Олег Табаков: эзопов язык – признак нездоровья страны

Шендерова: Почему к сожалению?

Табаков: Потому что это признак некоторого нездоровья.

Шакина: А в чем социально-политические причины того, что Эзопов язык снова востребован публикой?

Табаков: Наверное, все-таки дисциплина строжает, а предлагаемое взамен не вполне компенсирует. Понятно ли я говорю?

Шакина: Понятно. А что предлагается взамен, с вашей точки зрения?

Табаков: Большие уже.

Желнов: Про дисциплину хочу спросить. Худсоветы, которые устраивает Минкульт…

Табаков: Я распустил. Ушел Олег Николаевич, я, во-первых, не хотел этим заниматься, но когда прикинул, кто лучше меня сделает эту работу? А этот театр дал мне профессию, в нем я видел самые великие театральные свершения «Три сестры» образца 1940-го, в этом же театре Немирович-Данченко в 1943 году, когда только-только отогнали от Сталинграда и арестовали  Паулюса, заставил советскую власть открыть школу-студию МХТ. Представьте себе, если бы не было школы-студии, не было бы Ефремова, Волчок, Олега Борисова, Татьяны Дорониной, Басилашвили.

Шендерова: Олега Табакова, Владимира Высоцкого…

Табаков: Ну, много. Это сделал человек этого театра, когда было сильно недодано в течение его жизни. И даст Бог, удастся нам, потомкам, поставить памятник Константину Сергеевичу и ему – это уже моя идея. И никакой политической двусмысленности. Хотя Владимир Иванович Немирович-Данченко, когда на лестнице фотографировался с Константином Сергеевичем, обязательно на две ступеньки вставал повыше.

Желнов: Все-таки про дисциплину: худсоветы, рекомендуемые списки к прочтению…

Табаков: Первое, что я сделал, став руководителем МХТ, - отменил совет по делам молодежи, по делам женщин, ветеранов, худсовет.

Желнов: А минкульту не советовали отменить эти советы на уровне министерства?

Табаков: Зачем мне советовать? Я же понимаю в этом.

Желнов: Вас не раздражает процесс в культуре, когда люди хотят регулировать сверху.

Табаков: Делиться с тем, что меня раздражает…

Желнов: Видите ли вы тренд на ужесточение дисциплины?

Табаков: Пока я у министра Владимира Ростиславовича тренда на ужесточение дисциплины не вижу.

Шакина: А списки рекомендованных книг и фильмов к чему?

Табаков: Это игры. Список книг – это что-то, восходящее к 1933 году.

Шакина: Вы не хотите об этом напомнить Владимиру Ростиславовичу?

Табаков: Я не настолько в своих глазах солиден и высок. Я неплохо справляюсь с двумя театрами и театральной школой, которая собирает таланты со всей бескрайней моей родины. На деньги Миши Задорнова 120 человек после двух туров привозим, из расчета 5 человек на место, а потом 24 поступает. 96 на деньги Миши Задорнова туда же отправляем.

Катаев: Где вы ездите? В детдома заезжаете?

Табаков: Я стараюсь узнавать, даже если в детдоме, я пойду и в детдом.

Шендерова: А как это можно узнать?

Табаков: А мне иногда говорят. Это же очевидно, что никаким другим способом России обновлять театр, как только созданием студийного пути развития, нельзя. Не получится. Если вам это не ясно, мне вас жаль.

Катаев: Сменился министр культуры…

Табаков: Бросьте…

Шакина: Вы не хотите говорить про министра культуры?

Табаков: Почему? Он славный малый.

Катаев: Изменилась культурная политика и Москвы, и России изменилась. Сменилась ли культурная политика, на ваш взгляд?
Табаков: Да. Пожалуй, в лучшую. Я многого не знаю.

Дзядко: В чем выражается сравнение в лучшую сторону?

Табаков: Происходить что-то начало.

Катаев: Меняют руководителей…

Табаков: Не руководителей. Стыднее того, из себя представлял театр имени «какой же русский не любит быстрой езды»… Что это такое было? А вот человек пришел, предложил пространство, в котором сделает то-то и то-то. А вам не кажется странным, что в театрах Москвы назначают, в основном из МХТ.

Шендерова: А как так получается, что вы всех воспитываете их всех, они проходят через «Табакерку» и МХТ, а потом оказываются на должностях. У вас сверхинтуиция?

Табаков: Да. Когда приходят дети, читают, особенно на втором, третьем туре, я могу определить, какое пространство этот молодой человек может покрыть своей живой энергией. Один может стол, метров 5,5, а другой – 45 м. Самые оптимальные для драматического театра – пространство в 400 человек.