Марат Сафин: «Под каким флагом ехать на Олимпиаду? Как скажет главнокомандующий – так и должны делать»

Егоров: Здесь немного другая проблема, про астматиков, потому что Россия могла бы получать точно те же терапевтические исключения, если бы захотела это делать, если бы велась профессиональная работа. Но мы не можем, я даже лично знаю, что мы написали в районе пятидесяти писем по терапевтическим исключениям, и 90% вернулось обратно, потому что они были просто неправильно заполнены. Здесь больше вопрос чиновника, скорее.

Сафин: Я думаю, что детали ты лучше знаешь. Поэтому я бы все-таки не хотел бы оговаривать кого-то, что-то наговаривать неправильно, потому что это будет неправильно с моей стороны. Но то, что напортачили чиновники, точно не спортсмены, которые занимаются, бегают, прыгают, катаются, занимаются своими делами, у них просто мозги на это не пойдут, им не до этого, они совершенно другого плана. А чиновники, конечно, могут, у нас все может в стране произойти, у нас же страна непредсказуемая, у нас даже непредсказуемая зима, непредсказуемое лето, непредсказуемая осень. У нас все непредсказуемое, поэтому у нас удивительная уникальная страна. И это особенность нашей страны, уникальность, поэтому некоторые вещи, я думаю, даже такие, надо с юмором воспринимать. Хотя, конечно, опять же говорю, это не очень хорошо для имиджа страны, не очень хорошо для спортсменов, которые готовились на протяжении всей жизни, чтобы где-то выступить, заработать какие-то денежки. И не какие-то, там, по-моему, сто тысяч долларов дают за первые места, дают машину, еще какие-то льготы, можно купить себе квартиру, а то сейчас все это и заканчивается. Представляете, какой это удар по детям, по людям, по спортсменам, потому что, а где им еще зарабатывать.

Егоров: Деньги же все равно дадут, Марат, вы же сами понимаете.

Сафин: Кому?

Егоров: Россия организует внутренний турнир, как было перед Олимпиадой в Пхенчхане.

Командная: После Олимпиады в Пхенчхане это было.

Егоров: Да, после. Проведут соревнования, раздадут машины и квартиры, все будет ОК.

Сафин: Хорошо, дай бог, чтобы это сделали, хоть полпроблемы решили. Но опять же, не очень хорошо, когда приезжаешь за границу и тебе там говорят: «Ну, видите, ну что вот вы…». Это сказывается, конечно, давит на спортсменов, спортсмену неудобно, он вообще не при чем, а тут попал под замес под общий, и его еще делают крайним.

Командная: Смотри, Антон на самом деле уже задал этот вопрос, но я бы хотела на нем сакцентировать внимание. Как ты считаешь, во всей этой допинговой истории есть какой-то политический аспект? И является, так или иначе, спорт элементом давления на Россию, причем самым таким простым?

Сафин: Такой вопрос можно развернуть как угодно. Можно сказать, да, конечно, вот они давят на нас, это политика, они негодяи, вот они там то еще, можно так сказать. А можно сказать, что спорт вне политики.

Командная: Я как раз в теории заговора не верю. Но не кажется ли тебе, что вот это вот наказание, которое большинство наших спортсменов несут, и коллективная ответственность, которая принимается, например, по отношению ко всем легкоатлетам, у нас там Ласицкене не ездила на Олимпиаду в 2016 году, Шубенков не ездил на Олимпиаду в 2016 году, это все too mach, это все несправедливо, и главное, что спортсмены этого не заслуживают.

Сафин: Я все-таки хочу надеяться, что спорт вне политики, потому что как бы…

Командная: Ты реально в это веришь?

Сафин: Да, а почему нет? Слушайте, мы сколько раз играли, допустим, на нашем уровне, у нас уже допинг был с 2004 года, и что-то я не слышал ни разу, чтобы нас схватили за задницу.

Командная: Где у вас, в теннисе?

Сафин: Конечно. С 2004 года ВАДА за нас бралось очень серьезно, по-моему, даже раньше, поэтому у нас никогда даже мысли не было… До этого мы же как-то существовали, правильно ведь? ВАДА когда была, когда началась вся эта история с допингами, вообще ассоциация ВАДА, когда она появилась вообще в истории спорта? Не помните?

Желнов: Я не помню момент создания ВАДА. Российский контекст после Сочи.

Сафин: Нет, я к тому, вообще в мире, в мировой практике.

Желнов: А, вообще ВАДА когда был создан.

Сафин: Опять же, давайте посмотрим, отмотаем просто, когда она появилась и до момента, когда начались проблемы, до этого она как-то существовала, проблем с этим не было. А тут начали возникать одна проблема за другой.

Егоров: У нас были проблемы, когда нас дисквалифицировали прямо во время Олимпиад лыжниц.

Сафин: Когда?

Егоров: В конце девяностых годов, в Нагано в том же.

Сафин: Ну, окей, в Нагано были.

Егоров: До этого финнов дисквалифицировали, всю национальную федерацию, было.

Командная: В Солт-Лейк-Сити это было.

Сафин: Были моменты, но не такие масштабные, не такого масштаба были.

Егоров: Просто сказали, они там что-то научились сейчас просто глубже копать. Ну, это ладно.

Сафин: Согласен, я принимаю версию. Я со свечкой не держал, не могу сказать, у каждого есть своя версия, я думаю. Я все-таки не хочу в это верить.

