Олег Митволь: мы живем в специфической демократии

Желнов: Олег Львович, добрый вечер.

Митволь: Добрый вечер. Я первый раз присутствую на таком модном телевидении, где на столе уже стоит вино. В принципе, карского шашлыка не хватает.

Желнов: Не говорите. Олег Львович, позавчера были выборы, партия «Зеленых» набрала меньше 1% по стране. Какой цифры вы ожидали?

Митволь: Вы знаете, я другой цифры не ожидал. Дело в том, что хочу напомнить, что основная наша политическая система, партии так называемые думские, я не говорю про «Единую Россию», партия власти, она у нас, по-моему, тысячу лет существует, еще партия Ивана Грозного у нас была. Коммунисты у нас с вами существуют 100 лет, где-то так, либерально-демократическая партия у нас существует, извините меня, 25 лет. За это время эти партии обросли, в том числе, благодаря шикарному государственному финансированию. Напоминаю, что партия власти получает около четырех миллиардов рублей в год. Бедные, несчастные, охающие от козней режима коммунисты в прошлой Думе получали 1 миллиард 400 в год. Более несчастные эсеры, которые сказали, что, в общем-то, виноваты чиновники, делай или уходи, и вообще они самый близкий путь, чтобы Владимиру Владимировичу Путину доложить о произволе местных чиновников, они за это получают, извините меня, 850 миллионов рублей в год.

Супероппозиционная партия, наверное, за которую вы все здесь голосовали, «Яблоко», у которой лидер Григорий Алексеевич Явлинский еще участвовал в выборах, когда моей 19-летней дочери еще не было, и он, как я знаю, в следующий раз опять будет участвовать. И это, наверное, у нас единственная страна в мире, когда лидер партии, проиграв одни президентские выборы, идет на следующие, потом на следующие, да и так 30 лет. Эта партия, например, получала 250 миллионов.

Желнов: Давайте не про Явлинского, а про вас. Вы зачем пошли, зная, что проиграете?

Митволь: Я вам объясню, это очень важно для телевидения, которое вы представляете, для думающего телевидения, вопрос, конечно, денег, извините меня, очень важный, потому что вы понимаете, без денег нет и корневой системы, без денег нет рекламы на местах. Извините меня, Владимир Вольфович Жириновский за эти 25 лет ездил много по стране, у него везде есть эти организации низовые. Я, например, общался в округе, в котором выдвигался, с бабушками, которым дали, Владимир Вольфович лично дал 12 лет назад тысячу рублей, и она до сих пор за него голосует. И вопрос заключается в том, что партия «Зеленых», например, это первые выборы, и хочу напомнить, что мы шли на выборы, у нас был рейтинг 0,1%. Мы закончили, извините меня, с рейтингом 0,73%, это, между прочим, вы, конечно, говорите, что это ничтожные проценты, я хочу сказать, что почти полмиллиона человек проголосовало за партию, и это, кстати, больше, чем за известный всем «ПАРНАС», который, в общем-то, извините меня, имеет историю, бывшего премьер-министра во главе и т.д.

На самом деле, я считаю, что вопрос, конечно, партий, партийного строительства — это долгий процесс. Мы с вами вообще первый раз после долгого перерыва получили одномандатные выборы, получили фактически доступ к избирательной системе, ведь мы раньше голосовали, в принципе, за определенный суповой набор и говорили: «Мясо в том же супе побольше или вам с косточкой, или риса туда, может?».

Желнов: По-моему не сильно ситуация изменилась.

Митволь: Нет, она ухудшилась. Сейчас у нас, как говорится, суп вообще стал однородным, потому что если мы с вами в прошлой Думе, у нас с вами конституционного большинства у «Единой России» не было, то есть «Единая Россия» не могла принимать меняющие Конституцию законы. Но, конечно же, и ЛДПР, и КПРФ в решающие моменты истории приходили на помощь партии власти, хотя мы, конечно, риторику слышим, что что же мы могли 20 лет? Или, допустим, тот же ЛДПР говорит: «У нас не было депутатов, сколько у КПРФ», Зюганов жалуется, что у нас тоже не было депутатов. А вы посмотрите, сейчас же вообще интересная история: сейчас 350, 343 или 345 депутатов, соответственно, все остальные псевдооппозиционные депутаты, конечно, уже могут ехать в отпуск на пять лет оплачиваемый, потому что смысла пребывания в Думе, в которой, собственно, ни на что они не влияют… То есть у нас сегодня около 100 депутатов просто абсолютно независимые, то есть от них, что называется, ничего не зависит.

Желнов: Давайте поговорим про одномандатников, поскольку это более интересная история в этом году.

Гликин: Олег Львович, партия — новичок ваша, да, но вы не новичок в политике и лицо известное, и я думаю, москвичам. И все думали, что после снятия представителя мэрии Барсуковой, которая там прославилась...

Митволь: Представителя «Единой России».

Гликин: «Единой России», но она и сотрудница мэрии, которая прославилась отправкой в лагерь, печально известный лагерь.

Митволь: Но не совсем отправкой, а прославилась подписанием договора, подписанием технического задания, списанного с сайта конкретной организации.

Гликин: Да, и после снятия этой дамы все думали, что вы уж, вам конкуренции нет, шансы у вас велики на победу и какие-то малоизвестные коммунисты…

Митволь: Вы знаете, я, на самом деле, считаю, что то, что произошло... Например, в Москве было два интересных округа, и я не знаю, вы обратили на них внимание или нет, один округ называется 200-ый, а другой, как ни странно, называется 203-й. На самом деле, что происходило в 200-ом округе?

Гликин: В вашем?

Митволь: Да, в моем округе. Конечно, представитель «Единой России» снялась после моего соответствующего обращения в Генеральную прокуратуру, и не хочу эту тему, это вопрос правоохранительных органов. Насколько я знаю, сейчас там вопросы к ней прямые имеются, там, правда, статью немножко другую, пытаются опросить ее не так, как люди, арестованные в Петрозаводске, а здесь немножко другое, мне ответ пришел из прокуратуры, что она рассматривается по одной статье, по-моему, 178, ее рассматривают как возможного фигуранта. Здесь другая проблема, что, конечно, чиновники Северо-восточного округа, видимо, в страшном сне видели тот день, когда я стану депутатом, и пять лет им придется работать со мной. Вы понимаете, да, что, в том числе благодаря и достаточной моей известности, на самом деле, естественно, с самого начала у меня была занимательная картина в округе, когда молодой коммунист...

Понятно было, что так, как все рассчитывали, что пойдет Барсукова, представители других партий выдвинули молодежь, то есть ребят, которые в этом году получили дипломы, которые вообще никому неизвестны, но, извините, подтехнических кандидатов. И возникает следующий вопрос. И вдруг эта женщина уходит, и надо представителям Северо-восточной префектуры, префект Виноградов меня очень хорошо знает еще по работе в правительстве Москвы, нужно что-то делать, представляете, какая угроза идет спокойной жизни? И, соответственно, смотрели-смотрели, и там есть молодой человек, который из КПРФ, помощник депутата, то есть понимаете, с ним ходил за руку депутат от Мосгордумы, то есть он учился говорить прям на ходу, соответственно, образование политология, опыта работы никакого нет. И было принято решение, что тянуть его. Вы можете обратить внимание, что...

Желнов: Кем было принято решение?

Митволь: Насколько я понимаю, так как со мной не советовались по поводу решения, я могу вам сказать технические факты, мы же можем математические вещи говорить.

Желнов: Так кем решение было принято?

