«Намерили мне рейтинг 2%. С их точки зрения, это очень много»: политик Николай Платошкин о попытке посадить его на 6 лет, придуманной схеме участия в выборах и кандидате Путине в 2024 году

Платошкин: Я к тому, что поддерживать буду кандидатов не только левых, я человек левых убеждений, а всех тех, кто действительно за демократию в стране выступает.

Желнов: Но каким образом вы будете это делать, если вам нельзя самому избираться? Вы будете просто поддерживать других?

Платошкин: Конечно. Антон, они же, видите, считали, что для меня цель жизни, видимо, — попасть в Государственную Думу, заиметь помощников, кого так еще, секретарей, там какую-то зарплату. Я дипломат, понимаете, я проработал за границей и вообще на госслужба много лет, для меня это все малоинтересно.

Но я могу участвовать, например, в процессе принятия законодательства через тех депутатов, которых мы проведем, и я надеюсь, что мы их проведем как можно больше, несмотря на все эти трехдневные голосования, электронные и прочие чудеса в нашей стране.

Козлов: Николай Николаевич, вы уже сказали, что действительно такое дело против вас страшное, такие условия, хоть и условный приговор. Вы, как человек, который работал в системе долго, наверное, знаете…

Платошкин: В какой системе?

Козлов: В системе МИДа СССР, наверное, начинали. Все-таки, как вы думаете, расскажите нам, интересно, в чем на самом деле причина того, что с вами случилось? Потому что есть точки зрения, например, я слышал, что наоборот, немножко раскрутить вас как политика, например, кто-то решил. Или что вы где-то, на самом деле, не связано это никак с вашими выступлениями в эфире вашего очень популярного YouTube-канала, что что-то вы где-то кого-то обидели.

Вот на самом деле все-таки вы сами как считаете, в чем причина?

Платошкин: Версий много, понимаете. Со мной вообще никто не общался. Вот меня как задержали 4 июня прошлого года, провели допрос 5 июня, час максимум — всё. На этом, собственно говоря, все и завершилось. После этого мне предъявили уже обвинение, а дальше пошли суды. Максимум, я ездил в следственный комитет подписывать какие-то бумажки, о назначении экспертизы, что-то такое.

Версии были следующие — выключить меня из политической борьбы. Сегодня у меня один товарищ с парламентской партии заявил, что речь вообще не о думских выборах, а о президентских, якобы они, в администрации президента или кто, я не знаю, намерили в прошлом мае мне рейтинг 2% президентский, с их точки зрения, это очень много, потому что я недавно совсем, и решили забить шляпку в дерево.

Желнов: Но более очевидная для вас версия какая?

Платошкин: Секундочку. Вот эта версия. Что касается раскрутки, я вам честно могу сказать, попасть в реанимацию для раскрутки… Это один раз. А второй раз, у меня было поражение легких 75%, и я, честно говоря, здоровый в общем-то человек, не мог шнурки завязать. Ну, не знаю, если так раскручивать людей, то то что-то новенькое в нашей истории, потому что приехали бы «скорая помощь» на день позже, раскрутился бы я после этого, я не знаю.

Желнов: Николай, а кто, как вы считаете, если это дело политическое, как мы понимаем из ваших слов, кто был инициатором этого дела?

Платошкин: Видите ли, в нашей стране это относительно несложно предположить.

Желнов: Но вот в вашем случае кто?

Платошкин: Если целый ряд силовых органов, скажем так, прокуратура, суд, следственный комитет, Росгвардия, полиция, скоординированно действовали в моем случае, дать им указания у нас может только один орган, по-моему, — администрация президента, мне кажется.

Желнов: А кто там?

Платошкин: Понятия не имею. Вы понимаете, несмотря на то, что я «проект», я даже не знаю, кто там за что отвечает, я с ними никогда не контактировал, ни по телефону, никак.

Желнов: И вы даже не знаете, не интересовались, кто в администрации президента ваш враг, который вот…

Платошкин: Как мне поинтересоваться? Мне что, набрать номер и сказать: «Это вы меня посадили? Р-р-р…».

Рустамова: Про отношения с администрацией мы еще у вас спросим позже.

Платошкин: Ну, это легко ответить.

Рустамова: Да, поговорим попозже. Скажите, вот вы говорите, что целью вашего преследования было выключение вас из политической жизни…

Платошкин: Я так думаю. Понятно, что это не написано нигде там…

Рустамова: Чтобы, так сказать, обезвредить вас перед выборами в Госдуму или президента. Вы действительно считаете, что летом прошлого года, это был конец мая, июнь, в июне же, кажется, вас задержали…

Платошкин: Да, 4 июня.

Рустамова: В разгар пандемии коронавируса, не обижайтесь, но кому-то было дело до того, чтобы пойти вот, взять Платошкина и его обезвредить?

Платошкин: Я бы с удовольствием предпочел бы, чтобы меня не задержали, если честно, но это же произошло. И для меня, поверьте, это было как гром среди ясного неба. Сижу, звонок — участковый хочет познакомиться. Я даже не смотря в глазок, открываю. Ну, не врываются, заходят человек десять, без знаков различия, говорят: вы подозреваетесь в совершении тяжкого уголовного преступления. Я думаю: кино, что ли, снимают или дверью ошиблись? Я говорю: какого хоть преступления? Они мне начали зачитывать вот это все — склонение к беспорядкам, с применением взрывчатых, отравляющих веществ, с поджогами, порчей имущества. Я думаю: о чем они хоть все говорят, никак не могу понять?

Поэтому, знаете, если бы время можно было бы назад повернуть, я бы предпочел, чтобы меня не арестовывали, потому что… Еще есть одна версия, мне сегодня озвучили товарищи, якобы там близкие — поправки к Конституции. Это было 4 июня, голосование было, по-моему, первого числа, первого июля. В общем, я активно выступал против этих поправок, и считаю, что правильно делал, потому что не вижу в этих поправках ничего хорошего для страны, якобы кто-то сильно опасался, вот мало ли что.

Причем, знаете что интересно, меня задержали в тот же день, когда руководство КПРФ наконец-то определилось по поправкам, то есть решило против них бороться. До этого они так вот… Может быть, совпадение.

Иванов: Почему взяли тогда именно вас, а не какого-то другого популярного коммуниста, помощника депутата или депутата?

Платошкин: На это как раз легко ответить. Во-первых, знаете, интересно, пресс-службы говорят — арестован коммунист Платошкин, в пресс-службе суда, хотя я не член партии и никогда не был. Так как я как раз не член КПРФ, не член системной партии, решили на мне, на моем примере, наказать всех остальных, чтобы… КПРФ, она вроде системная такая, их особо не трогают и прочее, грозят пальцем, а этого Платошкина можно было вообще «засандалить по полной». Никто как бы за него особо не вступится, по-моему, такой принцип.

Иванов: А за вас вступилось руководство партии как бы, в тот же момент?

Платошкин: Было заявление руководства.

Иванов: Ну, кроме заявления, не формально, я имею в виду?

Платошкин: Смотрите что, я должен сказать, что вступилась не только… Сергей Миронов, к моему удивлению, которого я вообще не знал…

Иванов: Это другая партия.

Платошкин: Я понимаю, что другая. Я говорю, вот Сергей Миронов со «Справедливой». Из КПРФ депутаты ходили на суд, вы знаете. Потом депутаты писали письма, в следственный комитет, в прокуратуру, это действительно так, причем не только московские, писали от Якутии, Хабаровского края, Тверской области. Я просто к тому, что не только коммунисты, еще «Справедливая Россия», независимые депутаты. У меня было что-то больше двадцати поручительств депутатов Госдумы, типа когда мера пресечения была, выпустить меня под подписку, но…

Вы знаете, до чего доходило, никто не понимает, почему прогулок не было, я же сидел целый год без прогулок. Это тоже, наверное, раскрутка была, в тесной квартире? Причем никто не мог понять, мне адвокаты говорят, у нас есть люди, подозревающиеся в мошенничестве на миллиарды рублей, гуляют по восемь часов. Хотя у меня был браслет, и не сложно было бы…

А знаете, до чего доходило? Приезжал следователь к подъезду и говорил: а что сторонники Платошкина шарики развешивают там. Когда меня возили в суд, вы знаете, меня завозили с какого-то тыла, через…

Ратникова: Извините, я вас перебью. Вот вы описываете все то, что с вами происходило, как нечто неожиданное, как гром среди ясного неба пришла полиция. У вас поменялось отношение к власти после того дела, которое на вас появилось, после того года домашнего ареста, а частности, к Владимиру Путину?