Головин: Марат, по поводу тезиса о том, что спорт вне политики, кому он, у нас президент принимал решение, поедем мы под белым в Пхенчхан флагом или нет.

Сафин: Ну, окей, если так смотреть, да.

Желнов: Ну, а как по-другому?

Сафин: Как по-другому… Опять же, политика, давление… Давление на что, на кого, для чего, зачем? Что за этим стоит?

Катаев: Ну как, на Олимпиадах же до сих пор борются национальные сборные, не спортсмены, практически все считают, сколько медалей получила Россия, сколько США, и вот вокруг этого споры, и кто круче, короче.

Сафин: И чтобы сказать, что вот Россия негодяи, и вот вы все такие, и вообще ничего не получите.

Катаев: И вообще ничего не получила.

Сафин: Поверьте мне, все спортсмены друг с другом общаются, и общаются хорошо.

Катаев: Поэтому я и говорю, значит, борются страны на Олимпиадах, а не спортсмены?

Сафин: Ну, это чиновничьи вещи, но я не думаю, это просто выплескивается наверх, и все, кто подхватывает, подхватывают, да. Конечно, естественно, под каким знаменем выступать, должно принимать решение высшее руководство страны, опять же это все-таки флаг России.

Головин: То есть не сами спортсмены должны решать? Вы поставьте на их место себя.

Сафин: Ну, я бы все-таки на самом деле как скажет главнокомандующий, так должны в принципе и делать, потому что если один начнет «Да, я буду выступать под флагом», другой скажет «Я не буду выступать под флагом», какой-то будет идиотизм внутри команды. Это как-то непонятно будет выглядеть.

Желнов: Для вас главнокомандующий или президент, я хочу уточнить?

Сафин: Ну, президент. Но он главнокомандующий.

Желнов: Но на вас погон нет, поэтому я… Или есть?

Егоров: Вы были раньше, служили же, проходили…

Командная: Марат, скажи, пожалуйста, а как ты относишься к тому, что в принципе, кажется со стороны, допинговой нетерпимости в нашей стране не существует. Можно об этом судить еще и потому, что у нас до сих пор некоторые спортсмены, которые были пойманы на допинге, занимают высокие государственные посты, причем не только в спорте. Во многих регионах это происходит.

Сафин: Есть такие?

Командная: Да, очень много примеров.

Сафин: Я не могу ничего сказать.

Егоров: В том же биатлоне был, например, Ярошенко, который принимал допинг, он сам признавался в этом, а потом занимал государственные должности. И так это происходит повсеместно в России.

Сафин: Опять же, у каждого своя судьба, у каждого свое принимается решение.

Егоров: Просто это нормально или нет? Просто во всем мире, если человек употреблял допинг, это персона нон грата. Тебя не то что…

Сафин: Это твое видение.

Егоров: Хорошо. Лэнс Армстронг.

Сафин: Он до сих пор, по-моему…

Егоров: Человека не пускают ни туда, ни сюда. Единственное, он книги пишет. Хорошо, что он книги пишет, но возглавлять федерацию человеку, который был замешан в допинговых делах, это довольно странно.

Сафин: Согласен. Я просто не знал каких-то примеров, например, такого примера. Я считаю, что человек, который был пойман на допинге, конечно, он возглавлять федерацию не может.

Егоров: С «ходоками» у нас постоянно такая история. Хорошо, тогда я чуть-чуть иначе переверну. Вот есть Марат Сафин, большой теннисист, один из самых известных спортсменов в мире русских, русскоговорящих, как минимум.

Сафин: Спасибо.

Егоров: У него образование. Вы учились, по-моему, в Государственном университете управления, насколько я понимаю.

Сафин: Да.

Егоров: Человек, который легко коммуницирует, который открыт, у которого есть репутация такого яркого персонажа.

Командная: Как у тебя.

Егоров: Спасибо. Но вместо того, чтобы быть как раз-таки тем чиновником, который отстаивает наши права на международной арене, который лоббирует интересы, который может нормально вести диалог, не просто приехать и таким клоуном просидеть вот так вот и проморгать, как мельдоний попадает в список запрещенных препаратов, Марат Сафин такого бы не допустил, потому что он хотя бы знал бы язык. Но вместо этого Марат Сафин идет в Государственную Думу Российской Федерации, шесть лет там находится, после этого сдает мандат и получается какая-то незавершенность, как будто его вот эта работа провалена. И там провалена, потому что мог бы решать дела какие-то, и здесь.

Сафин: Полностью провалена. Так в чем вопрос-то получается?

Егоров: Вопрос в том, почему не там, Марат? Почему не на международной арене?

Сафин: Во-первых, меня никто не звал туда, не направлял туда.

Егоров: А нельзя было сказать: «Я вот, ребята, вот я молодой, я новое поколение»?.

Сафин: Иногда инициатива наказуема. Опять же, это такой момент, очень тонкий, когда можно попасть, ворваться туда, непонятно куда, и попасть в непонятную ситуацию. Опять же, этих людей я не знаю, кто у нас там руководит допингом, антидопингом и всей этой историей, я ни с кем не знаком в принципе. Поэтому мне тяжело сказать, меня никто не звал. Для того, чтобы пойти куда-то на работу, мне надо понимать хоть, с кем я буду, кто у меня будет, с кем я буду иметь дело.

Егоров: Ну, Олимпийский комитет.

Сафин: Я вот не понимаю, кто у нас сидит там, кто у нас в Олимпийском комитете сидит. Я, честно говоря…

Командная: Ну Колобкова знаешь, министра спорта?

