Катаев: Просто Путин двадцать лет, вы тоже, двадцать восемь лет…
Жириновский: Тридцать два.
Катаев: Тридцать два. Зюганов…
Жириновский: Тоже почти тридцать лет.
Катаев: А где же новые лица-то? Ну невозможно без новых лиц. Где обновление? Надо же новое видеть в стране.
Жириновский: Целая партия — новые лица, их четырнадцать зарегистрированных, и сотни были, вы могли выбрать, поддержать, укрепить, добиться регистрации с этой партией.
Катаев: Вон у вас стоят молодые люди, может, их пустить?
Жириновский: С этой партией идите и побеждайте. Вот они стоят, Власов, иди сюда. Вот он. Иди сюда.
Катаев: Может, его пустить?
Жириновский: Иди сюда, я сказал. Первый зам руководителя фракции.
Катаев: Почему не может быть лидером?
Жириновский: Скажи, почему нельзя? Ты можешь меня заменить?
Власов: Ни в коем случае. Безумное количество работы.
Жириновский: Ну, он не сможет. Знаний не хватает.
Катаев: Очень хочется новые лица увидеть.
Жириновский: Сколько новых у нас, триста тысяч, и там все время новые лица, обновление.
Катаев: Просто опять Зюганов, опять Жириновский, опять Явлинский, опять Путин.
Жириновский: Не можете — не голосуйте. Вот Путин, уже он в Кремле, но партии, вы можете 19 сентября не голосовать за тех, кто вам не нравится. Идите и голосуйте за тех, кто нравится.
Рустамова: Владимир Вольфович, а можно про преемников? Что случилось с Игорем Лебедевым?
Жириновский: Ничего не случилось.
Рустамова: Почему он внезапно, перед съездом ЛДПР, объявил, что он заканчивает политическую карьеру?
Жириновский: Ничего внезапного нет. Вот у вас опять такое какое-то внезапное, ничего внезапного нет. Он об этом говорил год назад, и мы договорились, он хочет заниматься другими делами, другой проект. И он в выборах…
Рустамова: Какой проект?
Жириновский: Ну опять, какой. Не надо. Какой проект, сколько раз женат, сколько денег, что в холодильнике, что вы лезете ко всем в личную жизнь и в общественную.
Рустамова: Это цена того, чтобы быть политиком.
Жириновский: Какая цена?
Рустамова: Вы должны быть открыты.
Жириновский: Не надо. Это кто сказал, открытым? Кто хочет, тот пускай и будет открытым.
Рустамова: Хорошо. Чем занимается сейчас Игорь Лебедев?
Жириновский: Ничего не знаю. И говорить ничего не буду. Всё в порядке с ним, и мы расстались лишь в одном аспекте — он в этом году в выборах участия не принимает. Всё.
Рустамова: РБК писал, что у вас был конфликт с ним.
Жириновский: Кто писал?
Рустамова: РБК.
Жириновский: Какой конфликт, называйте.
Рустамова: Что у вас был конфликт, в частности, из-за депутата Власова, например, что вы его назначили первым замруководителя фракции, а Лебедев был против.
Жириновский: Абсолютная чушь, ну чушь.
Рустамова: Финансовые были вопросы, с финансовыми вопросами у вас были несогласия.
Жириновский: Значит, я вам говорю еще раз. У нас на собрании фракции обсуждаются все вопросы. Это не означает, что кто-то услышал — о, это конфликт. Вся деятельность партии, это конфликты, разрешения, собрания, митинги, протесты — это и есть сущность деятельности политической партии. Мы не сидим там и не философствуем, так сказать, есть ли жизнь на Марсе.
Поэтому здесь, повторяю еще раз, с Лебедевым все в порядке, Власов — первый зам руководителя фракции. Смотри, как делает, когда его назначаем, вы недовольны опять, почему назначили. Ну так нам выгодно, он умеет хорошо работать.
Миллер: Мы не недовольны, мы спрашиваем.
Рустамова: Это не мое мнение. Я просто спрашиваю.
Жириновский: А чё РБК это волнует? Пусть РБК позовет Власова и расспросит, почему я рекомендовал его избрать первым заместителем.
Рустамова: Его тоже спрашивали. Владимир Вольфович, так все-таки Лебедев ушел сам или это вы ему сказали, чтобы он ушел?
Жириновский: Ни в коем случае. Его собственное желание. Я даже предлагал ему остаться, но он не захотел.
Миллер: На каких позициях?
Жириновский: На таких же, как были.
Миллер: На таких же?
Жириновский: Всё так же. Вы поймите одно, вот вы говорите, а можно всю жизнь быть вторым человеком? Разве это не утомляет? Человеку пятьдесят, он скоро будет дедушкой, и все он второй. Ведь когда второй, он фактически не чувствует, что он второй. Я же вот с ними разговариваю так же, как с вами — быстро, делай, уходи.