Платошкин: Вы знаете, я и был в оппозиции все время, иначе ко мне бы, наверное, не пришла бы полиция. Или это не она была, не знаю, они все в черном…

Ратникова: Может быть, вы не ожидали, что такое может быть…

Платошкин: Вы знаете, если я до этого, предположим, баллотировался в Хабаровском крае, в 2019 году, от КПРФ, вы думаете, я от другой партии не мог баллотироваться? То есть я был такой, знаете, раскрученный человек на телевизоре? Ко мне обращались и другие, но для меня вопрос не стоял, понимаете. Поэтому когда я «топил» в Хабаровском крае в 2019 году за выборность судей, предположим, за ограничение президентского срока, еще никаких поправок не было, двумя сроками по четыре года, ну и так далее, я на этих же позициях и сейчас. А что поменялось?

Ратникова: Если поподробнее поговорить о вашей политической деятельности, вы представляетесь, мы вас знаем как лидера движения «За новый социализм», что вы делали как политик? Вот мы видели много роликов на вашем YouTube-канале, довольно популистских, на много разных тем: и коронавирус, и поправки, вы все охватывали.

Платошкин: А почему популистских?

Ратникова: Вы говорили обо всем как будто, довольно широко.

Платошкин: А есть какие-то запретные темы?

Ратникова: Так или иначе, хочу спросить у вас, что вы делали как политик, кроме вот этих роликов, которые мы все видели?

Платошкин: Во-первых, я с вами не согласен, давайте термины…Преподаватель из меня лезет тоже иногда. Популизм — это  то, что вы обещаете людям, заранее зная, что это невыполнимо, просто чтобы они вас послушали.

Вся моя программа действует в других странах, вся. Смотрите, если это прогрессивная шкала налогообложения, она что, в Америке не действует? Почему это популизм?

Ратникова: Вы действительно говорили много об этом. Но что вы делали как политик? Мне вот это интересно.

Платошкин: А что может делать оппозиционный политик, кроме того, что агитировать людей, участвовать в выборах и пытаться прийти к власти, изменить нашу страну? Я это в Хабаровске наслушался — а что вы сделали? А где полномочия? Я думаю, что я, как мне, по крайней мере, говорили много людей, что я разбудил массы тех, скажем, наших движений, которые вообще в политике не участвовали. Они говорят: вот мы никому не верили, а тут, типа, вот глянули, посмотрели, по-моему, то что надо.

Ратникова: Я правильно понимаю, что ваша главная деятельность это были видеоролики на YouTube, если это так?

Платошкин: Почему видеоролики? Скажем, если я баллотировался в Хабаровском крае, там какие видеоролики? Там мне не давали помещений, кстати, товарищ Фургал, который сейчас народный губернатор, то есть проплачиваешь помещение, приезжаешь, написано — ремонт до августа, условно, с июня до августа, вчера не было.

Меня снимали там с местного телеканала «Губерния» с проплаченных эфиров. То есть мы заплатили деньги за десять минут, приезжаем — нет. И мы поэтому встречались где? Во дворах, на свежем воздухе. Понимаете, люди разносили листовки, народ собирался, мы с ними разговаривали.

Желнов: Почему вообще и когда у вас возник такой интерес к собственной политической деятельности? От МИДа, потом вы были долгое время популярным таким комментатором, вас представляли больше как политолога на федеральных каналах. Почему вообще возник интерес к политике?

Платошкин: Понимаете, странно, если бы у меня не было интереса к политике, я бы, наверное, не пошел на работу в МИД, а пошел бы…

Желнов: Нет, когда вы сам политик, я имею в виду уже.

Платошкин: Еще раз говорю, политика это не только запись роликов, беседы с людьми. Я, например, занимался политикой когда работал в МИДе, я спасал наших…

Желнов: Смотрите, Николай, это понятно. Я говорю вот про нынешнюю вашу, про нынешний ваш период, движение…

Ратникова: Создание движения.

Платошкин: Я не вижу здесь разницы, понимаете. Я ушел из МИДа в 2006, потом написал 18 книг. Вот вы говорите, откуда Платошкин взялся, туда-сюда. На «Свободе» был эфир, на радио «Свобода», по моим книгам о Мексике, там написано, в 2011 году, что похоже, это человек левых взглядов, что в современной России вряд ли принесет ему карьерных преимуществ.

Желнов: Хорошо. Почему вы решили ехать в Хабаровск и там баллотироваться в Думу? Почему вы создали свое движение? В общем, вы заявили о себе уже о себе в последние годы как о политике.

Рустамова: Извините, я на секундочку перебью, я должна упомянуть в нашем эфире, вы сказали про «Радио «Свобода», мы должны оговориться, что «Радио «Свобода» признано иностранным агентом.

Платошкин: Извините. Я думаю, что если оппозиция придет к власти, оговариваться уже не будем. Нет, это разные вещи. Смотрите, я в Хабаровске баллотировался от КПРФ, от Коммунистической партии.

Желнов: Я понимаю.

Платошкин: Движение — это не партия. Я специально его не регистрировал, чтобы не вносить раскол в ряды левых сил. Понимаете, не надо, чтобы было 15 партий.

Желнов: Окей. Николай, если можно, на вопрос все-таки, когда вы решили и почему баллотироваться, такую большую политическую деятельность начать вести? Вот о чем вопрос.

Иванов: Вы были наблюдателем по сути, а решили стать действующим…

Платошкин: Плохая подготовочка, товарищи, очень плохая. Первый раз я баллотировался в Государственную Думу в 1993 году, по одномандатному округу. Причем я работал тогда в МИДе, я взял отпуск. От МИДа баллотировалось два человека, по Мурманскому округу Козырев, тогдашний министр, по Люберецкому — я. Козырев был взбешен, когда узнал, что какой-то там Платошкин из МИДа баллотируется, причем с диаметрально противоположными от Козырева взглядами. Так что, с чего вы решили, что…

Ратникова: А вот этот перерыв, когда вы писали 18 книг.

Платошкин: В перерыв я работал на благо, как я надеюсь, своей страны.

Ратникова: Что-то вас подтолкнуло же к тому, чтобы перейти от написания книг к действиям?

Платошкин: Подтолкнуло конкретно, скажем, вот к баллотировке в Хабаровске пенсионная реформа, конечно. Я считаю, что это безобразие, и мы ее обязательно отменим.

Рустамова: Николай, чуть-чуть еще, мы пытаемся, продолжаем пытаться выяснить, кто такой Николай Платошкин. Who is Николай Платошкин?

Платошкин: А я никак не «колюсь».

Рустамова: Вот вы прежде всего прославились, в последние годы, как…

Платошкин: Хорошими делами прославиться нельзя.

Рустамова: Начали вы, это мое сугубо личное мнение, правда, не с очень хороших дел. Вы прославились как телевизионный политолог, выступали на госканалах…

Платошкин: А почему это не очень хорошее?

Рустамова: Я сказала, что это мое сугубо личное мнение. Можете его игнорировать.

Платошкин: Просто меня вы ни разу не приглашали, а так бы я пришел.

Желнов: Ну вот вы у нас. Спасибо вам за это.

Платошкин: Ну, да. Но это, так сказать…

Рустамова: Николай Николаевич, вы выступали на телешоу на Первом канале, на ВГТРК, на НТВ…

Платошкин: На Втором, на НТВ и так далее.

Рустамова: Да-да.

Козлов: Просто везде.

Платошкин: Кроме Дождя.