Митволь: Вы знаете, в кабинетах не сидел, могу сказать, что на 20%, например, автобусных остановок ему дали больше, технических досок этих, про которых Соболь и т.д. устраивали скандалы, все висели, вы понимаете, да? То есть, с одной стороны, мэр Москвы двигает список единороссов, а с другой стороны, видно, что лидер, молодой активный юноша, но до этого нигде неизвестный, представляете, да? Ведь математически очень интересные вещи выяснились. Например, я не говорю, что я месяц был в эфире, я руководил полтора года соседним округом. Удивительно, ведь когда вскрыли ящики, и мне, кстати, потом один чиновник неформально сказал, что: «Это тебе привет, чтобы ты в выборах не участвовал», и меня там определили на четвертое место. Например, вы представьте себе: девушка с местом прописки город Курск, никому неизвестная до этих выборов, получила больше 10%, то есть в шесть раз больше партии «Справедливая Россия».

Желнов: Но, Олег Львович, если все-таки резюмировать, поскольку эфирное время не позволяет, почему вы проиграли? Главную причину назовите.

Митволь: Нет, вопрос следующий. Давайте так: я не проиграл, я не выиграл. Вопрос заключается в том, что, вы поймите, что те люди... На самом деле, совершены огромные научные открытия в социологии. То есть доказано сейчас практическим путем, что люди без биографии могут в пять-шесть раз опережать рейтинги своих партий. Вы знаете, удалось доказать отсутствие гравитации на отдельно взятом 200-ом округе. Проблема ведь заключается в том, что те ребята, которые присылали мне этот привет, они ведь очень ошиблись, потому что если бы они меня поставили вторым, то можно было бы мне говорить, что: «Олег Львович, вы плохо работали, мы вас не видели», что-то такое, проиграл, юноша, и иди.

Немзер: А вы действительно плохо работали?

Митволь: На самом деле, я провел больше 100 встреч. Смотрите, давайте так: мы с вами понимаем, что мы можем сравнить, допустим, мою известность и, например, представителя Партии роста Мариничева, который получил тоже 10%. Вопрос заключается в том, что вы представляете, что у нас в округе около 30% голосования вообще по Москве. Вообще отдельный вопрос. Смотрите, в девять вечера я был в ЦИКе, и сказали, что явка по Москве, как вы помните, 28,4%, помните? И я поехал домой, лег спать, утром просыпаюсь, явка по Москве 35,6%. Вопрос: кого ночью оставили на этих избирательных участках, что там происходило ночью? Явка же — это технический момент. Вы закрываете участок...

Желнов: Хорошо, Олег Львович, можно конкретный вопрос? Кто вам конкретно помешал? Вы говорите: «Ребята поддержали Мариничева, но вас потопили». Кто эти ребята?

Митволь: Вопрос. Вы поймите, что один-два человека такие истории не делают.

Желнов: Ну поименно. Скажите, хорошо, не один, а два, скажите трех, назовите.

Митволь: Нет, слушайте, я человек, имеющий юридическое образование, пока эту тему не докажу… Мы сейчас обратились в Мосгоризбирком, точнее, завтра, сейчас подготовили список из 40, тогда мы вам фамилии скажем. Вопрос, я не могу говорить про людей, про которых я, мы с вами говорим, между прочим, об уголовно наказуемых деяниях, и вы мне говорите, как юристу, что: «Олег Львович, скажите фамилии до того момента, как решение по этому принял суд». Вы хотите сами сесть или меня посадить?

Желнов: Политически кто решение принимал? Не кто вбрасывал я вас спрашиваю за...

Митволь: Мы должны понимать, что, например, я вам просто в качестве примера расскажу, что я видел сам бумажки у бабушек в руках на фамилию неизвестного кандидата и внизу «Единая Россия», где она ходила по списку и выбирала. У меня удивительная ведь история. У меня в зависимости от ЦСО — от Центра социального обслуживания — лидер голосования в зависимости от ЦСО, то есть разные ЦСО, разные лидеры голосования, представляете какая смешная история? То есть в соседних домах люди голосовали за разных кандидатов, но вопрос, в каком они ЦСО обслуживались. А эта бумажка с названиями — это называется административный привод, вам будет известно. Плюс, например, во время дня голосования мы отправляли, в том числе вы помните, Общественный совет, сидел Венедиктов красиво с бутербродом по телевизору и рассказывал о том, как они тут всех ловят. Вопрос, мы отправили в этот мониторинговый центр, кстати, созданный за бюджетные деньги, за большое количество бюджетных денег, мы отправляли фотографии, например, одной женщины, которая ухитрилась проголосовать в 750 участке, в 751.

Желнов: Во всем виновата женщина, мы поняли, какая-то женщина или бабушка.

Митволь: Женщина не виновата. Вопрос, вы поймите, карусельщики не виноваты, карусельщики и деньги.

Желнов: Слушайте, но вы опытный политик, вы знаете, как эта технология работает. Что же вы ссылаетесь на каких-то женщин, бабушек?

Митволь: А я вам объясню, я политик, но я верю...

Желнов: Назовите кураторов этих выборов, кто конкретно против вас действовал или работал.

Митволь: Вы знаете, я опытный политик, но здесь есть одна проблема: я патриот, и я для себя...

Желнов: А, то есть здесь…

Митволь: Нет, вы неправильно, вы рвете фразу. Я говорю о том, что я, во-первых, когда я узнаю фамилии, я их, естественно, озвучу, я хочу получить завтра записи с 40 участков, по которым у меня есть понимание, и дальше можно будет, если я что-то найду, я вам скажу. Кстати, вы, например, знаете, что в 203 округе заинтересованные коммунисты нам пришли, например, мужчину, у которого была целая сумка с бюллетенями? Причем бюллетеней было 380 штук, а всего по России пропало 1400 бюллетеней. То есть, оказывается, что со всей России свозили в Царицыно, представляете, да, то есть треть, 22% всех пропавших в России от Калининграда до Дальнего Востока бюллетеней, каждый пятый был привезен в Царицыно в ночь, вы понимаете, о чем я говорю? Я говорю о конкретных вещах, которые мы называем математикой. Прощу прощения.

Антонова: Да, Олег Львович, у меня вопрос по округу. Изначально вы собирались баллотироваться в Ленинградском округе.

Митволь: В 198, да.

Антонова: Да, где шли Хованская и Галямин.

Митволь: Но вопрос заключается в том, что...

Антонова: Нет, вопрос следующий: почему вы решили вдруг поменять округ Медведковский незадолго до снятия главного претендента? То есть вам подсказал кто-то?

Митволь: Да, я вам расскажу. Дело в том, как правильно коллега сказал, я совершенно четко понимал, что такое административный ресурс, и за день до этого у меня были документы Министерства экономики, которые выявили проблемы с той историей, которая была у Барсуковой. И я понимал, что Барсукова в конечном счете по этим документам до выборов не дойдет. Но при этом, вы знаете, что...

Антонова: То есть вам никто не подсказывал, вы сами?

Митволь: Но вы знаете, что это прям во время съезда, и я сказал, что я сделаю все, чтобы Барсукова не попала в Думу, что, собственно, и произошло, она снялась с выборов. Вопрос заключается в том, что, извините меня, я понимал, что такое административный ресурс, и, в общем-то, считал, что в той ситуации, когда я пойду в 200 округ, он, конечно, соседний с тем, где я родился, хотя для москвичей вопрос через железную дорогу — это не вопрос. Я же родился от этого округа через железную дорогу. Но вопрос заключается в том, что, конечно, в 198 округе меня все знают, вопрос заключается в том, что я просто понимал, что идя в той ситуации, я не думал, что мэр — единоросс, а тянуть будут коммуниста. То есть в моем понимании, как политика...

Бекбулатова: То есть вы рассчитывали, что вы будете самым?

Митволь: Нет, я рассчитывал, что будут просто, спокойно дадут, я честно выиграю, и, собственно, будет нормальная история. А как вы видели по результатам, то есть на самом деле, мне политически выгоднее получить четвертое место, потому что это сюр, вы понимаете, передо мной протолкнули мальчика.

Бекбулатова: Так, может, сработал в какой-то степени, может, у вас там был антирейтинг?

Митволь: Какой? Рейтинги же, смотрите. Давайте...

Бекбулатова: У вас довольно скандальная репутация.