Сафин: Ну, Колобкова знаю, Павла знаю.

Командная: Пошел бы к нему работать?

Сафин: Я его знаю, привет-привет, пока-пока, два раза в бане виделись.

Катаев: Хорошо, прикладная история, к вам конкретная. Сколько лет у нас уже как несменяемый главнокомандующий, у нас несменяемый главнокомандующий в спорте, в теннисе, а именно господин Тарпищев. Вы не хотите, у вас нет амбиций возглавить федерацию тенниса?

Сафин: Опять же, меня никто туда не звал. А рваться туда…

Катаев: Но вы бы хотели?

Сафин: Если бы мне такая возможность предоставилась бы, кто-то бы предоставил, я бы конечно, мне тяжело было бы отказаться, потому что мне это понятно, мне понятно, чем там заниматься. Но опять же, я ни в коем случае не буду никого подсиживать, не моя история, тем более в нашей стране вообще эти вещи не работают. У нас только могут, если действительно они чувствуют, что один устал, или надоело ему, или он хочет перейти куда-то, а кого-то надо найти замену, тогда это работает, когда согласовали все сверху, снизу, сбоку, справа, слева, спереди и сзади, тогда ты понимаешь, что ты идешь, окей, ты получил от всех окей, ты можешь идти работать. А вот это, воевать с кем-то ради чего-то, непонятно ради чего, я просто не готов, это не я, не мое.

Катаев: Вы не в курсе, он не собирается еще уходить?

Сафин: Не знаю, я даже боюсь такие вопросы задавать.

Командная: Ты на что намекаешь, Денис?

Катаев: Я на что намекаю — пора менять. Перемен требуют наши сердца.

Сафин: Я такие вещи не хочу спрашивать.

Желнов: А вот все-таки на вопрос Димы, мне кажется, вы не доответили, а он важный вопрос и ваш ответ, про думскую работу. Вы все-таки тогда говорили, что уходите из Думы, отдаете мандат, потому что вам хочется поработать в международных спортивных организациях. Но этого опыта, несмотря на то, что вы мандат свой отдали, не случилось, как мы понимаем. Все-таки сейчас, по прошествии этих двух лет после вашего ухода из Думы, а вы там были шесть лет, вы считаете это неудачным периодом своей жизни, своей карьеры, что вот вы шесть лет были там, и в общем ушли, и результата какого-то политического конкретного не случилось, лично для вас.

Командная: Штаны просиживали.

Сафин: Да, протирали там сидели. Да нет, я считаю, что для меня это был очень большой опыт. Вот честно, не буду врать, не буду лукавить, для меня это большой опыт, я понял, как работает система изнутри, там на своем уровне, то, что я делал, чем я занимался, мне в принципе понятно и ясно. Ни в коем случае не бежал вперед паровоза, работал в комитете общественных объединений и религиозных организаций, потом ушел в комитет по культуре. В спорт я не пошел, потому что слишком много звезд там было, я решил как-то в стороне постоять. И дальше у меня просто случился момент, очень сугубо личный момент, про который я не хотел бы освещать это в эфир, это просто очень личное, и не надо об этом рассказывать. Поэтому мне пришлось просто уйти. Я не исключаю, что с удовольствием я вернулся бы на службу.

Желнов: Это личное связано именно с вами, вас никто не просил?

Сафин: Никто меня не просил, это мое личное. Но это очень такой момент, потому что я когда об этом думал очень долго, я принимал это решение очень тяжело, и очень маленькое количество людей, которые об этом знают. Но это очень личное, очень сугубо прямо вот, я не готов пока, может, через какие-то десятки лет я мог бы рассказать, что случилось, но сейчас пока не готов. Я не исключаю, что если у меня будет возможность вернуться обратно, поработать в правительстве, конечно, да. Но естественно, у нас можно воспринимать, что если ты не с нами, ты против нас, но надеюсь, что такого нет, все же нормальные люди у нас.

Головин: Вы сказали — поработать в правительстве, то есть уже не в Думу, а пойдете выше?

Сафин: Нет, не выше, куда, где можно себя проявить, куда позовут. Но опять же, у нас же это… Я бы все-таки, если меня кто-то видит где-то, и меня пригласят куда-то, на какую-то должность, это у нас так работает все-таки, как правило.

Желнов: Вам самому какая должность интересна?

Сафин: Я не могу утверждать, потому что, может быть, здесь существуют такие вещи, которых каких-то я даже не знаю, поэтому я все-таки подождал бы, понаблюдал бы. Я никуда не тороплюсь. Опять же, мне 39 лет, не то чтобы я собрался умирать завтра, поэтому у меня еще вся жизнь впереди, тьфу-тьфу.

Егоров: Вот сейчас есть возможность, что всех чиновников спортивных будут постепенно убирать, тех, которые замешаны были в этих делах. Так вот пришло время заявить о себе в комитет Госдумы по спорту.

Командная: Ты в любом интервью свободно можешь сказать о том, что ты хочешь на такую-то должность, или в такой-то комитет, тебе позвонят завтра. Это очевидно.

Сафин: Это надуманно, ничего так не работает.

Егоров: Но в комитет Госдумы по спорту интересно было бы войти?