Рустамова: Вы говорили, выступали по многим громким темам, про Украину, Америку, критиковали… Простые люди на наших телеканалах государственных, их с улицы не приглашают на ТВ. А как вы попали на ТВ?

Платошкин: Я об этом говорил. Не знаю, правда, может не интересно будет слушать. Во-первых, я смотрите что должен сказать, меня приглашали только на внешнеполитические темы. На НТВ мне, например, сказали так: у вас кличка «Правдоруб» в нашей редакции, поэтому если темы внутриполитические, Николай Николаевич, вы не обижайтесь…

А на Первом канале вообще было так. У них, знаете же, нарезка идет, то внутриполитическая, то внешняя. Внешнеполитическая — я говорю, меня в гримерку, я сижу, внутриполитическая проходит, дядю Колю опять приглашают.

Как я попал на телевидение, просто трудно за минуту, вопрос простой, из-за книг. Я вам сказала, я автор 18 книг, одна из них такая как бы забойная для телевидения, это убийство президента Кеннеди, был снят фильм по этой моей книге, аж в 2013 году, его даже, по-моему, в Канаду продали, как мне сказали.

После этого меня пригласила «Россия сегодня» выступить про эту книгу, грубо говоря. Я выступил про эту книгу. Мне позвонили, по-моему, первый раз, вот программа Бабаяна, мне кажется, это было 1 сентября 2017 года, легко запомнить, «Право знать» или что-то там, забыл. После этого позвонил редактор с другого канала, ну и все…

Козлов: То есть вы попали в пул уже таких экспертов, с правильной точкой зрения.

Платошкин: Они мне так и сказали, что у нас как бы идет ротация, вот мы, скажем, приглашаем какие-то новые лица, кто-то задерживается на одну программу, кто-то на две, а кто-то на много. Вот так, ничего такого.

Ратникова: То есть вы не тот согласованный с администрацией президента политолог, которых приглашают, вы не из этого «темника»?

Платошкин: Я, во-первых, не знаю, согласовывал ли меня кто-то там с администрацией президента, вполне возможно. Самое интересное, слово «политолог» не люблю, потому что я считаю, что такой науки вообще нет, политологии. Ну, можно, назовите меня просто там доктор наук, комментатор, ладно.

Ратникова: Историк. Николай Николаевич, а вам платили, когда вы участвовали в этих телевизионных шоу?

Платошкин: Такси вызывали туда и обратно, так сказать. И когда мы с Ольгой Скабеевой ездили в ПАСЕ несколько раз, потом с Евгением Поповым на натовские учения ездили во Владивосток, в Буэнос-Айрес один раз летали даже,там, естественно, командировочные, проезд, все как у людей.

Козлов: То есть как сотрудник, получается, уже были, как сотрудник, соответственно, канала.

Платошкин: Нет-нет, как раз нет.

Козлов: Ну, как?

Платошкин: Ну как, командировочные. Летит оператор, предположим, ему положено сейчас, могу сказать.

Ратникова: Оператор — сотрудник.

Рустамова: Тем, кто в штате обычно платят.

Платошкин: Ну, командировочные были такие, мне чего скрывать, в Страсбурге 50 евро в день. А так как у нас было, собственно, полтора дня, ну где-то там вот столько.

Иванов: Не завидовали тем, кому платят за участие в эфире?

Платошкин: Мне даже говорили, я, естественно, не буду фамилию называть, потому что мне это говорили, что некоторые платят сами за приглашение.

Желнов: А для чего вам это было нужно, участие в этих эфирах?

Платошкин: Понимаете, я все-таки человек слова, я преподаватель, я дипломат. Мне кажется, любому интересно поделиться своей точкой зрения, услышать реакцию на эту точку зрения. Я очень люблю дебаты, предположим, потому что, мне кажется…

Желнов: Пиар вам был важен в этой составляющей, чтобы вас узнали?

Платошкин: А что такое пиар?

Желнов: Ну как что, чтобы вас узнали, чтобы о вас заговорили, вот Николай Платошкин.

Платошкин: Вы знаете, есть масса людей, вы мне не дадите соврать, которые с телевизора не вылезают лет пять-шесть, но что-то с пиаром у них…

Иванов: Ну почему? Некоторые из них сейчас в депутаты баллотируются, которых вы сейчас назвали.

Платошкин: А некоторые — наоборот. Некоторым вообще дали в глаз… Некоторым в глаз дали на улице.

Ратникова: Вот Евгений Попов, например, известный как муж Скабеевой.

Платошкин: Скабеева в депутаты идет?

Ратникова: Нет, ее муж.

Иванов: Супруг.

Платошкин: Кстати, насчет супруга хочу сказать, что политика политикой, человек поздравил меня с днем рождения, когда я был в заключении. Я причем об этом не знал, потому что он написал, и он сам сказал адвокату моему, что он готов как бы прийти в следственный комитет, дать показания.

Ратникова: Это кто, Попов?

Платошкин: Да. Но следственный комитет отказался, сказал, что мнение Попова как бы вообще не интересно.

Козлов: Все-таки, Николай…

Платошкин: Можно на нашем родном, английском.

Козлов: На родном, давайте. Все-таки, вы сказали, что много ходили, мы знаем, на эфиры, даже командировочные получали. Известно, что и Константин Эрнст, и Добродеев не берут людей, которые не вписываются в какие-то определенные там каноны.

Вы вполне себе по внешней политике, мы видим, выступали там, когда ругали Украину во время войны последними словами, вы вполне себе в этом треке вписываетесь. Вы мне скажите, вы лично все-таки с кем-то из администрации знакомы? По политической линии, окей, вы сказали, что вы не знаете якобы и так далее. А вот в этом смысле как-то у вас…

Платошкин: А Добродеев, это кто?

Козлов: Ну, слушайте, я не знаю, кто это.

Платошкин: Просто вы спросили, а я без понятия.

Козлов: Я понял. То есть вы…

Платошкин: Я общался, девочки вот такие сидят, редакторши. Причем один раз, не скрою, меня «прогнули». Одна девочка, редактор, не буду называть, с какого канала, а то ей по шее еще влетит, она говорит: «Николай Николаевич, вот завтра вас позовут, ну я вас умоляю, ни вот ни слова про пенсионную реформу, иначе меня выгонят, а я с региона, я там квартиру снимаю».

Понимаете, я такой человек, если я ей обещал, а потом прийти там, жахнуть, конечно, это супер. Но ее выгонят потом, и все. Ну что, ну жалко.

Козлов: Интересно.

Ратникова: То есть вы из администрации президента, еще раз зафиксируем, не знаете ни единого человека?

Платошкин: Вот те истинный крест.

Козлов: Ну как, например, ваши бывшие коллеги по МИДу в какой-то момент оказались в администрации, тот же Дмитрий Сергеевич Песков, или Антон Эдуардович Вайно, глава администрации. Я понимаю, что вы, по-моему, по странам с ними немножко разные, но там же и другие есть люди, там много людей.

Платошкин: Я вот это вам хотел сказать, там же, знаете, в МИДе, в центральном аппарате, там что-то больше трех тысяч человек.

Козлов: Ушаков, например. Вот вы с ним вполне себе могли пересекаться в Штатах. Так знаете, получается.

Платошкин: А вот с ним я как раз пересекался. У меня о нем самое…

Козлов: В Вашингтоне?

Платошкин: Да-да, я прилетал в посольство. Я в Хьюстоне работал там. Вообще отличный мужик, я вам должен сказать, но персонал посольства его дико не любил, потому что он был такой, знаете, вот весь…

Иванов: А вы?

Платошкин: А он мне, знаете, что сказал? «Коль, наприсылают одних «блатных», я за них работаю. Я замучился просто, и мне хочется, чтобы у меня были какие-то нормальные люди, за которыми мне бумажки не приходится переписывать». Он такой, знаете, вот есть такие люди, они сами много знают, и они с других много требуют. В общем, многим это не…

Козлов: То есть, есть у вас там знакомые.

Платошкин: Есть, есть.