Митволь: Нет, смотрите, с рейтингами же очень простая история. Давайте так: после этих выборов, которые у нас сейчас были, нам с вами надо, вы же знаете, вы же в «Коммерсанте» работаете, вы знаете, что у нас государство тратит большие деньги на ВЦИОМ — Всероссийский центр изучения общественного мнения, бюджетные деньги. И у нас получается следующее, что ВЦИОМ говорит одно, говорит, что вероятность события плюс-минус 1%, но вы знаете, у них в рейтинге всегда написано: плюс-минус. А извините меня, выясняется, что они ошибаются на 13%. Вопрос: если мы получаем рейтинги, по которым меняют Парфенова за три дня до голосования, а извините, в день голосования я получаю четвертое место — это значит либо нам надо закрывать ВЦИОМ и вообще отменять социологию как ненастоящую науку, сказать, что это продажная девка империализма, как мы говорим, либо, извините меня, на ее место не физика, а химия, о чем, собственно, я и говорю.

Так на самом деле, почему я сейчас нахожусь в достаточно интересной позиции? Я сейчас говорю, что смотрите, Москва, вы знаете, потратила большие деньги на покупку оборудования, фиксирующего видеозапись, так как мы с вами понимаем, что эта катавасия, кроме того, что бабушкам давали талончики с фамилиями, катавасия, связанная с голосованием одних и тех же женщин, но пока не доказано, я пока исхожу, что это были сестры-близнецы. Их, скорее всего, было несколько десятков человек, но просто с одним лицом, просто по разным участкам ходили. Я пока не могу сказать, что это одна и та же женщина, потому что по закону этого же быть не может. Пока мы не докажем, что это одна и та же женщина, тогда возникает вопрос к председателям комиссии. А, кстати, вы же знаете, что в 203 округе, например, выяснилось, что на семи округах голосовали одни и те же люди, и тихо решили этих руководителей комиссии убрать.

Желнов: Вообще не выборы, а какой-то кошмар вы описываете.

Митволь: Почему кошмар? Это жизнь. А вы откуда приехали в нашу страну?

Желнов: Я в Москве живу.

Митволь: Да, но вы сейчас...

Желнов: Но вы описываете какие-то страшные картины, апокалипсические.

Митволь: Вы, может, голосовать не ходили?

Немзер: Все ходили голосовать, я думаю. Скажите, пожалуйста, много раз уже упомянута Татьяна Барсукова. Какую роль вы играли в ее снятии, вы к этому какое-то отношение имели? Все-таки это был прямой ваш конкурент.

Митволь: Слушайте, все-таки, видимо, у меня с дикцией, конечно, проблемы. Да, вопрос следующий: на следующий день я, как кандидат, зная результаты проверки после того, как я...

Желнов: На следующий день после трагедии в Карелии.

Митволь: Нет, не так. Трагедия в Карелии была раньше. На следующий день после того, как я получил эти документы, был съезд нашей партии, я решил не сталкиваться лбом с ресурсом, который тянул оппозиционершу Хованскую, которая уже, сколько, 9 лет нам обещает взять под контроль ЖКХ, и еще ей дали пять лет, чтобы она, наконец-то, его взяла под контроль. Соответственно, я просто, зная, что есть серьезные вопросы именно из заключения уже государственного органа, я просто выдвинулся по 200 округу. И дальше я на следующий день после выдвижения написал соответствующее обращение в прокуратуру, не просто написал, что извините, что там происходит, а написал, что такие-то, честно вам скажу, у меня большой опыт написания подобного рода документов, и по моим материалам больше ста человек просто судимости получили. И после этого, после поступления документов в прокуратуру, с госпожой Барсуковой, просто она заболела, попала, как говорится, в больницу, и из больницы по доверенности забрала документы из избирательной комиссии, вот и все.

Немзер: Правильно, убрали конкурента, хорошо. А какие у вас отношения...?

Митволь: Но я не убирал, подождите, я просто письмо написал.

Немзер: Да-да-да, письмо написали, прекрасно. А какие у вас отношения с московской мэрией после этого складываются?

Митволь: Я не очень понимаю. Смотрите, если бы у меня были такие отношения с московской мэрией, я уже был бы депутатом Мосгордумы, чего я еще был бы депутатом? Я был бы уже депутатом Госдумы, чего еще?

Немзер: То есть нет такого ресурса? Я спрашиваю просто.

Митволь: Минуточку, давайте внимательно. Мы же про логику говорим. Если бы у меня были отношения с московской мэрией, вопрос: мне бы сейчас не говорили с улыбкой, что: «Олег Львович, вам привет из префектуры»? Вопрос, конечно, я бы победил 29-летнего мальчика, как, собственно, и в других округах единороссы торжественно победили со счетом 67:17 и все.

Желнов: Олег Львович, а в администрации президента какие у вас и с кем отношения? Потому что я так понимаю, что все-таки отношения есть, ресурс есть, и тогда тем более непонятно, почему, имея на руках сильный козырь в виде администрации президента, вы все равно тому мальчику проиграли.

Митволь: Я хочу сказать, что я достаточно общительный человек и общаюсь со всеми жителями.

Желнов: Ну с кем, например?

Митволь: Я знаком с Гудковым, с, извините меня, Удальцовым.

Желнов: Это не администрация президента.

Митволь: Я вам просто говорю, что я знаком со всеми. С учредителями вашего канала…

Желнов: Я спрашиваю конкретно про чиновников, работающих в администрации президента. С кем у вас есть отношения?

Митволь: Я знаком со всеми, но у меня есть следующая проблема. Ведь вы поймите одну простую вещь: основная моя проблема в, скажем так, независимости. Я общаюсь со всеми, говорю: «Привет, как дела, как жизнь?». Просто поэтому, собственно, в свое время я… Извините меня, я, наверное, единственный чиновник, который выгнал прокремлевское движение «Наши» из детского сада на Беговой. Это же факт. Другой бы сказал: ну нифига себе, связываться, извините, с кем, пускай сидят.

Желнов: А сейчас накануне этих выборов вы контактировали с кем-то в администрации, использовали ли вы эту площадку как ресурс свой личный для выдвижения, для своей партии?

Митволь: Представляете себе, что я, например, прихожу к какому-нибудь чиновнику в администрации и говорю: «Дружище, давай, как говорится, продвигать партию «Зеленых». А мне скажут: «Вы понимаете, что президент у нас поддерживает партию другую? И вы что нам хотите, мы сейчас это самое…».

Желнов: Как правило, они вас просят что-то продвигать, а не вы их что-то продвигать. Поэтому немножко по-другому…

Митволь: Вы хотите сказать, что…

Желнов: «Партию «Зеленых», Олег Львович, не хотите ли продвинуть?».

Митволь: Нет, я вам объясню другую проблему. Дело в том, что для меня выборы как для политика, у нас, к сожалению, практически нет публичной политики, потому что у нас в Думе одна партия, у нас нет фактически реальной оппозиции, у нас дискуссии в Думе, я помню, что нам сначала говорили, что в Думе вообще не место для дискуссий, потом поправились, сказали, что вроде место, но пока некому дискутировать. И еще 5 лет, кстати, тоже не будут. Вопрос заключается в том, что в такой обстановке у меня была другая задача.

Желнов: В этой обстановке кто виноват? Тоже бабушки, которые в Царицыно приехали?

Митволь: В обстановке, про которую я говорю, я воспользовался поводом для того, чтобы выйти на сцену, задать вопросы, которые меня интересуют, по другим политикам. На самом деле, меня давно раздражало, я вот вместе с вами смотрю телевизор, слушал, как нам важны дебаты для того, чтобы увидеть, чем занимались политики последние 5 лет. Я, как честный идеалист, пришел на дебаты и начал всем задавать вопросы: извините, у вас это, у вас это. Ну вы видели. Минимум никто не отвечал. В любой другой цивилизованной стране политик, которому говорят «Зачем вы пропихнули внука, 25 лет, на работу в Мосгордуму на председателя комиссии, а все остальные коммунисты не получают зарплату», после этого он что-то отвечает либо уходит. У нас такой культуры вообще нет.

