Михаил Гуцериев: я знаю только одного менеджера лучше меня – это Сечин

Гуцериев: Не «кто это», а «почему это». Это успешность. Это создание беспрецедентной в мире компании с оборотом 10 млрд. долларов США за четыре года с нуля, не используя административный ресурс в самой жесткой отрасли, которая контролируется государством и налоговыми органами. Это создание компании с чистой прибылью 1 млрд. долларов в год в течение четырех лет: 2003-й – 2007-й. Это создание самой эффективной из бытовой системы 830 заправок и 230 в Москве. Я потом продал это «Лукойлу» за большие деньги, когда уже уехал. 25% рынка – это 250 заправок. У меня было 30% рынка. Все это сделал за четыре года. Я зашел в комнату, сам придумал торговый знак, логотип, название компании, зарегистрировал, на 24 млн. рублей купили мебель, технику, компьютеры, и все – пошло дело. И через четыре года у нас было 15 млн., чистая прибыль была 1 млрд. долларов. Одновременно шла война на Кавказе, этническая моя принадлежность – кавказец. Война в Ингушетии, Чечне, взрывы в Дагестане. Это была совокупность факторов: вероисповедания, успешность, сложный нефтяной рынок, сложности на Кавказе, создание компании без административного ресурса, независимый взгляд вообще на экономику и на создание компании, вообще на эту отрасль и на финансовую, банковскую систему. А кто? Это смешно. Это система, которая сработала против, системный наговор. Соответственно, правоохранительная машина сработала, она должна была сработать.

Желнов: В отношении системного наговора, это стало вашим фирменным выражением, в прессе назывались вполне конкретные имена Игоря Сечина, Николая Патрушева, Виктор Иванова, нынешнего руководителя Госнаркоконтроля. Что вы можете про участие этих людей?

Гуцериев: Я об этом ничего не знаю, у меня очень хорошие отношения с Николаем Патрушевым, они были всегда, насколько их можно назвать, спокойными и хорошими. Иногда несколько раз мы встречались, у меня искреннее уважение и хорошее отношение к нему. У меня хорошее отношение с Игорем Сечиным. А Виктора Иванова я вообще не знаю. Я слышал, что такой человек есть. Этих двух людей я знаю. Я не могу сказать, что это они. Глупо было бы утверждать, не зная, что это они.

Желнов: А кто? Вы же не можете не анализировать.

Гуцериев: Это была система, которая сработала.

Пархоменко: Сами знаете?

Гуцериев: Не знаю, если бы знал, обязательно бы сказал. Я могу думать и догадываться. Дурак думками богатеет, поэтому думать  и догадываться смешно. Можно сидеть за столом где-нибудь на даче и фантазировать – это один разговор. Сидеть в программе, в прямом эфире и говорить то, что не знаешь – это, как минимум, глупо.

Пархоменко: Вы никогда не пытались выяснить это?

Гуцериев: А зачем выяснять? Результат?

Дзядко: Результат – чтобы это не повторилось вновь.

Гуцериев: Вы не правы.

Баданин: Вы считаете, что если для вас закончилось благополучно, вы вернулись, это…

Гуцериев: Вы неправильно смотрите на все. Во всем есть результат. Все, с чего началось, чем закончилось. Результат.

Желнов: Вы пережили ради того, чтобы этот результат воплотился.

Гуцериев: Я пережил не больше, чем мой отец и мой дед, ваши деды и отцы. Они в лагерях по Казахстану, в Амурской области, я в Лондоне в трехэтажном доме. Вот разница. Они нищие с баландой,  а я с 4 млрд. долларов.  Это существенная разница.

Желнов: Вы не хотите называть конкретные имена.

Гуцериев: Я их не знаю, почему я должен их называть.

Желнов: Но если говорить об этой ситуации в общем, то из утверждений в прессе, ваших знакомых, все указывали на то, что ваш конфликт с властью начался тогда, когда «Русснефть» начала посягать на активы ЮКОСа, которые должны были перейти полностью в «Роснефть». Как вы можете это прокомментировать?

Гуцериев: Я никогда не покупал активы ЮКОСа. Любая газета становится через 5 минут …. В советское время можно было завернуть в нее рыбу или батон колбасы, а сегодня электронные СМИ не представляют вообще никакого интереса для человека, у которого есть хотя бы 1 IQ. Можно запустить, что про меня пишут в интернете, особенно от моего имени в Youtube ставят ролики, какие-то ужасные ролики, которые я даже…ужасные клипы под моей фамилией и много другое. Ни электронные СМИ, ни печатные, тем более вы журналисты, знаете хорошо свой мир – разные люди есть, поэтому я не реагирую на то, что пишут. Только факты могут являться ответной реакцией, что я могу сказать. Пока я не имею фактов, я не буду говорить.

Баданин: Говорят, был интерес к «Транспетролу».

Гуцериев: Что такое «Транспетрол»?

Баданин: Был такой зарубежный осколок ЮКОСа.

Гуцериев: Хотеть – не значит совершить. Хотеть познакомиться с красивой женщиной – не значит сделать с ней что-то плохое. Посмотреть на ваш кошелек – не значит его украсть. Если ваш дом понравился – не значит его отнять. Я хочу купить сегодня, с удовольствием купил бы, всю нефтяную отрасль страны: и BP купил бы, и Shell купил бы. Хотеть не вредно, для этого нужны возможности, деньги и так далее, и тому подобное. Поэтому говорить о том, что я что-то хотел, был связан с какими-то боевиками… Я этих боевиков больше боюсь и ненавижу, чем вы думаете. Как и все нормальные, вменяемые люди.

Желнов: На прошлой неделе вы с нынешним главой «Роснефти» Игорем Сечиным, которого пресса выставляет вашим основным врагом, посетили Белоруссию, встречались с Александром Лукашенко по бизнес-делам. После того, что с вами произошло, вы вернулись сейчас, вы снова легитимный игрок во власти, как вы сами это для себя ощущаете? Четыре года назад вы были здесь врагом, теперь вы с главой «Роснефти» встречаетесь с президентом Белоруссии. Как это могло произойти?

Гуцериев: Я встречался с главой компании «Роснефть». Игоря Сечина я как чиновника хорошо не знал, а когда возвратился, узнал его менеджера, как зампредседателя правительства. Я вам могу искренне сказать: я сильнее менеджера, чем себя, видел только его. Это очень сильный, прагматичный, правильно выстроенный менеджер. Я рассказываю, последний год я столкнулся с его работой в нефтяной отрасли. Все, что он делает, делает в интересах компании, делает прагматично, правильно, есть чему у него поучиться. И я еще думал бы, правильно – неправильно, то он делает это правильно. Он делает это прагматично, в интересах компании. Поэтому все, что мы делаем в Белоруссии, это в интересах компаний «Роснефть» и «Русснефть». Где интересы «Русснефти», там и мои интересы. У меня есть акционеры, есть люди, перед которыми я отвечаю, и я делаю работу. Мы там делаем большой проект по переработке на территории Белоруссии.