Желнов: Николай, по тому, что вы рассказываете, возникает ощущение, я думаю, не только у нас, но и у зрителей, что вы живете в каком-то блаженном таком безвоздушном пространстве, где нет никаких субъектов политических. Вы не знаете, ни кто завел уголовное дело против вас, ни толком почему. В администрации вы никого не знаете, хотя вы ездите в Хабаровск и продвигаете там свою кандидатуру, что в наших политических реалиях невозможно без согласований.

Все-таки почему вы не готовы говорить правду?

Платошкин: Понимаете, может быть, кто-то мою кандидатуру в Хабаровске согласовывал, я не знаю. Я — нет.

Козлов: Нет, в Москве, скорее всего.

Платошкин: Давайте тогда, в Москве было следующим образом.

Желнов: Просто давайте как бы без воздуха и облаков.

Платошкин: А с чего вы решили, зачем мне вам врать? Вы это можете легко проверить.

Желнов: Не говорить правду. Вы, как дипломат, знаете, что это главное искусство…

Платошкин: В феврале 2019 года я пришел к Геннадию Зюганову и сказал: хочу баллотироваться в Москве в гордуму, но только по одному округу. Он говорит: да мы вам любой дадим, и вообще, зачем вам гордума, вы типа… Я говорю: против лидера московского «Едра» Метельского, другие округа меня не интересуют. Там подумали, что я псих просто, он там двадцать лет сидит, вы с ним ничего не сделаете.

Два месяца мы ведем кампанию в Москве, причем люди работают бесплатно абсолютно, по опросам все, Метельский начинает…

И тут меня вызывает в начале июня Геннадий Андреевич Зюганов и говорит: в Хабаровске провал, мы сменили там парторганизацию, рейтинг 5%, все развалились, они просят вас, ну какой-то федеральный им нужен там политик и прочее. Я сказал: Геннадий Андреевич, я соберу свой штаб, потому что людям бесплатно работать. Собрал. Мне говорят: Николаич, ты что, дурак, что ли? Мы на тебя пахали там два месяца, а ты в Хабаровск хочешь сорваться? Я звоню Геннадию Андреевичу и говорю — нет, мы…

Желнов: То есть ваш патрон Геннадий Андреевич Зюганов, правильно?

Платошкин: Согласовывал ли он? Он меня просил туда поехать. Согласовывал ли он это там с администрацией президента…

Иванов: Неизвестно.

Ратникова: Насколько я помню, когда была вся эта история с Москвой и с тем, что вы баллотировались с гордуму, вы говорили, что ваша кандидатура не устроила мэрию, и поэтому московский горком…

Платошкин: Мне так сказали, да.

Ратникова: А кто вам это сказал?

Иванов: Скажите, пожалуйста, Николай.

Платошкин: Знаете, фамилию я вам, честно, не скажу, потому что, возможно, кандидатов этой партии я буду поддерживать на думских выборах. У меня язык чешется, я вам честно могу сказать, потому что…

Желнов: Ну, чешется, тогда говорите тогда, раз чешется.

Платошкин: Нет-нет, знаете, мне обидно, когда люди говорили, Платошкин как бы с гордумы свинтил на Госдуму. Мне это было так обидно, что я не мог рассказать вот эту вот всю, так сказать, подноготную, скажем так.

Иванов: Сейчас можно уже, давайте, рассказывайте. Уже времени сколько прошло уже.

Платошкин: Это был человек, скажем так, близкий к руководству КПРФ.

Ратникова: Из московского горкома?

Платошкин: Нет.

Рустамова: Это Юрий Афонин?

Платошкин: Нет. Юрий Афонин, кстати, был дико удивлен, честно говоря, что я туда еду. Но там реально, честно говоря, я не очень поверил, но там второй секретарь, Перевезенцев, которого только избрали, и он говорит, вот Шевченко пробовался, но он отказался. Николай Николаевич, мы вас очень просим, там типа засада полнейшая.

Ратникова: То есть все-таки причина была в том, что с мэрий не была согласована кандидатура, а не в Хабаровске, поэтому вы поехали туда?

Платошкин: Да. Я думаю, что в этом.

Козлов: Николай, кстати говоря, насчет Хабаровска. Я тут поинтересовался, я сам ездил в Хабаровск как раз в прошлом году, но узнал как было до того, у людей, которые там. Они рассказывали, что вы там довольно активно вели кампанию, приехали туда на довыборы в Госдуму, жили в самом дорогом отеле «Парус», принадлежащем единороссу.

Активно критиковали Фургала, хотя он в выборах не участвовал совершенно в 2019 году на довыборы в Госдуму, потому что он уже был губернатором. И настолько перекритиковали его, что из-за этого вас не выбрали, хотя, говорят, шансы были хорошие.

Платошкин: Вы знаете, я не тот человек, который приезжает и думает: так, что бы мне не говорить, чтобы меня… Да мне плевать. У меня мнение о Фургале что сейчас, что тогда было, абсолютно одинаковое.

Дальше, что касается отеля «Парус». Я за два месяца объездил весь Хабаровский край, вот вы сами подумайте, как я мог жить два месяца в отеле, если я там проездил от Комсомольска до Чегдомына, там многие депутаты таких даже названий не знают, бамовских поселков, это раз.

Потом, что касается вот этого «Паруса», там смысл был в чем, что это самый ближний отель был к нашему предвыборному штабу, пешочком можно дойти, и он нам дал большую скидку просто. И мы там жили…

Козлов: Вас не смутило, что единороссу принадлежащая гостиница вам делает большую скидку? Хотя там были соперники.

Платошкин: Нет, там было все по-другому. Во-первых, если бы там были гостиницы, принадлежащие КПРФ, я бы с удовольствие там остановился, там таких просто нет. Фургаловская пропаганда врала вообще, что я жил в отеле за 54 тысячи рублей в сутки. Мы, честно говоря, пытались найти там такой отель… Обедал я в столовой, не будут просто называть, чтобы рекламу не создавать этому всему, и пирожками там в местном киоске. А в тех бамовских поселках, где я жил, там, извините, гостиниц вообще нет, никаких, ни люксовых, ни других.

Борьба шла между мной и ЛДПР. Цыганова от «Единой России», она с самого начала так как бы далеко. Кстати, она призналась недавно в интервью, что ее послали туда лично «гасить Платошкина», какой-то батюшка ей даже благословение дал.

Козлов: А там, в Хабаровске, считают, что вас послали туда именно «гасить» Фургала, причем послали из администрации.

Платошкин: Цыганова… Смотрите, вот в этом округе, где я баллотировался, давайте факты. Кто что считает, меня мало волнует. В Хабаровском крае два округа, вы поймете, почему это важно, в Госдуму. В моем всегда баллотировался кандидат от ЛДПР, но никогда не было кандидата от «Единой России», это был округ Фургала. В другом округе никогда не было кандидата от ЛДПР, баллотировался всегда едросс. Они себе спокойно мирненько разделили этот край.

Фургал сидел одиннадцать лет в Госдуме. Кстати, спросите в Хабаровске, он что за это время сделал, с 2007 по 2018 год?

Желнов: А вы слышали, Николай, такой термин наверняка — спойлер? Политический спойлер.

Платошкин: Да, слышал. Я бы вам сейчас про спойлеров…

Желнов: Вот вы не считаете, что вас по сути администрация использовала в этих во всех конфликтах как спойлера?

Платошкин: Вы меня просто немножко перебили. Обычно в этом округе было три кандидата: ЛДДПРовец, коммунист и какой-нибудь там… Вы знаете, сколько в этот раз было, причем на два года? Десять. Такого там не было никогда. Причем все кандидаты вели борьбу против одного.

Вот выходит, например, на дебаты кандидат от партии «Зеленых», его спрашивают, ну что там по окружающей среде. Он говорит: главное — Платошкина не избрать. Они все откусили от меня по три, по четыре процента, «Родина» там…

Желнов: Вы не ответили на мой вопрос, Николай.

Платошкин: Я ответил, что спойлеров было полно. Это был не я.

Желнов: А вы?