Желнов: Вы в прокуратуру после этого не пошли писать еще на кого-то заявление?

Митволь: Я написал пока что, я с собой не взял, у меня есть назначенная дата заседания суда с Жириновским, потому что он нарушил закон. Он потом подошел, извинился, но вопрос заключается в том, что я ему сказал: «Владимир Вольфович, вы же опытный, вы же 27 лет в политике, вы-то должны понимать, где эмоции». Допустим, если парень с Северного Кавказа швырнул в меня бутылку, сказал, что «сейчас я его побью», подбежал, посмотрел, убежал. Здесь же нет факта. А там, где были оскорбления, я, соответственно, обратился в суд. Мне совершенно не мешает, что кто-то является политиком, руководителем какой-то партии.

Гликин: Мы получили ту Думу, которую получили. Вопрос — а для чего она такая сформирована, где нет ни одного человека, который может что-то пикнуть или вякнуть, как вы думаете?

Митволь: Я боюсь даже думать. Если в прошлой Думе у нас были люди, которые хоть могли что-то спросить, тот же Дима Гудков, то в этой Думе самый острый вопрос, который может быть — это «Сколько время?», наверное. И «Сколько у нас до окончания заседания?». Вопрос заключается в том, что то, что сегодня у нас партия получила мандат и теперь отвечает за все — это единственное, о чем мы сейчас можем говорить. Вы знаете, проблема в другом, кстати, почему-то об этом не говорят. Вот мы торжественно в воскресенье праздновали победу «Единой России», меня в принципе вопрос 200-го округа не настолько волнует, я же абсолютный реалист, имею математическое образование, вопрос заключается в том, что я понимаю, что одно дело — одному в Думе быть, другое дело — с какой-то фракцией и т.д., это вопрос голосов. Здесь второй вопрос очень интересный. Вот мы отпраздновали победу «Единой России», представляете, у них не было 300 мандатов, сейчас — 343 или 345, в зависимости считать ли Журавлева. Вопрос очень интересный: а вы знаете, что «Единая Россия» недополучила 7 млн. избирателей? Коммунисты недополучили 6 млн. избирателей, ЛДПР недополучила 1 млн. избирателей, «Справедливая Россия» недополучила 5 млн. избирателей.

Это очень серьезный вопрос. Потому что я, например, хочу жить в этой стране, меня перспектива повторения 1991—1993 года беспокоит, потому что мы с вами понимаем, что эти все люди — это 19 млн. Допустим, немножко перешло к новым маленьким партиям, но основанная масса — где она, где все эти люди? Мы же понимаем, что эти люди — это на самом деле некая пружина, которая выстрелит неизвестно где. Мы помним 1993 год, когда все ходили в камуфляже, путчи, бегут сюда, стреляют вверх. Это же было не так давно, для молодежи, конечно, это прошлый век, но для меня-то это недавно. Так вот вы помните, как их удалось заставить переодеться из камуфляжа в костюмы? Им сказали: приходите в политику. И тогда они пришли в Госдуму. Помните, они сначала ходили по Госдуме в камуфляже, потом поняли, что неудобно, жарко, начали переодеваться в костюмы, пошли в те депутаты, в те депутаты. И постепенно получили возможность таким образом, как они думали или действительно, влиять на принятие решений, участвовать в демократии.

У нас сейчас возникает следующая проблема: а где эти все люди, который в прошлый раз приходили, сегодня не приходили. Вопрос: что они будут делать?

Гликин: Вопрос все-таки про Думу. А для чего ее изготовили вот такую?

Митволь: Совершенно понятно. Мы с вами получим серьезные изменения Конституции, потому что в противном случае зачем этот весь балаган нужен. Вопрос не в том, что в 203-м или 200-м, отменят или не отменят, сейчас это никого не волнует, меня беспокоит, что, собственно, через два года будут менять. Даже не про пенсионный возраст. Вы понимаете, что Жириновский торжественно за какое-то интересное предложение поддержал бы, как обычно, партию власти, и все бы получили бы. Вопрос в другом: чем серьезнее изменения, тем сложнее договариваться на то, чтобы партия предала интересы избирателей. Если несерьезные изменения, то можно сказать: возьмите 15 квартир для депутатов иногородних, офисный центр для вас и т.д. А если серьезные, то они начнут что-нибудь просить.

И тут мы должны понимать, что настолько серьезные изменения, что договариваться теперь ни с кем не надо. То есть проблема-то как раз в этом, и это вот интересно — что же будет? Мы-то в этой лодке с вами плывем.

Немзер: Сейчас немножко в другую сторону. У вас «Зеленая» партия, вообще-то на Западе это движение вполне серьезное и сильное. В России повестка абсолютно непопулярная. Мы видим, какие бывают популярные повестки, мы видим примеры, как можно на антикоррупционной повестке, например, сделать политику, имидж, имя себе, это работает. Вы выбрали такую, с моей точки зрения, непопулярную, невыигрышную абсолютно тему. Это техническое решение, это техническая партия? Зачем вам это?  

Митволь: Здесь Таисия, которая лучше знает мою историю, вопрос заключался в том, что на самом деле нужно было, у нас только 14 партий, которые могут выдвигать, то есть чтобы прийти на площадку в России, вам нужен билет. У нас только 14 партий, я для себя принял некое решение, от каких партий я бы мог идти, от каких нет. И так получилась партия «Зеленых», притом, что я сразу объясняю, что я 5 лет в правительстве работал именно по этой тематике, поэтому для меня это было вполне осознанное решение, собственно, которое я и претворил в жизнь. И то, что я получил возможность общения с избирателями — это очень серьезный момент. 

Бекбулатова: А если говорить не про партию, а именно про повестку, вы очень давно занимались действительно зеленой темой, защитой природы и т.д. Это некое политтехнологическое решение, вы считаете, что есть некая база или это ваши идеалы?

Митволь: Смотрите, если бы я занимался политтехнологическим, то я бы пытался создать, например, партию «Единоросы России». Ну, понимаете, да, у нас была бы партия «Единая Россия», и чуть ниже №2 была бы партия «Единоросы России». Или, например, вы знаете, да, что у нас никогда не будет Аграрной партии. Вы знаете почему? Потому что это одна из серьезных ног у партии «Единая Россия». Вы же видите, вы можете посмотреть историю, как у нас, собственно, руководство Аграрной партии было трудоустроено по соседним партиям — и больше ее нет.

Бекбулатова: То есть это ваш идеалы.

Митволь: То есть вопрос в том, что это, скажем так, моя ментальность. Вы знаете, что я абсолютно всегда занимался экологией. Извините, когда возникает проблема у экологов, наверное, вы помните, когда арестовали в Мурманске гринписовцев, большинство бегало, так сказать, с криками: «Что ж такое происходит? Отпустите!». А я, между прочим, туда прислал купленные за свои деньги теплые вещи и дал деньги на то, чтобы заплатить залог.

Бекбулатова: Просто Мурманск — это Мурманск, а мы находимся…

Митволь: Нет, я просто рассказываю, что я этим вопросом занимаюсь.

Бекбулатова: Да, мы понимаем.

Желнов: Да, но вот были недавние события. Были активисты, которые защищали Парк Дружбы, Дубки, и, кстати, ваш конкурент — Юля Галямина — она участвовала в защите интересов этих граждан. Если мы что-то, может быть, пропустили все вместе, поправьте, но мы вас не видели ни на одной из акций.

Митволь: Могу сказать, что Парк Дружбы я защищал, когда был префектом, и до моего ухода никаких телодвижений, вы знаете, вы можете посмотреть историю. Дело в том, что с этим проектом ходили еще до 2008 года, так вот я не дал ни построить, ни срубить ни одного дерева в Северном округе.

Бекбулатова: А сейчас?