А ему пятьдесят лет. А я не могу перестраиваться быстро, ой, этому пятьдесят лет, надо по-другому, этому тридцать — по-другому. Я вынужден быстро делать всё, и кому-то это может не нравиться. Это прошло, ему пятьдесят лет, и он с нами тридцать лет.
Рустамова: Он устал быть вторым, а почему ему не стать первым?
Жириновский: А какие основания стать первым?
Рустамова: Но вы сами только что сказали, что двадцать или тридцать лет у него политическая карьера, опыт.
Жириновский: Это же не означает, что если ты долго в партии, и ты можешь стать первым. Это не означает.
Катаев: Нужна харизма.
Жириновский: Да. Вот он отвечает. Нужна в первую очередь харизма. Лидером должен стать тот, кто может выступить, и зал будет плакать.
Рустамова: А есть такие в ЛДПР?
Желнов: Владимир Вольфович, кого вы сейчас видите сейчас первым?
Жириновский: Каким первым?
Желнов: Ну, в партии я имею в виду первым.
Жириновский: Вот у вас не хватает хороших знаний о партийной «кухне». Если я назову, кого… Не первым, а вторым, первый — я. Кого вы видите вторым в партии, я его назову, его сожрут.
Катаев: Интригу надо держать.
Желнов: Хорошо, я спрашиваю про первым, потому что вы рано или поздно уйдете.
Рустамова: Преемник.
Жириновский: Но это и есть второй. Сегодня он второй.
Желнов: Хорошо. Второй, тридцать второй, не важно.
Жириновский: Когда я ухожу, он станет первым.
Желнов: Кого вы видите сейчас своим преемником?
Жириновский: Нельзя называть имя, его сожрут! Вы русский человек?
Желнов: За что?
Жириновский: И третьего называть нельзя, и четвертого, и пятого, их сожрут. Ревность, зависть, это присуще всем гражданам.
Катаев: Можно уточнить про обновление.
Жириновский: Давай.
Катаев: Свежий воздух, иногда форточку надо в квартире открывать. И вообще, обновление способствует как-то развитию системы, а иначе опять застой, Брежнев, вы сами это всё критикуете.
Но почему мы не наблюдаем в нашей стране уже больше десяти лет никакого обновления в политической системе? Кто в этом виноват? Как это поменять?
Жириновский: Географическое положение. Объясняю, такой же затхлый был и царский режим. Как только царь шел на демократизацию, госсовет, какие-то выборы, страна рушилась. Тогда установили жесткий советский идеологический режим, устали от него, он надоел, опять стали делать — демократия, выборы, пресса, всё-всё. Рухнула страна. То есть мы такая огромная страна, если мы начнем делать послабления, то обручи, сдерживающие страну, падают, и страны нету. Поэтому мы всегда будем такими…
Катаев: То есть всегда будем такими, как это называется сейчас, извините за термин, думские старцы?
Жириновский: Нет. У нас обновляется Дума на две трети, и во фракции ЛДПР опять очень много молодежи. Поэтому я вам говорю еще раз, 450 депутатов, голосуйте, за кого хотите, и голову мне морочить не надо.
Мы не будем идти у вас на поводу, давайте другой лидер, давайте другой возраст, давайте другой пол. Вот женщин мало, вот молодежи мало, вот мы от вас устали. Идите в другие партии, создавайте свою партию. А нам не мешайте.
Рожкова: Владимир Вольфович, вот в продолжение этого разговора, сейчас появились у нас вечные сенаторы, в президентской квоте сенаторской, они пока свободны. Ходили слухи, и писали об этом в прессе, что туда пойдете Зюганов, Миронов, вы и кто-нибудь четвертый. Вот вы разделяете это?
Жириновский: Никто никогда туда не пойдет, это все сплетни. Почему мы запрещаем все эти «Проекты», как ее, «Медуза», ну ложь и ложь. Ни Зюганов не будет сенатором там, ни Миронов, ну это люди сидят, надо что-то написать.
Рустамова: А кто будет?
Рожкова: А для кого, кто будет вечные сенаторы?
Жириновский: Там будет бывший председатель правительства, бывший президент. Вот Медведев, в любой момент может быть сенатором. Степашин, был председателем правительства, все, кто были, восемь человек, председатели правительства, могут стать сенаторами автоматически. Бывшие президенты, пожалуйста. Горбачев, хочет быть — пожалуйста, будет сенатором.
То есть все высшие должностные лица имеют право по квоте президента оказаться в верхней палате. Но я никогда там не был и не буду, и не ставилась задача, это не нужно ничего. Зюганов, его будущее, уезжает в Орловскую область, будет там жить. Вот он на телеге, помните, ехал? Вот я вам подарю эту телегу. И мед поставит, бадьи с медом, и на рынок в Орел, продавать, ярмарка, мед. Миронов поедет в Монголию собирать камушки, он там собирал.
Катаев: Так все поменяется тогда.