Платошкин: Вот как вы считаете, вы не оскорбляете жителей Хабаровского края, за меня проголосовало 25% населения. Это спойлеры?

Желнов: Но за спойлеров тоже голосуют, почему. В чем проблема?

Платошкин: Нет. За «Коммунистов России» там 2%, за «Зеленых» ну вот что-то вот такое же. Как вы думаете, против спойлеров перебрасывают воинские части с других регионов, чтобы они проголосовали, на два дня?

Желнов: Я вас спрашиваю. Я не знаю.

Платошкин: Вот смотрите, еще секундочку. Кто сорвал сбор подписей в воинской части, это было, по-моему, 250 тысяч просмотров там. Кто это сделал, ну кто?

Желнов: То есть вы один такой независимый политик…

Платошкин: Я от КПРФ, почему независимый.

Желнов: Я имею в виду без всяких согласований, безо всего, вы просто Геннадию Андреевичу служите.

Платошкин: Я лично ничего не согласовывал. Если Геннадий Андреевич что-то согласовывал… Но как-то он странно согласовал, на меня десять кандидатов бросили, понимаете, и армейские части. Может быть, он…

От моего имени вышла газета, тиражом 250 тысяч экземпляров, с моими реквизитами, где палач такой, значит, с топором, и Платошкин говорит, что если меня изберут, то Амур окрасится кровью, я вам такое НКВД тут устрою. И знаете, что интересно, народ говорит — Николаич, газета супер вообще.

Иванов: Вы продолжили работу в крае после этого? У вас там 25% избирателей за вас проголосовало. Вы работаете в Хабаровском крае?

Платошкин: Да, конечно. Мы были в ноябре, а выборы были в сентябре, на слете организаций Дальнего Востока КПРФ, я там выступал. Потом планировали приехать туда в апреле 2020, но вот этот COVID, туда-сюда. А потом меня «приняли», как сейчас говорят.

Иванов: Вы осуждаете активно губернатора, бывшего уже, а ведь фактически вы на его месте могли оказаться. Вы считаете, что он заслуженно арестован, что происходит сейчас процесс над ним, что ему не доходят письма, что сейчас его сторонников вытесняют так или иначе из местной политики, это достойная вещь? И что регион в осадном положении по сути, под попыткой введения внешнего контроля со стороны федеральных властей.

Платошкин: Смотрите, я с Фургалом беседовал два часа. Причем встреча планировалась 15 минут, он сказал, что больше ему не о чем говорить, и я в общем не возражал. Я потом вставал раза три или четыре, чтобы уйти, потому что у меня там люди ждали под дождем.

Разговор был такой. «Вы от кого приехали?». Я говорю: «Как от кого, от КПРФ». «Ну ладно, кто за вами стоит?». Знаете, как в фильме «Бандитский Петербург». Ну вот как мне относиться к человеку, когда я ему платежку показываю, там жители получают 15 тысяч рублей, а платежка на 25 тысяч в месяц… Я говорю: «Вот, смотрите, что происходит». А он мне говорит: «Да заборе тоже много что написано. Вам это все зачем?» я говорю: «То есть как зачем? Люди плачут, они мне эти платежки показывают». Он говорит: «Это все понятно. Вам-то это зачем?». Понимаете, ну как, это люди на разных волнах, я бы так сказал.

Желнов: Это когда у вас такой диалог с Фургалом был?

Платошкин: Вам дату сказать? 26 августа 2019 года. Кстати, вот интересно, мы говорим — давайте сделаем диалог в формате стрима. Не, нельзя. Я говорю, хорошо. Записываем — выкладываем. Не, нельзя. Мы согласны только на протокольную съемку и вот такую фразу.

Рустамова: Вы имеете в виду с Фургалом?

Платошкин: Да, губернатор Фургал и Платошкин обсудили текущие вопросы Хабаровского края. Причем я ему на встрече говорю: «А почему стрим-то нельзя?». Он говорит: «По закону Хабаровского края». По какому закону, вы о чем, какой закон? А ему кто-то подсказывает: Сергей Иванович, такого закона нет, нет такого закона. Я вам факты говорю.

Иванов: А кто инициировал встречу?

Платошкин: Фургал встречался со всеми кандидатами там в Государственную Думу. Он мне предложил, я что, не пойду, что ли, получается, все пошли, а я нет.

Иванов: Так его заслуженно сейчас судят или незаслуженно?

Платошкин: Заслуженно ли его судят или нет, столкнувшись с нашим судом, я вам ничего не могу по этому вопросу сказать. Но я желаю Фургалу абсолютно честного суда, как и любому человеку.

У Фургала по отношению ко мне такая более хорошая позиция. Вы знаете, статьи, по которым его обвиняют, предполагают суд присяжных. Фургалу стоит только заявить, что он этого хочет. Насколько я знаю, он хочет. У нас большинство оправдательных приговоров, вы, наверное, сами знаете, это суд присяжных. Я ему, конечно, желаю, чтобы суд проводился максимально справедливо, максимально гласно. И если он не виновен, он должен быть освобожден, какие тут вопросы.

Рустамова: Хорошо, Николай Николаевич, мы разобрались с ЛДПР, давайте теперь про КПРФ поговорим. Скажите, вот вы, когда сблизились с КПРФ, с Зюгановым, как это было? Кто вас познакомил с ним, кто вас привел к нему?

Платошкин: Это тоже очень просто. Я же ходил на телеканалы, занимался популистской деятельностью, как вы сказали. И там, естественно, были представители КПРФ, ну кто там ходил, Афонин, Калашников, всех там не знаю. Афонин мне говорит: «А вы бы не хотели, скажем, встретиться?», по-моему, Афонин или Новиков, кто-то из них, ну просто стоим рядом, «С Геннадием Андреевичем?». Я говорю: «Ну, почему не хочу?».

И мы, по-моему, первый раз с ним встретились осенью 2018 года, в Госдуме.

Рустамова: То есть вас познакомил с Зюгановым Юрий Афонин?

Платошкин: Или Дмитрий Новиков, кто-то из них, честно говоря, не помню. Мы просто стояли на программе там…

Рустамова: Я вас почему спрашиваю, потому что Юрий Афонин, это первый заместитель председателя ЦК КПРФ сейчас…

Платошкин: Я знаю.

Рустамова: Это человек, который по сути сейчас второе лицо в КПРФ, человек, который взаимодействует от партии с…

Платошкин: Мы сегодня с ним встречались.

Рустамова: Да, это главный человек в КПРФ, который взаимодействует с администрацией президента. Скажите, Николай, какие у вас отношения с КПРФ сейчас? Вот вы, когда были под домашним арестом, вы в какой-то момент довольно критически высказывались о Зюганове, говорили о нем, как о…

Платошкин: Я под домашним арестом не мог высказываться.

Рустамова: Ну, не вы сами, ваши сторонники, которые публиковали посты от вашего имени. Вот я прочитала в вашем аккаунте ВКонтакте, например, вы довольно критично высказывались о Зюганове.

Платошкин: Это не я. Это, возможно, действительно сторонники.

Рустамова: Подождите. Хорошо, я тогда процитирую.

Платошкин: Давайте, процитируйте.

Рустамова: Запись от второго октября 2020 года. Вы говорите о том, что Геннадий Зюганов «слил Левченко, Платошкина и Грудинина. С Зюгановым КПРФ окончательно превратилась в филиал администрации президента, и он с помощью кремлевских силовиков зачищает левое поле от возможных конкурентов».

Платошкин: Ну это не я писал. Но я вам верю, что возможно…

Ратникова: Но вы согласны с этим?

Рустамова: Это не ваши мысли? Вы так не думаете?

Платошкин: Вы знаете, у меня, честно говоря, вы сейчас удивитесь, YouTube-канал это тоже не мой, потому что я, честно говоря, не знаю, как его даже регистрировать. Вот если честно.

Что касается Геннадия Зюганова, вот смотрите, я вам сейчас буду говорить, например, про него, понятно, что…

Желнов: Конкретнее, если можно.