Митволь: А сейчас я могу сказать следующее, что  Юлия Галямина, конечно, молодец. То есть проблема в том, что она, собственно, выискивает истории и вокруг них создает…

Желнов: Это нормально для политика.

Митволь: Это нормально для политика. Извините меня, она с такой же точки зрения, как парк Дубки, кстати, в отличие от многих, например, в парке Дубки стояли домики для животных, которые я за свои личные деньги поставил. Это к вопросу о том, кто пиарится, а кто делает. Так вот, извините меня, она сходила еще, занялась дольщиками около Мосгордумы, помните?

Бекбулатова: Давайте не про Галямину, давайте про…

Митволь: Вопрос в тех политиках, которые просто используют скандал для продвижения. Вопрос по экологии у меня идейный, вы понимаете, да? На самом деле, если я не могу помочь людям, я не пойду и не буду им обещать. У нас очень много людей, которые приходят…

Желнов: Антиполитическое качество.

Митволь: Нет, обратите внимание… нет, не антиполитическое. Просто я считаю себя ответственным, я хочу жить в мире с собой. Если я вам пообещаю, я это сделаю. Но я лучше не пообещаю, если я не могу этого сделать. Ну, поймите одну простую вещь, мы сейчас с вами видели на предвыборной кампании просто смешные истории. У нас стояли у каждого метро по 15 кубов, по 12, и там у каждого куба стояли люди, которые говорили, что они за этот год решили 2000 проблем населения. Я у себя в 200-м округе видел таких ребят, которые говорили: 1800 вопросов я решила. Вопрос: а чего ты в депутаты идешь? Какие ты вопросы решил? Да это же обман людей. Если ты не можешь ничего решить, если ты идешь хотя бы за депутатскими запросами, то тогда да, ты и скажи, что я хочу их решить, а не решала.

Бекбулатова: То есть защитить Дубки — это невозможная задача.

Митволь: Нет, я хочу сказать, что защитить Дубки... Извините меня, как вы знаете, я, не будучи на госслужбе, сделал все, чтобы новых мусоросжигающих заводов в Москве не строилось.

Бекбулатова: Давайте про Дубки.

Митволь: Да. Значит, смотрите, извините меня, как простой гражданин я решить вопрос с Дубками не могу, и я не могу прийти к людям и сказать, что я его решу. Как? Вопрос заключается в том, чтобы в суд подавать. Но одна простая вещь, на сегодняшний день, как политик, на самом деле — площадка или суд? Вы поймите одну простую вещь, политик работает…

Желнов: Политик, который говорит: «Я этот вопрос решить не могу, но...» кажется странным кандидатом.

Немзер: Очень странно это от вас слышать, правда, Олег Львович, ну вот вы: «Я здесь ничего делать не могу, поэтому я туда вообще не пойду». Вы — партия «Зеленых». Это кейс, который непосредственно имеет к вам отношение.

Митволь: Почему не пойду?

Бекбулатова: Кто в вашем округе первоначально?

Митволь: Нет, я хочу напомнить, что я живу там с этим парком. Вопрос-то не в этом. Вопрос в том, что я с людьми-то общаюсь и советы людям даю, что надо обращаться в суд, надо получать документы. Вопрос заключается в том, чтобы выйти на митинг и сказать, что «я вас сейчас»… Проблема — я не хочу быть безответственным. Вопрос, я считаю, что самое главное, что есть у политика — это репутация. Вы знаете, у нас, к сожалению, в стране развита ситуация, когда 25 лет у нас люди работают в Думе, потом они говорят: «Ну, вы знаете, мы не сделали, потому что «Единая Россия» не дала», а я хочу сказать, что  я могу сделать и я сделаю.

А то, что не могу, извините меня, если мы, допустим, люди обращаются же в больших количествах, почта моя известна, телефоны все есть в интернете, обращаются, мы помогаем писать запросы в суд, мы помогаем юридической помощью, тем, чем можем. Проблема заключается в том, что, извините меня, центр справедливости у «Справедливой России» создан за 850 млн. рублей в год. Мы же с вами понимаем, что вопрос заключается в другом, что на сегодняшний день мы можем ставить жестко вопросы только тогда, когда нас могут услышать. Сегодня я хочу сказать следующее. Я был в Росприроднадзоре, вы знаете, что мне удалось сократить полосу отчуждения шоссе, которое шло с Шереметьево с двух километров, вы представляете, что было бы, если бы у нас 2 километра была полоса. Там вообще бы леса не было.

Желнов: Ну, вы про старые дела, ну ладно.

Гликин: Олег Львович, да, вот чуть-чуть назад вернемся еще до того, как вы были в Росприроднадзоре, чуть про прошлое. Все знают, что вы когда-то были соратником Березовского…

Митволь: Ну, это не совсем так.

Гликин: И у вас были «Новые Известия», созданные как альтернатива официозным закрученным уже просто «Известиям». И с тех пор поле в СМИ сужалось, оппозиции становилась все меньше. И Березовский, тем не менее, при всей критике он все-таки поддерживал и свободные СМИ, и какую-то даже оппозицию пытался поддерживать. Вы отмежевались от…

Митволь: Не так.

Гликин: Я вопрос доскажу.

Митволь:  Я понял ваш вопрос.

Гликин: Сейчас, нет, секундочку. Я лично знал и Березовского, и сам жил тогда в этой ситуации тоже. И «Новые Известия» тоже стали жить своей жизнью. Вопрос: не считаете ли вы, что вы сами участвовали в создании той системы, которая сейчас вас не пустила в эту Госдуму после вот этой всеобщей закрученности?

Митволь: Слушайте, вопрос заключается в том, что, я вам повторяю, у меня целей и задач именно в Госдуме нет, у меня была задача заявить о своей политической позиции, спросить то, что меня интересовало, и я вышел на эту сцену  и воспользовался ситуацией. Я воспользовался той ситуацией, которая есть. Касательно Березовского, я вам хочу напомнить, если вы жили в то время, выглядите, правда, молодо, элементарную вещь, что, как вы знаете, Борис Абрамович Березовский, и это была известная история, я даже в ФСБ на эту тему обращался, у нас с ним был конфликт, с Березовским, который, собственно, привел к тому, что он меня даже заказывал. И, извините меня, он мне присылал этих чеченских бандитов, это была абсолютная история. И он меня заказывал, вы же это все знаете, ну что…

Гликин: До конфликта было сотрудничество.

Митволь: Вопрос заключается в следующем, вы знаете, я с ним сотрудничал, когда он был заместителем секретаря Совета Безопасности. И в его доме приемов были все, начиная от Горбачева и заканчивая, так сказать, теми людьми, которые сегодня руководят нашей страной.

Желнов: Так уже скажите фамилию Путин, что же вы…

Митволь: Ну, в том числе, и Владимир Владимирович был там. А что тут такого?

Желнов: На что вы намекаете и не говорите?

Митволь: Нет, я не намекаю, я просто вспоминаю весь перечень граждан, который там был. Извините меня, вы мне сейчас хотите сказать, что: Олег Львович, вы представляете, вы были в клубе Березовского, где были все нынешние политические деятели, а также был Касьянов, я не знаю, все остальные, Волошин, кто угодно.

Гликин: Нет, ну он поддерживал ваше СМИ.

Митволь: Вопрос заключается в том, вы поймите одну простую элементарную вещь, он не поддерживал в том виде, в котором вы думаете. Ведь проблема заключается в том, что Борис Абрамович решил со СМИ, которую я создал, сделать так же, как он сделал с ОРТ. Он просто решил приватизировать менеджеров. Он понял по ОРТ, что следующая проблема, что покупать СМИ не надо, нужно 3-4-5 руководителей и редактора, как говорится, посадить на некое довольствие, а дальше будет весело. И вы дальше знаете, что было, да? Дальше была попытка фиктивного банкротства, дальше были всякие интересные схемы. Кончилось дело тем, что я был вынужден со всеми историями судиться, выиграл все суды. Это у меня заняло полтора года. И после этого Борис Абрамович как раз обратился к чеченцам и обратился, так сказать, к киллерам. Вопрос заключается в том, что юридически просто он ничего не мог сделать. Вы знаете, и поэтому я, между прочим, считаю, что это единственный способ выяснения отношений — это через суд.