Сафин: Комитет Госдумы по спорту, у нас там сидят довольно-таки грамотные люди. У нас там и Газзаев сидит, и Фетисов сидит, и уважаемый, кто там еще, не помню, Сан Саныч Карелин, он там тоже. Там же не дебилы же сидят же, там умные люди, они знают и спорт…

Катаев: Вы сказали, что вы в культуре работали и по религиозным организациям?

Сафин: Да.

Катаев: А есть решения вопросов, которыми вот вы гордитесь, помните, что вот вы помогли?

Сафин: С партиями, например. Вот это самая большая вещь, когда были по выборам и по партиям во всех регионах, чтобы как бы у нас мало партий, надо как-то расширяться и все остальное.

Катаев: Вы увеличили количество партий в стране?

Сафин: Количество партий, да, и сократили подписи там, до пятисот подписей. Поэтому я считаю, для меня это в принципе было, я считаю, то есть не то что я я там был паровозом, но я принимал в этом участие, и мне это на самом деле приятно. Я считаю, что в принципе для нашей страны это неплохо.

Головин: А почему, можете объяснить, почему это неплохо?

Командная: А есть экспертиза какая-то? Вообще у Марата Сафина экспертиза в культуре, в религии, откуда она?

Сафин: Ну вот так мне хотелось там попробовать себя. В принципе, а почему нет?

Командная: Потому что все-таки…

Сафин: Что, только узкопрофильно, спортсмен и все?

Командная: Нет, просто в спорте ты понимаешь лучше всего. А потом ты берешь и идешь в культуру, которой ты никогда не занимался, это странно.

Сафин: А почему я не могу попробовать там?

Командная: На таком уровне?

Сафин: А почему нет?

Командная: Ты же не кружок какой-то возглавил, согласен?

Сафин: Стоп, во-первых, я не возглавлял. Я не возглавлял, у нас был довольно-таки уважаемый человек…

Катаев: Говорухин?

Сафин: Говорухин, да, покойный. Поэтому не то что бы я там был, я не был ни первым замом, я не возглавлял комитет, я был там один из членов комитета, поэтому это не то чтобы…

Егоров: Ты только что говорил, что пойдешь туда, куда позовут. То есть тогда как звали? Говорят, Марат, а давай, пожалуй, может, в культуру сегодня, а завтра в религию. Так это происходило?

Сафин: Нет, конечно, у меня были возможности пойти и в спорт, можно было пойти и в другие комитеты, но я хотел пойти туда почему-то.

Катаев: Если говорить про сегодняшний уже день, судя, по крайней мере, по публичным данным, вы часто проводите время за границей. И вот как раз сегодня, буквально сейчас в новостях мы рассказывали, тоже вышел любопытный опрос Левада-центра, что больше 53% молодых людей хочет уехать из страны, а также обеспеченных тоже, большое количество обеспеченных людей среднего возраста, таких, как вы, тоже испытывает…

Сафин: Спасибо большое за средний возраст.

Командная: Молодой, но обеспеченный.

Катаев: Испытывает такое желание, уехать из страны. У вас нет желания сейчас взять, все изменить и уехать вообще куда-нибудь пожить в другом месте, в другой стране?

Сафин: Ну, путешествия с эмиграцией не надо все-таки как-то путать. Эмиграция, я это не рассматриваю, но если совсем здесь тоскливо станет в какой-то момент, естественно, мне надо будет что-то думать, что-то соображать. Мне же тоже жить хочется, я хочу жить нормально, хочу жить полноценно, и вообще я могу жить, как хочу, как вообще любой человек.

Катаев: А пока не тоскливо?

Командная: И что такое тоскливо?

Катаев: Да?

Сафин: Я не знаю, что такое тоскливо.

Командная: Так ты сказал, пока не тоскливо, я тут.

Сафин: Нет, тоскливо в смысле, в плане что совсем здесь не будет, чем заниматься, и ничем здесь я не могу себя проявить. И если у нас будет падать уровень жизни, поэтому надо будет, что- то, конечно, с этим делать.

Катаев: Пока не падает?

Сафин: Для меня нет. Я чувствую себя комфортно. Я не могу говорить за всех, я чувствую себя нормально. Я могу путешествовать, для меня этого достаточно, то есть я живу на два дома, меня это устраивает, я могу делать, что хочу.

Желнов: Где ваши дома сегодня?

Сафин: Монако и Москва. Я в принципе путешествую, не то что сижу там и сижу здесь, я путешествую, мне просто хочется это делать.

Головин: Марат, а есть какая-то конечная цель ваших путешествий? Вы ищете новых друзей, новые впечатления, или просто уходите от мира?

Сафин: Я занимаюсь собой, я занимаюсь своим здоровьем, своей личной жизнью. Просто мне реально нравится путешествовать, я сажусь на машину и могу поехать куда-то, могу слетать куда-то, у меня есть товарищи везде. Поэтому мне пока хочется этим заниматься. То есть я не Федор Конюхов конечно же, и не собираюсь путешествовать всю жизнь, но пока сейчас у меня такой период, пока ничего не появляется интересного, чем бы я хотел бы позаниматься действительно. Опять же, это должен быть, это ответ на твой вопрос, должен быть отклик. Если тебе поступает предложение, но отклика пока нет, допустим, меня не тянет, нет импульса в этом направлении двигаться. Пока его нет, пока не придет то, что мне надо, или я что-то начну сочинять у себя в голове, шевелиться точно не надо, потому что…

Егоров: Это философия такая, типа я сижу и жду, пока что-то, какое-то событие в мире придет ко мне?

Сафин: Не жду. Наблюдаю.