Платошкин: Мне говорили — не надо трогать Фургала, он там популярен. Да мне плевать. Понимаете, у меня есть своя позиция, я ее стараюсь подтвердить, как вы понимаете, фактами.

Ратникова: Вы согласны с этими словами о Зюганове?

Рустамова: Да, а про Зюганова?

Платошкин: Нет, не согласен.

Ратникова: Не согласны. А что вы думаете о нем?

Платошкин: Я думаю что, опять скажу, конечно, Геннадий Андреевич мог бы, может быть, более активно высказываться в мою поддержку. Но он высказывался, он и в Госдуме выступал, насколько я знаю, и делал заявления, но… Возможно, он что-то в мой адрес в общем допускает, дело в администрации президента, я не свидетель, не могу сказать.

Иванов: Безусловно, фамилия Платошкина не всегда, точнее, через запятую звучала с фамилиями Левченко, Грудинина и других людей, которых традиционно защищает Зюганов. Вы об этом наверняка знаете.

Платошкин: А вот, кстати, моя жена, бедняга, обращалась к вам, обращалась во многие либеральные СМИ, никто не перезванивал. А в одном месте, знаете, что сказали? Мы, говорят, вам помогать, вашему мужу, не будем, потому что он к Сталину хорошо относится. Это мне, знаете, напоминает, человек тонет, идет кто-то мимо, он говорит: «Спасите! Помогите!», «А вы как к Сталину относитесь?».

Рустамова: Николай, давайте я сейчас чуть-чуть не про Сталина, не про Платошкина, а про Зюганова.

Платошкин: Это не я про Сталина, а те, кто помогать отказался.

Рустамова: Давайте про Зюганова безотносительно Платошкина и других вопросов.

Платошкин: Давайте.

Рустамова: Что вы о нем думаете как о лидере второй партии в стране, по сути?

Желнов: Коротко, если можно, у нас не так много времени.

Платошкин: Вот в том-то и дело,

Козлов: Он сохранил КПРФ главной оппозиционной партией в стране или нет? Нет?

Платошкин: Очень хороший ответ. Вот это. Понимаете, это такая фигура, с которой, как компромиссной, все остальные группировки в КПРФ согласны. Это как Брежнев, помните, он с 1976 года все время пытался уйти, потому что он был старенький, но так как все остальные группировки никак вот не могли друг с другом договориться, Брежнев использовался как такой вот цемент.

Ну, смотрите, сейчас уходит Зюганов, предположим. Не то что я там, чтобы он оставался, а кто? Придет Афонин, предположим, с которым у меня хорошие отношения, и я не уверен, что часть партии там его поддержит. Придет кто-то другой, там Новиков или прочие, его не поддержит там другая часть. Я думаю, так вот это происходит, поэтому очень многие, все из них, не любя друг друга, считают, что Зюганов это такая наиболее консенсусная фигура, которую партия сохраняет.

Рустамова: А вы сами как считаете?

Платошкин: Я так же считаю, да, потому что, смотрите, у нас ведь ситуация какая. Конечно, вы мне сейчас скажете, что КПРФ это парламентская партия, но я в Хабаровске, могу сказать, «мочили» не по-детски вообще, я правду должен сказать, именно КПРФ. Я не скажу про другие партии, не знаю, но нас вообще топтали там будь здоров, местные органы власти.

Ратникова: Получается, КПРФ пошла на компромисс, когда решила не выдвигать вас на выборах в 2019 году и отправить в Хабаровский край? Здесь как-то не было видно какой-то сильной линии со стороны партии.

Платошкин: Если вы меня спросите, если бы я был лидером КПРФ, я бы оставил Платошкина в Москве. Но именно поэтому, видимо, я и был арестован, понимаете, потому что, как опять мне сказали какие-то люди, «Платошкин не договороспособен».

Козлов: Кто главный спойлер КПРФ сейчас?

Платошкин: В Хабаровске нам досаждали «Коммунисты России», но это стандартная такая вещь, там у них и эмблема такая, и прочее. Причем, знаете, что интересно, во всех предвыборных кампаниях в бюллетенях «Коммунисты России» всегда выше, чем КПРФ. Понимаете, да? То есть народ идет по бюллетеню, смотрит — коммунисты…

Козлов: Я имею в виду на думских выборах.

Платошкин: Сейчас, да? На думских выборах, мне кажется, администрация делает следующее — ЛГБТ-стратегия. Раньше, знаете, вот красные, у красных есть красные спойлеры, «КПСС» там, не знаю, «Коммунисты России». А сейчас смысл такой — новые люди, для Навального, скажем, для «Зеленых», для тех, кто озабочен экологическими проблемами, Шиес там, Куштау, таких очень много. На самом деле, конечно, это тоже, на мой взгляд, креатура вот этих… То есть взять сегменты избирателей, и от каждого поставить какую-то партию, чтобы у народа создавалось впечатление, что их очень много и они все разные.

Козлов: Николай, немножко, скажем так, от внутренней к внешней, хотел вас спросить.

Платошкин: Это моя тема.

Козлов: В том-то и дело, я как раз надеюсь на то, что во внешней вы сейчас как рубанете наконец…

Платошкин: А что я, не рубанул?

Козлов: Вы сами сказали, вы во внутренней не можете говорить. Сами сказали.

Платошкин: Я вам не ответил на один вопрос, одну фамилию.

Козлов: Сейчас задам еще один вопрос. Смотрите, у меня такой вопрос, меня мучает одна мысль, помогите мне, Николай.

Платошкин: Не бесплатно.

Козлов: Ну, сейчас решим. Вы в системе государственной российской, точнее, в системе СССР, находились больше двадцати лет.

Платошкин: Восемнадцать, ладно.

Козлов: Ну как восемнадцать? В МГИМО вы учились сколько лет?

Платошкин: Как все, пять.

Козлов: Правильно. С красным дипломом, наверняка, закончили.

Платошкин: А это плохо?

Козлов: Очень хорошо. У меня вопрос такой. Смотрите, значит, вы работали порядка двадцати лет.

Платошкин: Каюсь, был такой грех.

Козлов: Интересно вот что, кстати, МГИМО считалось, что за вуз был, там кого готовят?

Рустамова: Вы сами говорили, блатные, на что вам жаловался Ушаков.

Платошкин: Нет, там немножко… Ну, ладно.

Козлов: В МГИМО, считалось, что готовят разведчиков и пропагандистов. Вы, видимо, странный были человек, значит, скорее всего… Значит, вопрос следующий, вы проработали в системе…

Платошкин: У вас в вопросе есть ответ, это некорректно.

Козлов: Это еще не вопрос. Вы проработали в системе этой больше двадцати лет и ушли из нее очень странно.

Платошкин: Почему?

Козлов: Потому что, мне интересно, что в 2006 году случилось? Что произошло, что за такая ситуация, как вы говорили в интервью, что вас США выслали из страны? Что произошло, Николай?

И как так получилось, что траектория сотрудника советского и российского МИДа, как у всех мидовцев, она обычно куда идет, в администрацию президента, куда-то еще, а вы пошли в оппозиционеры. Довольно несвойственно. Что случилось, рассказывайте.

Платошкин: Во-первых, первое, это какая-то, знаете, извините, распространенная чушь, что в МГИМО разведчиков готовят. Я сельскую школу закончил, у меня первый документ, который я держал в руках, это права тракториста. Я поступил в МГИМО абсолютно сдав экзамены просто, так как у меня была золотая медаль, я сдавал вместе четырех экзаменов два. Если бы я сдал хоть один на четверку, я бы сдавал все. То есть почему там готовят разведчиков, для меня, честно говоря…

Козлов: Так считается, Николай, я не знаю.

Платошкин: Ну, считается теми людьми, которые, может, в МГИМО не учились никогда.

Козлов: Вы сейчас, может, кого-нибудь обидите.

Платошкин: У разведчиков, вы спросите, где Путин учился, у них совсем другие там… Нет, те, кто заканчивает МГИМО, они потом могут стать и разведчиками. Они могут стать дипломатами, разведчиками, журналистами…

Козлов: Так что в 2006 случилось?