Желнов: Вопрос был в другом, что вы — один из людей, приложивших руку к созданию той системы, которая вас, по сути, как бы выплюнула сейчас, да? Вы были в этой системе.

Митволь: Нет, не так.

Желнов: Довольны ли вы этим положением?

Митволь: Нет, нет, вопрос следующий: я себя не считаю выплюнутым. Я считаю, что у нас есть серьезная специфика в стране.

Желнов: Какая?

Митволь: Что у нас специфическая демократия.

Желнов: А как тогда вы будете в этой специфической демократии действовать? Вот кем вы будете на ближайший год?

Митволь: А я, смотрите, мне будет 50 лет в этом году, скоро уже, в октябре.

Желнов: Поздравляем заранее.

Митволь: Так вот я могу сказать, что я вот эти все последние 50 лет живу ровно в этой стране. И моя мама, и дедушка, все живут в этой стране.

Желнов: Безусловно. Олег Львович, что вы будете делать, вот как раз мой следующий вопрос касался того, что вы будете делать в рамках вот этой специфической демократии?

Митволь: Буду на самом деле, вы знаете, буду заниматься, что называется, просветительством. Буду заниматься политическим просветительством, юридическим просветительством.

Желнов: То есть преподавать будете.

Митволь: Нет, почему, я — человек дела. Я считаю, что самое главное…

Желнов: Партия как будет действовать?

Митволь: А я не член партии.

Желнов: Ну, тем не менее, политикой занимались на этих выборах как…

Митволь: Минуточку, я заявлялся как Олег Митволь, просто выдвигался от партии, просто потому что у нас по-другому невозможно.

Желнов: Как вы будете как политик именно функционировать дальше в рамках специфической демократии?

Митволь: Вы знаете, ну, извините меня, у нас специфическая демократия не первый год. Вы действительно намекали, что она у нас с вами 16 лет. Вопрос заключается в следующем: мы уже к этой специфической демократии привыкли, даже и не представляем, что может быть по-другому. Вот в Берлине, например, в выходные были выборы тоже, там партия канцлера проиграла, «зеленые» выиграли. Вопрос: я совершенно четко понимаю, что мы не в Берлине. Мы в Москве. И на самом деле в той системе координат, которая есть, буду добиваться, буду обращаться в суды, писать иски, буду участвовать в тех выборах, которые будут. Я, например, считаю, что лет 10 у меня еще есть.

Проблема знаете в чем? Проблема в людях, которые нас с вами окружают. Потому что, к сожалению, падение интереса к избирательной системе, то, что мы сейчас в выходные видели, это проблема ментальная. У нас просто люди думающие начинают на самом деле плохо про эту всю историю думать. И, например, у меня дочка патриот, и я очень расстраиваюсь, я не могу ей объяснить, что это произошло.

Желнов: А вы довольны, вот если философский вопрос задать, вы вообще довольны своей карьерой?

Митволь: Ну, слушайте, у меня было в свое время несколько возможностей выбрать: либо мир с собой, либо продолжение карьеры. Я выбрал мир с собой. Вы знаете, полгода назад ко мне на улице или в кафе подошли два молодых человека, у которых ребенок в детском саду…

Желнов: То есть не довольны карьерой.

Митволь: Почему? Я абсолютно… Слушайте, я 5 лет в правительстве работал, 1,5 года работаю членом правительства Москвы. Вы, извините, меня ни с кем не путайте. Я власть видел изнутри. Вопрос заключается в том, что, вы знаете, я ментально очень был рад тому, что ко мне подошли родители ребенка, который сейчас ходит в тот детский сад, где сидели нашисты. И вот вы знаете, конечно, это, может быть, сентиментальная история, что вот не зря я тогда, так сказать, проявился, вопрос. Я считаю, что я живу в мире с собой, не делаю тех поступков, за которые мне было бы стыдно, я готов отвечать на любые вопросы. Но вы видели, наверное, на дебатах, я не боялся задавать свои вопросы, потому что понимал, что я отвечу на любые. Потому что у меня не было в жизни таких моментов, за которые мне бы сейчас было бы стыдно, и я бы не мог к кому-то прийти и посмотреть в глаза.

Немзер: Олег Львович, ну, вот скажите, хорошо, нашистов гоняли, действительно, еще гоняли и геев из какого-то клуба, еще гоняли…

Митволь: Каким образом я гонял геев?

Немзер: Ну, была история.

Митволь: Вы знаете, наши зрители, ваши зрители, которые, скажем так, более широких взглядов, они могут неправильно понять фразу «гонял геев». Вы поймите, у меня жена, двое детей, давайте все-таки уточнять.

Немзер: Закрывали гей-клуб.

Митволь: Значит, рассказываю, действительно, это очень важно, дьявол в деталях. Действительно, во Всероссийском обществе слепых, на коммуникациях Всероссийского общества слепых находился крупнейший в Москве гей-клуб. Я считаю, что если мы, извините меня, помогаем людям с ограниченными возможностями, то там геям делать нечего.

Желнов: Вопрос не про геев. Вопрос был немножко другой.

Немзер: Да, вопрос был другой.

Митволь: Вы хотели показать знания интернета, что вы вечером все это посмотрели, приготовились.

Немзер: Ну, я стараюсь готовиться к эфиру, да, действительно. Я хотела бы понять, все-таки довольно широкими мазками идет эта ваша повестка. Вы говорите, у вас 10 лет в перспективе, мне хотелось бы понять, на кого вы ориентируетесь — на пенсионеров, молодежь или на кого. Очень непоследовательно это все выглядит. Туда, сюда, советское, антисоветское.

Митволь: Вы знаете, в связи с тем, что в моих планах получить партии «Зеленых» 23%, повторить подвиг Жириновского 1996-го или 1993-го года у меня нету, вопрос заключается в том, что у меня была задача другая. Во-первых, я совершенно четко понимаю, что некие определенные позиции в той же Москве у меня есть, в том числе электоральные. Они могут написать, что я на 25-м месте, но проблема в том, что когда происходят соцопросы, галочка отмечает меня. Вопрос заключается в том, что я это понимаю. То есть понимаете, у нас в чем ошибка сейчас властей? Власти вместо того, чтобы выделять ЛОМов, это лидеры общественного мнения, они их назначают. И вот это проблема, которая в принципе ведет к снижению стойкости системы. И я, например, считаю, что на сегодняшний день основной багаж политика — это его ядерный электорат, что называется.

Немзер: Кто? Кто этот ваш ядерный электорат? Где эти люди? Кто они?

Митволь: Кто? Вы знаете, на самом деле я считаю, что на самом деле у меня очень неплохо обстоит дело в тех местах, где я работал, а именно в том же Северном округе. А я хочу напомнить, что там 1 млн. 200 тыс. человек. Это как достаточно крупный российский город. Кроме того, могу сказать, что я активно помогаю экологическим организациям по всей стране, начиная с Сахалина до Калининграда. Очень много людей, кстати, обеспокоены проблемами, в том числе местными. Я занимаюсь разного рода проблемами — Красным бором, все активисты меня там знают, Сахалином и так далее, Северным Кавказом. Вопрос заключается в том, что вы говорите, вот, Олег Львович, вы не приходили в Дубки, а, например, я как раз вернул 1  млн. 200 тыс. гектаров лесного фонда, и вот это то, что я сделал. Потому что я мог это сделать, и я это сделал. И на самом деле…

Желнов: Аня спрашивала про будущее сейчас, а вы…

Митволь: Я буду стараться работать. Смотрите, я понимаю, что с экологической повесткой получить 15% как в Европе мы не получим. Вопрос заключается в том, что мне надо было вернуться на, условно, дискуссию, я в нее вернулся, как вы видите, вы же меня тоже пригласили. Вопрос заключается в том, что… а дальше, на самом деле, я считаю, что в Европе экологическая тематика — она достаточно левая. Социальная справедливость. И, конечно, я буду пробовать именно в левое, скажем так, на стыке экологии и социальной направленности.