Катаев: Либо труп врага проплывет мимо.

Сафин: Либо событие в мире, либо в какой-то момент меня осенит, мне захочется чем-то заниматься. И пока у тебя нет такого, я считаю, что нельзя делать резких телодвижений в каком-то направлении, пока ты 100% не уверен. Пока уверенности, куда и чем заниматься, у меня нет, поэтому я сижу, наблюдаю и думаю, размышляю, куда мне бежать. Но опять же, вернее, идти лучше. Я занимался теннисом, до тридцати лет я играл в теннис, потом шесть лет в Думе. У меня два года передышка, почему я не могу посвятить его себе, пообщаться с разными людьми, поездить, куда я хочу, делать, что я хочу, без того, чтобы мне кто-то говорил, тыкал носом, что мне нужно делать то и делать это, или третье, или пятое-десятое. Я живу для себя, я могу себе позволить, заработал себе деньги. Поэтому, если появится что-то интересное, я с удовольствием, у меня будет отклик, я, естественно, позанимаюсь. Если это на уровне правительства, то супер вообще.

Желнов: Завтра позвонят, Марат, помяните мое слово. Мы не то что вашим эйчаром выступаем сейчас, но завтра позвонят.

Сафин: Спасибо, давайте.

Головин: Марат, вы очень часто путешествуете в Перу, это сейчас популярное направление, люди туда ездят за разными практиками, пьют всякие отвары, грибочки. Когда вы последний раз это делали?

Сафин: Скажем так, я езжу на свои трипы. Я бы не стал распространяться, потому что у нас отношение ко всем этим вещам очень такое странноватое.

Головин: Это сейчас модно становится.

Желнов: А мы без пропаганды, так что расскажите, как есть.

Сафин: Без пропаганды, да. У меня свои практики, я туда езжу два раза в год, мне это абсолютно нормально, мне это нравится.

Головин: А в процессе этих практик что вы делаете?

Сафин: Ну, это я не опишу тебе за пять минут всю эту историю. Это отдельный разговор, это не для эфира, не для такого эфира точно.

Головин: Но если в двух словах, это шаманы, какой-то отвар?

Сафин: В двух словах, это зайдите в ютьюб, посмотрите, наберите то, что надо.

Командная: Теперь не факт, что позвонят, Марат.

Сафин: Опять же, я же не агитирую, я же не рассказываю ничего.

Желнов: Марат, а это работа с сознанием?

Катаев: С подсознанием?

Желнов: Ретрит такой, очистка общая и сознания, и тела? Почему вам это надо?

Сафин: Я езжу на духовные практики.

Желнов: Одно другого не исключает.

Сафин: Опять же, он сам говорит, что это как бы в тренде, это модно. Поэтому все люди, когда говорим слово Перу или что-то, связанное с Южной Америкой, все понимают плюс-минус, о чем речь. Поэтому освещать это, скажем, нашим телезрителям, я бы не хотел, потому что у нас очень странное понимание всех духовных практик, к эзотерике мы относимся очень скептически, мы очень материальные и рациональные, поэтому объяснять это людям не стоит. Я не хочу себе нажить врагов, чтобы потом мне крутили у виска и говорили, что совсем крыша поехала. Естественно, нет.

Желнов: Хорошо, тогда я просто поуже спрошу.

Сафин: Да, давай как-нибудь без агитации.

Желнов: Вам это помогает в становлении, в своем пути?

Сафин: Конечно.

Желнов: Как это вас изменило? Вот так.

Сафин: Если бы мне это, на моих ощущениях, на моем понимании мира, на том, что происходит у меня вокруг, как меняюсь я, как я отношусь к людям, ко всем вещам, как я воспринимаю реальность, как воспринимаю, когда я думал, что для меня это какие-то проблемы, а оказалось, что это не проблемы, а это уроки. Меняется сознание, меняется понимание реальности, восприятие ее, чище понимаешь, чище видишь, чистится окружение у тебя. Начинаешь за собой следить, бросаешь дурацкие привычки, поэтому я бросил курить, стараюсь меньше употреблять алкоголя, то есть до минимума вообще, если чуть не бросить. Поэтому для меня это хорошо, я чувствую себя хорошо, проверяюсь, хожу в больницу, у меня, тьфу-тьфу, все работает нормально, поэтому на физическом уровне, ментальном, на всех уровнях это работает очень.

Катаев: А в теннис вы еще успеваете играть? Играете?

Командная: Наша команда на турнире ATP в январе.

Катаев: Вот. Я почему хотел спросить, потому что мы знаем все эту прекрасную цитату из книги Андре Агасси, который сказал, что он ненавидит теннис после того, как закончил карьеру. Можно ли применить это…

Сафин: А почему он так сказал? Тоже такой странный парень, говорит, что он не любит, а сам ходит, тренирует. Как-то странно.

Катаев: Вот он буквально год назад или два, не помню, когда я был на Уимблдоне, я брал у него интервью, и он подтвердил, он сказал, что ненавижу все, что связан с теннисом.

Сафин: А что тогда на Уимблдоне он делал?

Катаев: Нет, он просто приезжал туда рекламировать какую-то определенную…

Сафин: Кого он там рекламировал? Он тренировал Димитрова.

Катаев: Да? Но он приезжал от одной кофейной компании, это я точно знаю.