Платошкин: В 2006 я работал заместителем генерального консульства Российской Федерации в городе Хьюстон. Мы его открывали. Работы было дофига, и через год после начала я впервые вырвался в отпуск, в Москву. Жена должна была приехать через день. И здесь мне, в Москве, она звонит из полиции, и говорит: меня бьют, меня задержали. Ну что я мог сказать? Чтобы она ничего не подписывала, естественно.

Мы ее вытряхнули, конечно, сюда обратно, потому что у нее был дипломатический паспорт. Но с моей точки зрения, МИД после этого не проявил большого желания ее отстаивать, наоборот, мне делались намеки такие, а чего бы вам не развестись, у вас тогда карьера лучше пойдет. Для меня это был вообще шок просто. Что значит развестись?

Я говорю: если она виновата, ее надо наказать. Но если она не виновата, за нее надо драться изо всех сил.

Козлов: Так в чем была претензия-то?

Платошкин: Ей в магазине подбросили то ли очки… Она у меня такая, знаете… Очки подбросили.

Козлов: Вы говорили в интервью, что вас выслали. Как это так?

Платошкин: Совершенно верно. Я-то был здесь, а жена была там.

Рустамова: Что власти США вас выслали.

Платошкин: Власти США выслали жену и сказали, чтобы я не возвращался.

Козлов: Из-за того, что в магазине очки подбросили?

Платошкин: Из-за того, что мы начали качать права.

Козлов: Это как-то звучит, по нынешним меркам, уж как-то невозможно. Сложно в это поверить.

Платошкин: А знаете, тогда как раз, это был 2006 год, тогда мне было заявлено следующее, что отношения с Соединенными Штатами у нас хорошие, и в общем из-за какой-то шпаны портить их не надо. Ну, шпаны фигурально, из-за мелкого сотрудника дипломатического ведомства, в общем, как бы…

Рустамова: То есть вы в той ситуации поругались и с властями США, и с российским МИДом?

Платошкин: Да с властями США, понимаете, что ругаться, на войне, как на войне.

Рустамова: Но они вас выслали, вы сказали.

Платошкин: То есть, если высылают дипломата, это, скажем, часть профессии, что ли.

Козлов: Но это не высылка, получается, если вам сказали не возвращаться. Что значит — не возвращаться? Высылают по-другому, мне кажется.

Платошкин: Нет, Соединенные Штаты Америки заявили, что мое возвращение нежелательно. Что значит, так и выслали. Просто если бы я был там, меня бы выслали, но так как я был уже здесь, мне сказали… Причем почему здесь, жена английского не знала, я думаю, вместе со мной ее бы, наверное, так сказать, не тряханули.

Рустамова: А почему вашей жене подбросили очки, как вы думаете? В чем причина?

Платошкин: Вы знаете, там причина была в следующем. Я понимаю, что для BBC это, наверное, звучит плохо…

Козлов: Вы о себе рассказываете или о BBC? Почему…

Платошкин: Я вам сейчас объясню, почему. Мы открыли там генконсульство, в Хьюстоне, открыли, его не было. Приходит такой здоровый мужик, а я был заместителем Генерального, но в то время на хозяйстве, карточка — начальник офиса ФБР. Говорит, огромное вам спасибо, господин Платошкин. Я говорю: за что? Благодаря вашему консульству мы открыли здесь офис ФБР, говорят, чтобы за вами следить, нам финансирование дали, вообще все замечательно, спасибо, если что, обращайтесь.

Потом началось, не только в отношении моей жены, у них, у американцев, в отличие от европейцев, могу вас похвалить, европейцы просто следят. То есть за вами машина какая-то ходит там, вы уже к ней привыкаете. Нет, эти мастера таких вот, знаете, что-нибудь сделать там.

Желнов: Хорошо. Как вы в оппозиции оказались, от дипломата к оппозиционному политику?

Платошкин: Я там не оказался. В 1993 году…

Желнов: Ну, это совсем давно.

Ратникова: Вы работали в системе очень долго.

Козлов: В 2006 году вы были еще на службе на государственной, как в 1993 году…

Платошкин: Ребята, почему вы считаете, что человек, работающий в МИДе, должен поддерживать правящую в России в этот момент партию?

Козлов: У Марии Захаровой спросим.

Желнов: Это довольно странно, если вы работаете на систему, и быть при этом оппозиционных взглядов.

Платошкин: Я на систему в жизни не работал.

Желнов: А МИД, это что?

Платошкин: Я работал на Российскую Федерацию. Если это система, то…

Козлов: Часть системы.

Платошкин: Работа на систему, я так понимаю, она в чем состоит, что Николай Николаевич, работая в МИДе, должен быть, не знаю, членом партии «Единая Россия», что ли? Или иметь в кабинете портрет Путина? У меня, знаете, какой в кабинете портрет висел?

Желнов: Но явно не выступать с оппозиционными взглядами.

Платошкин: У меня в кабинете висел набор наших маршалов Советского Союза, из Министерства обороны. Значит, Сталин и остальные маршалы, в кабинете в служебном. Мне никто ни разу вообще по этому вопросу ни единого слова не сказал.

Ратникова: Кстати, про Путина, вы говорили, что портрет не висел.

Платошкин: У меня нет.

Ратникова: Вы когда оценивали деятельность Ленина, вы сказали, что на 75% он делал все хорошо, на 25% плохо. А как вы Путина, если в таких категориях мыслить, оцениваете?

Платошкин: Скорее всего, наверное, наоборот. Потому что…

Рустамова: Наоборот, в смысле, 75% хорошо, 25% плохо?

Ратникова: Наоборот, 75% плохо, 25% хорошо.

Платошкин: Другой вопрос, что знаете, я и президента Путина, и Владимира Ильича Ленина, и Фургала, оцениваю сугубо по делам. Вот, предположим, если президент Путин, на мой взгляд, в отношении Крыма вел, я считаю, правильную политику, я поддерживаю.

Мне, знаете, некоторые люди говорят, как же вы против пенсионной реформы и за Крым? Какая связь? Я против пенсионной реформы, против социально-экономической политики. Я против «завинчивания гаек» в стране. Но что касается, положим, Крыма, что касается Сирии, что касается Венесуэлы — я бы так же поступил.

Желнов: Правильно. Но вы же понимаете, что если вы были бы против этого, вы бы не выступали на федеральных каналах, потому что пенсионная реформа это безопасная для публичности тема, как коррупция на местах.

А попробовали вы выступить на федеральном канале про, не знаю, упомянув расследования Алексея Навального про «дворец Путина», вот мы посмотрели бы на этот эфир.

Платошкин: А вы зря не посмотрели, потому что…

Желнов: Вы говорили об этом?

Платошкин: Потому что про дворец я тогда не знал, меня же от телевизора турнули в октябре 2019 года, но вы поднимите, когда я, скажем на «60 минутах» говорю, почему у нас доходы населения падают, а президент Путин повышает себе зарплату. Я это говорил.

Желнов: Это не совсем то, о чем я вас спросил.

Платошкин: Это не слишком то есть?

Желнов: Нет, это не слишком.

Платошкин: Мне это напоминает фильм «Предсказание» Рязанова. Не смотрели?

Желнов: Смотрели.

Платошкин: Там к писателю приходит мужик с двумя канистрами, и говорит: вы должны совершить самосожжение. Тот говорит: а может быть, это вы совершите? Тот говорит: нет-нет, я не могу, не тот резонанс будет. Вот вы совершите, иначе мы вам не будем верить. Так, что ли?

Рустамова: Николай, а скажите, про Путина, немножечко возвращаясь, я правильно вас услышала, вы сказали, что в случае с Путиным соотношение наоборот. Вы его деятельность, как если брать ее за двадцать лет как 100%, вы 75 оцениваете как хорошую, 25% как плохую…

Платошкин: Знаете, вот мне кажется, что Путин, он повторяет, может быть, судьбу Брежнева. Брежнев начинал очень хорошо, я вам должен сказать.