Желнов: Олег Львович, спрошу прошлогодняя тема, но она точно многих интересовала как светская темы, выросшая в политическую. Я про часы Дмитрия Пескова. Это ваш товарищ, и вы были на свадьбе пресс-секретаря.

Митволь: Да, повезло, да.

Желнов: И вы первый, такой был спойлер, кто зачем-то стал публиковать в инстаграме фотографии с этого события. Зачем вы это сделали?

Митволь: Во-первых, смотрите, слово «спойлер» я в вашем понимании не понимаю. Вы уже, понимаете, вот этими штампами вы уже замучили. Это мусор, потому что спойлер, вы должны объяснить, против кого спойлер? Против Зюганова спойлер? Против часовой фабрики Rolex, против кого?

Желнов: Я думаю, в данном случае против самого человека, который вас пригласил на эту свадьбу.

Митволь: Но вопрос заключается в следующем…

Желнов: Зачем вы разместили это, что превратилось в такой большой скандал?

Митволь: Я вам расскажу следующую вещь. На самом деле на этом мероприятии было 12 крупных глянцевых журналов. И вопрос в том, что эти фотографии попали бы и, извините меня, журналисты были не в кустах, не папарацци, а были бы…

Желнов: А так вы выступили первым. Ну, попали бы и попали.

Митволь: Вопрос: вы сейчас мне как журналист говорите, что, Олег Львович, вы представляете, какое несчастье, в «Татлере»…

Желнов: Нет, ну, вы же не журналист, и я задаю вопрос…

Митволь: Я был на свадьбе друга, мне показалось, что, извините меня…

Желнов: Зачем подставлять так?

Митволь: Я просто сфотографировал счастье. А вы смотрели на часы. Это ваша проблема.

Антонова: Подождите, а просили не фотографировать или нет?

Митволь: Кто меня просил? Вы меня просили?

Антонова: Я спрашиваю: вас кто-то просил? Не было такого?

Митволь: Там были официальные фотографы, вы поймите одну простую вещь.

Желнов: Официальные — это не те, кто публикует в сеть, в инстаграм и в фейсбук.

Митволь: Минуточку, там фотографировали параллельно, гости фотографировали. Извините меня, если вы меня сейчас сфотографируете, и на мне будет что-то, по поводу чего вы мне зададите вопрос, это моя проблема.

Желнов: Олег Львович, мы знаем, что там был негласный запрет на выкладывание фотографий.

Митволь: Мне никто об этом не говорил. Вы там тоже были?

Желнов: А я знаю это от других людей, которые там были.

Митволь: Я вас не узнаю в гриме.

Желнов: Это мои знакомые, которые это подтверждали.

Митволь: Не знаю, еще раз, внимательно, мне никто об этом не говорил.

Желнов: Хорошо. Давайте поговорим про ваш бизнес.

Митволь: Конечно, прямо страшнейший, я так понимаю, что это у меня самый страшный компромат в жизни, да?

Немзер: Подождите, может, еще что-то появится.

Митволь: Давайте, давайте.

Желнов: Вот сейчас про Игоря Чайку.

Митволь: Вот! Вот это вы меня прямо не в бровь, а в глаз. Значит, действительно, я вам сразу, чтобы не ждать…

Желнов: А давайте мы сформулируем вопрос.

Антонова: Да, может быть, не все наши зрители просто знают, что не так давно вы учредили новый бизнес совместно с …

Митволь: Да, в Иране. Повторяю, в Иране. Проект должен начаться в 2018 году.

Антонова: Позвольте мне договорить, совместно с  сыном генпрокурора Игорем Чайкой.

Митволь: Только не генпрокурора Ирана, вы прямо уточняете.

Антонова: Генпрокурора России, совместно с ним. Этот человек довольно известен после расследования Фонда борьбы с коррупцией Навального.  Почему вы выбрали именно этот проект? Зачем он вам нужен, почему вы выбрали в качестве партнера такого человека?

Митволь: Я, честно говоря, не очень понимаю. Это вы сейчас завидуете, что ли?

Антонова: Возможно, немножко.

Митволь: На самом деле вопрос… Слушайте, вы его демонизируете. Вопрос заключается в том, что абсолютно в моем понимании нормальный молодой парень, активный, вопрос заключается в том, что именно то, что это происходит не в России… слушайте, было бы лучше, если бы он был прокурором Свердловской области?

Антонова: А если это в России, какая разница? Это ваш бизнес-проект.

Митволь: В моем понимании вы могли бы мне задавать вопросы, рассказываю про компромат, это вообще паноптикум. Мне, кстати, на дебатах один из юношей из «ПАРНАСа», у которого я спросил, почему он стрелял в живой очереди в Макдональдс, задает вопрос примерно такой же, как вы. Просто я считаю, что у вас образования-то побольше. 

Вопрос заключается в следующем: «Олег Львович, представляете, какой ужас, вы в 2018 году (сейчас 2016-й) собираетесь в Иране опреснять воду за китайские деньги». Вы представляете, какие вы нормы морали и права нарушаете этим самым? Вы знаете, я не уверен, что этот проект получится. Это вопрос предпринимательской удачи, позиции экспортно-импортного фонда Китая и т.д. Я вас уверяю, что никаких преференций в ирано-китайских отношениях Игорю Юрьевичу его положение не дает, хоть тресни.

Желнов: Как вы выбрали все-таки Игоря Чайку в партнеры?

Митволь: Еще раз повторяю, я знаком с огромным количеством людей.

Желнов: Я конкретно про Игоря Чайку.

Митволь: Дело в том, что с Игорем мы знакомы…

Желнов: Как давно?

Митволь: Несколько лет знакомы. Но при этом могу сказать, что у меня, например, были обыски, меня нечистоплотные полицейские, которые сейчас под уголовными делами, пытались втянуть в грязные истории. И, кстати, в отличие от Захарченко…

Желнов: Мы же не говорим, что Игорь Чайка защищал вас, просто расскажите историю взаимоотношений с ним, бизнес-отношений.

Митволь: Я абсолютно щепетильный, я никогда своих друзей из политики не прошу помогать мне в политике, а друзей, связанными семейными узами с прокуратурой, защищать меня здесь. Я вам могу сказать следующее, что в отличие от Захарченко у меня нашли 300 тысяч рублей, завернутых в справку из банка о снятии миллиона. Поэтому никакая история с наездами ко мне не прилипла, вы знаете, что все это оказалась ни о чем, а все те, кто мне это устраивали, оказались под следствием. Кстати, оперативники были как раз из подразделения Захарченко, чтобы вам было понятно. Видимо, они расстроились, что нет этих наличных, как обычно, и пошли домой после этого. Вопрос заключается в следующем: я не вижу здесь проблем ни репутационных, ни других. Вы считаете как лучше? Просто я хотел бы с вами поговорить, просто ваше личное мнение. Как лучше? Например, папа — генеральный прокурор, у тебя семья, двое детей, тебе их надо кормить. Еще один брат, еще двое детей. Вопрос: тебе как лучше — у папы просить деньги, устроиться прокурором субъекта, что надо делать? Или уехать за границу? Можно я вам вопрос задам.

Желнов: Мы постарались максимально короткий, лаконичный вопрос задать про то, как выглядит структура бизнеса с Игорем Чайкой и как давно вы взяли его в свои бизнес-партнеры. Или он предложил?

Митволь: Он мне позвонил по вопросу, касающемуся опреснения, технология опреснения.