Сафин: Окей, ну приятное с полезным, потому что я знаю, что он тренировал Димитрова. Но если ты ненавидишь так теннис, что ты тогда тренируешь? У меня такого нет, я к теннису…

Егоров: Марат, одна еще тема, я хотел вернуться к духовным практикам на секунду.

Катаев: Нормально он тебя обрезал?

Сафин: Да-да.

Егоров: Просто я как-то заинтересовался. Вот у меня есть ряд друзей, которые тоже выезжали, в том числе ездили в Перу, и которые полностью изменили свою жизнь. У них такое изменение было связано с какими-то жуткими проблемами здесь, они пытались убежать от себя. Просто когда я до этого читал ваши интервью, у меня было ощущение, что вот Марат Сафин, суперзвезда, человек, который постоянно обласкан вниманием, что в какой-то момент, когда он понимает, что эта ситуация проходит, я читал, что и у сестры твоей была определенная депрессия, когда она завершила карьеру, что он начинает бежать от себя. Сейчас я здесь, потом в другой стране, еще где-то. Что именно сподвигло тебя, какая была конечная точка, когда ты начал заниматься этими практиками?

Сафин: Ничего такого. Но опять же, пока тебя петух в задницу не клюнет, какая-то определенная ситуация. Я не говорю, что у меня депрессия или что-то меня там не устраивало, просто у меня в какой-то момент я начал задаваться вопросом — что происходит? Какие-то вопросы, которые раньше я не задавал, они начали возникать у меня, и мне захотелось понять вообще, в чем суть.

Егоров: А что было этим петухом?

Сафин: Ну как-то у меня вот так момент такой сложился в жизни, слава богу. То есть я считал, опять же говорю, это я считал, что это у меня большая проблема такая подлетела, а на самом деле это просто мне постучали и сказали — пришло время тебе как-то…

Егоров: Ты сказал — пил, курил. У тебя были проблемы с алкоголем, нет?

Сафин: Стоп, нет, я не говорил, что у меня были проблемы с алкоголем, с куревом. Я просто к тому, что я курил, я выпивал, но я не алкоголик, не наркоман, ничего. Просто в какой-то момент начал задаваться вопросами, что происходит, что куда дальше, а что как-то. Вот в какие-то моменты у тебя внутренние вопросы начали возникать, которые раньше не возникали. И мне посоветовали…

Желнов: Это когда случилось? Когда вы в Думе были или после думской карьеры?

Сафин: До Думы.

Командная: А с психотерапевтом ты не пробовал заниматься?

Сафин: С психотерапевтом как-то я не особо готов. Они поверхностные довольно-таки люди.

Командная: Не все.

Сафин: Опять же, для сравнения, надо просто понимать, разные вещи.

Командная: Окей, это уже после эфира, хорошо. Ты практикуешь медитацию, ты в интервью Саше Головину об этом рассказал, ты много довольно времени этому уделяешь.

Сафин: Да, ну как много, считай, час в день уделять несложно.

Командная: Это много.

Сафин: Да ладно.

Командная: А какая именно у тебя практика? Потому что существует их очень много, это практики заботы о себе, практики дыхания. Это каждый день какие-то разные?

Сафин: Дыхание. Я просто занимаюсь дыханием, восстанавливаю дыхание и все, ничего не надо там сочинять, не надо придумывать супер какие-то замудренные вещи. Все гениальное в простоте. Просто дыхание, когда ты начинаешь понимать, что такое дыхание изначально. Ну, например, мы можем прожить без воды две-три недели, без еды мы можем прожить три недели, без дыхания ты не можешь прожить три минуты. Что важнее у нас всего, первоначально что у нас? Дыхание. А дыхание что такое? Дух. Вот и все, начинаем и возвращаемся к этому, начинаешь концентрироваться на дыхании, начинаешь медитировать. Начинаешь контролировать свои мысли, чтобы не уходили, когда дышишь, у тебя появляется сразу же много мыслей в голове. Правильно? Поэтому, у тебя мысль ушла, ты вернул опять в дыхание, и вот начинаешь таким заниматься, пока у тебя не выстраивается, балансируется все. Ну, это грубо говоря. Принцип понятно, нет?

Командная: Спасибо.

Сафин: Давай еще расскажу.

Желнов: Про одиночество я вас хотел спросить, Марат. Вот вы говорили, мы когда готовились к программе, личный вопрос, но я его корректно сформулирую, что у вас нет постоянной подруги, что вы не можете ни с кем ужиться, говорили вы в одном из интервью, и здесь возникает вопрос о вашем одиночестве. Это проблема в вас, или вы действительно пока не встретили человека, с которым бы могли проводить 24 часа в сутки?

Сафин: Просто такой период. Почему, я был в отношениях, в длинных отношениях.

Желнов: Про ваши отношения, да, много известно, но вот последние годы этих отношений, как мы понимаем, нет.

Сафин: Мне захотелось побыть одному.

Желнов: Вы сейчас один?

Сафин: Да.

Желнов: И человек, с которым бы вы хотели не быть одному, пока не найден, как я понимаю? Или найден?

Сафин: Нет, пока не найден.

Желнов: А вы ищете его?

Сафин: Ну, что такое искать?

Командная: Тебе хотелось бы семью, детей?

Сафин: Что такое искать? Как бы ты же не ходишь, с фонариком не ищешь, а не хотите ли вы пожить здесь немножко?

Катаев: В процессе медитации, может быть, приходило такое, нет?

Сафин: А не хотите немножко пожить со мной? Нет, это когда ситуация сойдется, где-то как-то она появится.