Рустамова: Как Зюганов тоже. Вы Брежнева второй раз уже вспоминаете.

Платошкин: Да, второй раз. А я не считаю, это я был дурак, вот в вашем возрасте примерно я над ним смеялся, как и все, был молодой, выступает какой-то мужик там, что-то у него там не двигается… Потом я узнал, что он, оказывается, контужен был на Малой земле. Потом я был на этой Малой земле, там простреливался каждый сантиметр. Там за то, что человек выживал несколько дней давали, там реально, там вот немцы сидят на высоте, а ты сидишь здесь, и Брежнев получил контузию, вылавливали из холодного моря двадцать минут, еще бы пять минут, и он бы умер. После этого он плохо говорил, но тогда об этом не принято было рассказывать, а мы все ржали над ним, понимаете.

Рустамова: Думаете, Путин болеет и не рассказывает об этом?

Платошкин: То есть Путин начинал неплохо с Чечней, то есть я имею в виду с подавлением терроризма на Северном Кавказе. Потому что, я не знаю, вы хотите, чтобы еще у нас Дубровка была? Я, например, не хочу, если честно. Или там Буденновск, помните? Вот эти вот все вещи.

Желнов: Вряд ли есть какой-то человек, который хочет. Естественно, нет. Но вопрос…

Платошкин: Понимаете, в любом политике, мне кажется, надо знать, как у артиста, как у спортсмена, то время, когда тебе надо не просто вот куда-то уйти, бросить, захлопнуть дверь, а готовиться к другой жизни. Да, бороться за свои, у него же тоже, наверное, есть идеалы и прочее, но не сидеть все время, на мой взгляд, на одном месте, вот мне так кажется, потому что это для него хуже.

Потому что сейчас вот люди, вот вашего возраста…

Желнов: То есть вы считаете, что он должен уйти, по истечению срока?

Платошкин: Я считаю, да, что у нас должны быть, во-первых, свободные выборы. Но если на них победит президент Путин, на свободных, не на три дня и прочее, если он выиграет их, значит, выиграет, значит, останется.

Ратникова: Вы думаете, он может выиграть сейчас?

Платошкин: А вы знаете, вот это было бы неплохо проверить. Я думаю, скажем, 70%, вот если сейчас будут выборы, не наберет, конечно, я так думаю. Но за второй тур он поборется, мне кажется.

Потому что, понимаете, здесь дело ведь не в Платошкине, Платошкину может кто-то нравиться или не нравиться, дело в настроениях большинства людей. А они пока, скажем, к оппозиции тоже не сильно благоволят. Тут вопрос о том, что оппозиция вытоптана, может быть, я согласен.

Но знаете, вот так тоже говорить, вот там за него никого нет, да он там.. Это тоже, по-моему, знаете, как немцы говорят, это когда желаемое принимаешь за действительное.

Рустамова: Николай, можно про немцев чуть-чуть, короткий вопрос. С 1987 по 1992 год работали в должности атташе в посольстве СССР.

Платошкин: Ну, не совсем. Но да.

Рустамова: А что не совсем?

Платошкин: В разных должностях, в том числе…

Рустамова: В разных должностях, но в общем вы работали в посольстве в Берлине.

Платошкин: В Бонне.

Рустамова: В Бонне, простите, да. Путин с 1985 по 1990 работал в ГДР.

Платошкин: Намек понял.

Рустамова: А вы там не пересекались случайно?

Платошкин: Вы представляете что такое тогда были ГДР и ФРГ?

Рустамова: Представляю.

Платошкин: Между ними стояла стена…

Рустамова: Но вы же не простые граждане были, чтобы…

Платошкин: Если честно, я, может быть, с удовольствием, рад был бы с ним пересечься, потому что, может быть, это повлияло бы на мою там какую-то карьеру. Я его не видел никогда.

Желнов: Кого вы считаете сильным российским оппозиционным политиком?

Платошкин: Вопрос, конечно, интересный, да. Хотелось бы сказать одну кандидатуру, но…

Рустамова: Николай Платошкин?

Желнов: Да говорите, как думаете.

Платошкин: Вот у Красовского, он меня спросил, вы патриот? Я говорю, как я себя могу назвать патриотом, это все равно, что я бы сказал, я гениальный, предположим, я там очень умный. Ну как я, например, могу про себя сказать, я там сильный оппозиционный политик? Это должны решать люди, не я.

Желнов: Тем не менее, вы несколько раз о себе говорили в третьем лице, это выдает иногда… Не важно.

Платошкин: Это как раз выдает то, что мне бы не хотелось «якать», если честно говоря. Потому что, мне кажется, это нескромно.

Желнов: Ну в третьем лице иногда больше выдает, чем когда человек «якает». Не важно. Кто, как вы считаете, сильный оппозиционный политик?

Рустамова: Он вообще есть в России сейчас, нет?

Платошкин: Вот этот вопрос, он, по-моему, более… Знаете, вот не поймите меня неправильно, что я от этого ухожу, вот это вот движение все затевалось, вы знаете, сколько людей как бы вынесло наружу, которые вообще политикой никогда не занимались, но которым я бы сейчас спокойно, вот спокойно, доверил бы пост депутата Государственной Думы. А я их…

Рустамова: Какое движение затевалось?

Платошкин: «За новый социализм».

Желнов: Но все-таки, Николай, я вас спросил, попросил назвать имя.

Платошкин: Да черт его знает. Не могу сказать. Из нынешних, не знаю…

Рустамова: А кому бы вы доверили страну сейчас?

Платошкин: Вот видите, тоже ведь, как это, Сергей Юрский говорил: место встречи изменит нельзя, вы наповал бьете меня этим вопросом.

Иванов: Назовите пять человек, которых вы хотели бы видеть в бюллетене в 2024 году.

Платошкин: На президента? Тогда, я думаю, у Коммунистической партии будет, конечно, уже другой лидер, скорее всего. Кто им будет, я не знаю.

Иванов: Фамилии.

Платошкин: Черт его знает. Что-то вы меня прямо… Погодите.

Желнов: Давайте. А то нам надо выходить уже из эфира.

Платошкин: Сложный вопрос. Не могу сказать. Не потому, что боюсь, а черт его знает…

Иванов: У трех партий, понятно, уже будут другие лидеры. Давайте двух оставшихся.

Платошкин: От кого, от «Единой России»?

Иванов: Да. И еще от одной, кого бы вы хотели.

Платошкин: От «Единой России», я думаю, будет, конечно, Путин. А кого бы я хотел от «Единой России»? Нет, я бы хотел, чтобы «Единая Россия» проиграла президентские выборы. И кстати, в этой партии Путин, наверное, самый сильный кандидат, остальные слабее гораздо. Я бы предпочел, чтобы был другой кандидат, любой оттуда.

Что касается ЛДПР, я думаю, что Владимир Вольфович тогда тоже уже, так сказать, наверное, уйдет на пенсию. Кто там…

Вот, кстати, если освободят Фургала, предположим, если на него не повесят судимость, я еще раз говорю, возможно, его оправдают, суд присяжных, от ЛДПР, например, Фургал вполне.

Желнов: Тогда да, возвращаем Фургала в должность кандидата в президенты в 2024 году.

Иванов: Единственный кандидат — Фургал.

Желнов: Спасибо. Николай Платошкин, политик и лидер движения «За новый социализм», спасибо вам за этот разговор. Спасибо вам, коллеги, за этот разговор.

Платошкин: Вино с собой можно забрать?

Желнов: Можно. Все можно. Николай, в конце от вас постскриптум о впечатлениях от эфира.

Я с вам на этом прощаюсь, до следующего вторника. В пятницу новости. Увидимся на Дожде. Счастливо.

 

P.S.

Я Николай Платошкин, сегодня был на программе Hard Day’s Night, родной язык иногда надо практиковать просто. Огромное вам спасибо за приглашение. Я повторюсь, может быть, но вы меня извините, огромное спасибо всем слушателям, зрителям Дождя за поддержку в этот очень тяжелый для меня год. Спасибо.