Желнов: Прям так позвонил и говорит…

Митволь: Да, мы с ним общаемся. Он говорит: «Ты знаешь что-нибудь на эту тему?». Я говорю: «Пришли, посмотрим». Посмотрели. Выяснилось, что подобного рода проекты на Персидском заливе окупаются за два года. Карл Маркс, кстати, нам с вами писал, что нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист из-за 1000% рентабельности.

Желнов: Он к вам как к экологу профессиональному обращался.

Митволь: Да, это мой вопрос. А у него очень хорошие отношения сейчас с экспортно-импортным банком Китая, потому что, вы знаете, у него там крупная компания — в Китае, не в Москве. И вот такой вопрос. Я посмотрел проект, сказал, что очень интересно, сказал, что действительно в Персидском заливе там и бункировка судов, извините меня…

Желнов: Вы стали партнером на каких основаниях? Как сейчас выглядит….?

Митволь: 50 на 50, банк китайский. Вопрос? К сожалению, те люди, которые не занимаются бизнесом, не понимают, что уставной капитал 2 млн. рублей я могу себе позволить внести с учетом моей прошлогодней ситуации.

Желнов: Вы можете рассказать, вы внесли?

Митволь: Внес.

Желнов: Сколько?

Митволь: 1,5 млн. У меня 63 доход, у жены — 20. Вопрос? Чего у меня спрашиваете? У меня тоже в «Яблоке» писали, что Олег Львович, с чего вы там BMW купили? Говорю: «Извините. Налоги заплатил».

Желнов: Вы — человек, судя по декларациям, которые были на сайте ЦИКа…

Митволь: Я чем удобен? Я занимаюсь политикой, у меня за 10 лет…

Желнов: Какой у вас сейчас главный ваш доход семейный?

Митволь: Хочу напомнить, что у меня есть небольшое офисное здание, которое мне ежегодно приносит деньги. Об этом «Коммерсантъ» писал, по-моему, в 2001 году. Собственно, он так и продолжает.

Желнов: То есть недвижимость — ваш главный источник дохода?

Митволь: Вы знаете, 1700 метров у некоторых, как выясняется, есть такие квартиры. Просто немаленький офис сдаем, да — и что дальше? Кроме того, у меня есть две-три компании, которые занимаются, в том числе, информационной деятельностью, юридической деятельностью. Я занимаюсь эколого-юридическими консультациями. Я, кстати, очень четко выполнил требования этического кодекса чиновника — я пять лет не занимался экологией, прошло 7 лет, и я решил, что можно заниматься экологией.

Гликин: В целом правильно мы понимаем, что с учетом вашего опыта в политике и в карьере, теперь вы больше будете концентрироваться на бизнесе, потому что там вы уже все сказали?  

Митволь: Нет-нет, вы знаете, я вам хочу сказать, давайте так, бизнес — я буду зарабатывать деньги, а тратить их на политику, в отличие от других кандидатов. Это, кстати, очень полезно для избирателя. Если все остальные кандидаты тратят либо деньги партии, которые мы с вами собираем, налогоплательщики, ведь коммунисты и все остальные тратили наши с вами деньги, либо Дима Гудков, к которому я хорошо отношусь, собирал волонтеров. Я, в отличие от других, снял со своей сберегательной книжки и отнес в другой сберегательный банк и положил на свой избирательный счет, я ведь ни копейки ни у кого не взял. Я считаю, что я абсолютно честен перед избирателями. Я взял свои деньги, которые заработал, и я их потратил. Поэтому я считаю, что такие люди должны заниматься политикой. Если у человека нет денег и он идет в политику, значит, он идет зарабатывать.

Бекбулатова: А в чем конечная цель ваших выборов? У вас их было много разных уровней — в Химках, пытались в Екатеринбурге, в Москве.

Митволь: В Екатеринбурге не было, внимательно интернет читайте.

Бекбулатова: Вы пытались, вы хотели, вы говорили, что хотите спасти Екатеринбург.

Митволь: Нет. Рассказываю. Дело в том, что…

Бекбулатова: Не нужно, пожалуйста, про Екатеринбург рассказывать.

Митволь: В Екатеринбурге наши коллеги вели список и попросили меня стать первым номером в списке, я сказал, что это очень важно для Екатеринбурга, кстати, подобного рода список в Самаре в свое время мы провели. Но вопрос заключается в том, что в той ситуации, даже писали, что я шел на выборы мэра Екатеринбурга — я на них не шел. На выборах в Химках — да, действительно, я пошел, потому что мне нужна площадка, я же вам рассказывал.

Бекбулатова: Так зачем вам площадка? Что в итоге вы хотите получить, какой пост?

Митволь: Смотрите, у нас посты с политикой, я вам по секрету скажу, не связаны. У нас посты занимают люди непубличные.

Бекбулатова: Так в чем цель тогда?

Митволь: В отличие от людей, которые недовольны тем, что хотят жить в одной стране, а живут немножко в другой, мы об этом уже говорили с вами в нашей передаче, я хочу свою страну менять законным образом. Я хочу менять ее путем публичных дискуссий, я хочу менять ее путем приучения людей соблюдать закон. У нас же проблемы-то, условно, вот такие, мировоззренческие.

Бекбулатова: То есть выбор для вас — это просто публичная площадка и все?

Митволь: Я, наверное, не похож на идиота, который считал, что получит 24% для партии, которая в первый раз участвует в выборах. В отличие от других партий, которые теряли голоса, малые партии в этот раз получили голоса, потому что, извините меня, полмиллиона голосов-то мы получили. И это избиратели, каждый из них человек.

Желнов: Что вы теперь с ними делать будете? Публичная история отгремела. Эти полмиллиона — что дальше?

Митволь: Политическое строительство в России — это очень длительный процесс.

Желнов: Хорошо. Конкретно 500 тысяч — как вы дальше будете взаимодействовать с вашим электоратом?

Митволь: Я хочу напомнить, что мы обогнали партию «ПАРНАС» с огромными съездами и со всеми остальными ребятами. Но даже с участием…

Митволь: Олег Львович, ваш избиратель, что вы дальше будете с ним делать? За вас проголосовали 500 тысяч.

Митволь: Постараюсь активно участвовать в политической жизни моей страны, то есть буду участвовать во всех политических мероприятиях, которые здесь проходят, по мере возможностей, если меня туда будут пускать. А дальше я надеюсь, что рано или поздно монополия… мы же уже проходили…

Желнов: Но люди же голосовали за вас не просто, чтобы вы выступали публично где-то.

Митволь: Не для этого голосовали. Мы занимаемся шаг за шагом изменением политической системы в правовом поле. Я считаю, что многие коллеги, в том числе зрители вашего канала, говорят, что законных путей… вы слышали, наверное, после выборов сказали, что все, нам не поддерживают, пойдем домой, как говорится, возьмем бейсбольную биту. Я считаю, что в правовом поле такие возможности есть, я буду пытаться их использовать. То есть я считаю, что кровь в России — это большая кровь. Мы с вами не думаем, что в современных странах нашей ментальности, славянской, условно, по основному населению, по титульному, могут быть кровавые войны. Извините, посмотрите на Украину, тоже ведь начиналось с Майдана.

Желнов: Ох, только туда не скатиться. Ольге Львович, спасибо.

P. S. Митволь: Действительно, я понял ваш посыл о том, что жарковато в студии и в прямом, и в переносном смысле. На самом деле, соответственно, интересно общаться с пятью журналистами, которые хотят тебя уколоть, потому что, к сожалению, когда я участвовал в дебатах, никто меня не пытался даже уколоть. Единственное — бросались бутылками, ну вы видели. На самом деле интереснее так — когда пытаются с тобой говорить на какие-то вещи, поймать тебя на каком-то обмане. Я считаю, очень интересная передача, очень благодарен, что меня пригласили, понимаю, что немножко не моя титульная аудитория, вы мне об этом сказали, на кого рассчитывать. Я считаю, что при всем при этом я, как политик, который живет в России, должен общаться со всеми. Большое вам спасибо, что вы мне эту возможность сегодня дали.