Желнов: Я думаю, если бы вы ходили по улицам города с вопросом «Не хотели ли бы вы пожить со мной?», я думаю, что поиск был бы…

Сафин: Тогда бы точно никто не согласился, странно все это выглядит.

Желнов: По Патриаршим погуляйте с этим вопросом.

Сафин: А, ну да, стометровка вот эта, да?

Желнов: Да. А если серьезно?

Сафин: Ну как-то такой период, так сложилось, что пока один. Конечно, я хочу семью, это же не то что аскет, ушел в монастырь и живу там. Нет, ни в коем случае. Просто у меня такой период, ни с кем пока не встречаюсь.

Командная: А нет ли такого, что ты разочаровался в женщинах, Марат?

Сафин: Нет, не дождетесь.

Командная: Нет?

Сафин: Нет, конечно. Ну что ты, как можно в вас разочароваться?

Командная: Изменился ли, условно говоря, типаж? Те девушки, которые тебе нравились раньше, и те девушки, которые нравятся сейчас, вот какие они, что ты ищешь в своем партнере?

Сафин: Да вы все прекрасные по-своему. Вы где-то одинаковые, а где-то разные. Вот и все. Ты же ищешь человека не за плюсы, а за минусы, ты же с минусами хочешь ужиться, а не с плюсами. За плюсы готовы все жить друг с другом, а за минусы, вот это самое сложное. Естественно, у нас же период конфетно-цветочный самый такой, все проявляют себя самыми хорошенькими, начинают жить, а потом оказывается, что это полная задница. Поэтому я считаю, что как бы торопиться точно не надо, потом появляются дети, которые никому не нужны, естественно, и потом воспитывают бабушки, няни, и потом вырастает непонятно что из этого, как практика показывает. Я такого не хочу, поэтому к этому вопросу я отнесся бы более серьезно, потому что это дети. Опять же, для чего ты живешь, это же не просто жить, что у тебя не с кем телевизор посмотреть, чай попить, и с кем вина выпить. Это глупо. Ты живешь для детей, с тем, с кем создать семью, тебе нужен не просто там ноги два метра, и все красивое, как ты. Я понимаю, но вместе с тем, ты живешь с человеком ведь. Это не с кем ты ложишься в пятницу, а с кем ты просыпаешься в субботу. Он дыхнет на тебя в субботу перегарчиком, и ты скажешь, вот люблю же ведь. Вкусно.

Головин: Но прямо сейчас вы живете с двумя котами, если я не ошибаюсь.

Сафин: С кошками.

Головин: С кошками.

Сафин: Видишь, насколько я люблю женщин.

Головин: Это сознательный был выбор, что именно кошки?

Сафин: Да, я же когда выбирал, девочек хотел.

Головин: Они как, с вами спят или где-то отдельное место?

Сафин: У меня старшая со мной спит, мелкая приходит иногда, но старшая ее бьет, говорит, нет, мой парень.

Головин: Часто бывает, что ловите себя на мысли, ой, я разговариваю с ними?

Сафин: Да я часто себя ловлю, они на самом деле, кошатники поймут меня, на самом деле, с кошками, и вообще с животными, кто с кем живет, ты же быстро находишь общий язык. Ты все уже знаешь, они знают, мяукает, ты уже понимаешь, чего она хочет, что надо. Она тебя слышит, понимает, это прикольно. Прикольная вещь, когда соединяешься, это же такое существо, она приходит, тебе плохо, она придет, тебе ляжет, полежит, все, забрала негатив, ушла. Когда просыпаюсь с утра, она тебя будит, вечером укладывает, замечательно. Лучше чем женщина.

Желнов: То есть они у вас терапия, успокаивают вас.

Сафин: Терапия, конечно.

Желнов: А вам часто плохо бывает, Марат? Вообще вот грустные мысли, депрессивные какие-то состояния?

Сафин: Депрессия, это же у всех понимание депрессии разное. У меня депрессии такой не было никогда. Конечно, бывают какие-то моменты тоскливые, бывают по жизни, как и у всех, бытовые какие-то моменты, где-то что-то, но не так, чтобы глобально. Нет, у меня такого не было.

Катаев: А что у вас на вопросы опросника Пруста, как сказал Владимир Владимирович Познер, что вас расстраивает?

Сафин: Я думаю, как и у всех, какие-то вещи, кто-то кому-то, на бытовом уровне, не то что там сижу такой, блин, что же у меня вот так вот жизнь не удалась или что-то как-то не так. Нет, такого у меня нет.

Головин: Последняя вещь, по которой вы загонялись?

Сафин: Хороший вопрос. Даже не могу сейчас, не вспомню, но какие-то, конечно, есть, как и у всех, я же не железный Феликс, поэтому какие-то моменты есть. Иногда, конечно, бывает, грустно, тоска такая мимолетная, что-то как-то, а потом нормально.

Егоров: Неужели никогда не было загона из-за того, что мне сорок…

Командная: Тридцать девять.

Сафин: Ты давай, это самое, не добавляй.

Егоров: Да я знаю, что добавил. Хорошо, мне тридцать девять. Я скорее всего встречаюсь с девушками иногда, жду, может быть, влюблюсь. Но не влюбляюсь. И нет у меня мысли, блин, может, я никогда и не влюблюсь, нет, и не будет у меня детей.