Жириновский: Что поменяется?
Катаев: Ну вот уедут если, все поменяется.
Жириновский: Будет другой у них. Вот у них готов первый, кто будет, этот, как его, Афонин, может быть, Новиков, может быть, Калашников, может быть, Кашин. Там человека три-четыре хоть завтра готовы.
Рустамова: А у вас?
Рожкова: А у вас не готовы?
Катаев: А вы не поедете?
Рустамова: А у вас не готовы?
Жириновский: И у нас готовы. В каждой партии…
Рустамова: Но фамилии вы не скажете.
Жириновский: Не будем говорить, да.
Рустамова: Про будущее, завершая наш разговор. Вы все-таки известны как такой прогнозист, часто довольно точный.
Жириновский: Да.
Рустамова: А что будет после выборов? Какой будет, кто сколько мест займет, какой будет результат? Может быть, какие реформы будут после выборов? Может быть, у вас есть какой-то инсайд?
Жириновский: Выборы пройдут, «Единой России» напишут 303, и 147 на троих, еще пройдет только ЛДПР, «Единая» и «Справедливая». И приблизительно так они и останутся. Вот КПРФ, чтобы они не орали, не ворчали и не угрожали, могут дать там, ну вот 147 на троих, грубо говоря, по 50. Но ЛДПР можно дать 100, а по 25 дать КПРФ и «Справедливая Россия».
Но скорее всего, сделают приблизительно одинаково. Но это как подачка левым, потому что от них страна устала, и я думаю, что в 2026 году их уже не будет. А ЛДПР будет всегда, потому что на нашем поле нет партий, они или прозападные, или проолигархические, или левые. А это тормозит страну, страна была под левыми, была под олигархами, сейчас должна быть под нормальными чиновниками-центристами, которые будут организовывать жизнь, а не разрушать ее.
Рустамова: А что будет после избрания вот этой новой Думы? У нас же теперь новая Конституция, у нас новая эпоха. Я не знаю, может быть, после выборов опять правительство поменяют или что-то подобное, как вы считаете?
Жириновский: Правительство всего полтора года работает, с февраля. Министры будут, несколько министров заменят, несколько губернаторов заменят, вот обновится Госдума, обновится Совет Федерации.
Резко усилят борьбу против пандемии, чтобы к Новому году провакцинировать необходимое большинство, иначе мы пандемию не остановим. В Америке опять рост, опять умирает все больше и больше, то есть пандемия никуда не делась. Но выборы все это тормозят, чтобы как бы не обозлить избирателя, который не хочет вакцинироваться.
Вот я сделал шесть, и счастлив, что я никого не заразил, и сам не заболел. А если заболею после вас здесь, вогнали меня в стресс…
Желнов: Вы чем прививались, «Спутником»?
Жириновский: Три «Спутник» и три «ЭпиВак». Как? «КовиВак». Когда три вакцины, то лучше поменять. Вот сейчас мне поменяли, получилось шесть.
Катаев: Путин будет после выборов?
Жириновский: В 2024, может быть, уже он и не пойдет, а скорее всего, пойдет. И 2030, я думаю, скорее всего, 2030 год, когда, возможно, будет новый президент, и тогда вы будете вспоминать Путина и плакать слезами вашими, и будете, ох как было хорошо, да как же это все…
Желнов: Всегда вспоминаем и всегда плачем.
Жириновский: Всегда вспоминайте прошлое, а потом думаете, что же мы так хотели, чтобы они ушли, что же их менять.
Желнов: Мы и по настоящему плачем, Владимир Вольфович.
Жириновский: Да.
Желнов: Владимир Жириновский, председатель партии ЛДПР, был в эфире Hard Day’s Night. Спасибо вам, коллеги, за этот разговор.
Владимир Вольфович, в конце от вас постскриптум о впечатлениях от эфира.
Я с вами на этом прощаюсь. Оставайтесь на Дожде, пока. До встречи на этой неделе в новостях. Счастливо.
P.S.
Я, Владимир Жириновский, был на передаче Hard Day’s Night. Бесподобная передача! Это лучшая передача, которая только может быть. Все молодые, приятные, вопросы цепкие, глубокие. Знают хорошо страну, проводят какие-то гендерные различия, по молодежи, так сказать, и чувствуют страну, хотят, чтобы она стала более счастливой. Я уверен, что вместе с Дождем мы добьемся этой заветной мечты всех наших граждан.
И я желаю, чтобы Дождь получил федеральный канал, чтобы как «РЕН ТВ», как Пятый, вы должны стать, какая там кнопка свободная, девятая свободная, по-моему, девятая кнопка, чтобы вы выходили в эфир каждый день, день и ночь выходите. Мы с наслаждением слушаем все ваши репортажи, все ваши передачи, у вас нет затхлости, все время меняются люди, приятно слышать хороший русский язык. Пусть процветает вечно телеканал Дождь!