Сафин: Да нет и нет, я могу и так. Слушай, если никого не найду, я могу дожить, мне стакан воды перед смертью не нужен. Филиппинку себе найму в крайнем случае. Я спокойно отношусь, да — да, нет — нет. Это не самоцель, жить с кем-то, найти себе женщину и жить. Появится — появится, не появится…

Головин: Это же наша государственная программа, нам нужно повышать, увеличивать население, демография…

Сафин: Вот пусть люди занимаются, я поживу для себя.

Командная: А ты почему не занимаешься?

Желнов: А вы не человек? Какие люди? Бывший депутат, между прочим.

Егоров: Вот я вот тоже, честно говоря, постоянно езжу куда-то, мне редакция оплачивает, ладно, причем там много денег, бывает на Олимпиаду, в другие страны.

Сафин: Дорогое удовольствие.

Егоров: Очень дорогое удовольствие, кстати, целая организация. Марат Сафин ездит сам. Ладно бы, если бы он закончил карьеру год или два назад, так нет, десять прошло уже. Плюс Госдума. На что живете-то? На что все эти разъезды?

Желнов: Какой минус, в смысле.

Егоров: Для меня плюс.

 Командная: А зарплата какая была в Госдуме, кстати?

Сафин: Не помню. В районе трехсот, что ли. Двести с чем-то, как-то так.

Егоров: Короче, даже не знаете, сколько было. Не снимали, на карточке просто было.

Командная: Капали и капали.

Сафин: Да, капали.

Егоров: Капало и капало. Так на что?

Сафин: Ну как бы повезло мне по жизни, что удалось вложить денежки удачно, тьфу-тьфу, надеюсь, и вот на это я и живу.

Егоров: То есть это бизнес прямо продолжающийся или просто вклад?

Сафин: Ну да, типа того, да.

Егоров: А вот что конкретно, можете сказать, во что вложили?

Сафин: Деньги любят тишину. Лучше я помолчу.

Головин: Если область обозначить, какой-то депозит, или недвижимость?

Сафин: Недвижимость, скажем так, и все.

Командная: Но ты операционно никак бизнесом не управляешь?

Сафин: Нет, почему. Занимаюсь. То есть как бы опять же, это не то что мы там глобальная корпорация, мы не «ПИК» точно, большие огромные девелоперы, для сравнения, мы очень маленькая компания, которая приносит мне какие-то денежки.

Желнов: Это стройка или девелопмент больше?

Сафин: Ну, скажем, девелопмент.

Желнов: Девелопмент больше. Россия или Европа? США?

Сафин: Да.

Желнов: Туда? Запад или Азия?

Сафин: Нет, Запад.

Желнов: То есть это компания, которая занимается на Западе.

Головин: А почему Запад?

Сафин: Ну, так сложилось. Потому что я искал, куда вложить свои деньги, разбрасывал, я понимал, какие риски, и куда мне, чтобы я комфортно жил. Опять же, и выручка у тебя в принципе в валюте.

Егоров: В России риски больше.

Желнов: Марат, это вы с партнерами делаете? То есть у вас группа.

Сафин: Ну да, конечно, у меня есть партнеры. Я один, наверное, не смог бы, конечно, не смог бы какие-то вещи сделать. А так с партнерами, конечно, веселее, и менее страшно какие-то вещи делать.

Желнов: А сколько партнеров?

Сафин: Не помню, пять, по-моему.

Желнов: Мы просто перед эфиром смотрели еще СПАРК, где вы являетесь совладельцем, я процитирую, ООО «Кампа», это Калининград, компания, которая занимается туристическим обслуживанием. Соучредитель еще вы там числитесь, в СПАРК, фонд «Толерантность», вместе с тренером Игорем Тихонко и Екатериной Лиепой. Это действующие организации?

Сафин: Я что-то вообще… А, это были уже полудохлые компании.

Желнов: Полудохлые?

Сафин: Да. Это уже дохлая история.

Желнов: То есть они были просто какое-то время…

Сафин: Ну были, попытались там чем-то заниматься, ничего не получилось, и все.

Желнов: И сейчас вот девелопмент.

Сафин: Ну, да. Но опять же, девелопмент, не должен звучать он так, опять же, говорю, это очень-очень маленький круг и очень маленькая компания, которая карманная и все.

Егоров: То есть такого, что Марат Сафин поиздержался, его состояние уменьшается за счет его разъездов, такого нет?

Сафин: Опять же, конечно, я «повлетал на деньги», как и все обычные нормальные люди, и конечно, где-то убыло, а где-то прибыло.

Егоров: А на чем был «влет» такой самый большой, сколько потеряли?

Сафин: Ну терял деньги.

Егоров: Ну больше миллиона долларов?

Сафин: Чужие деньги считать не надо, я считаю. Были моменты, ошибался.

Желнов: Теряли чужие, в смысле, деньги? Занимали?

Сафин: Свои. Я не люблю занимать. Мне не хочется занимать, не люблю вообще занимать деньги в долг. А свои деньги, да, конечно, но методом проб и ошибок все-таки я дошел до этого, и это то, что мне в принципе сейчас приносит. Ну, кто не рискует, тот не пьет.

Головин: Марат, когда я захожу в ваш Instagram, знаете, чей Instagram он мне напоминает? Бориса Ельцина-младшего, тот тоже, такое ощущение, что кайфует, путешествует все время по миру, у него нет постоянной девушки, он фотографируется с сестрой или с племянницей. И кстати, он тоже занимается недвижимостью. Вы не бизнес-партнеры?

Сафин: Нет. Если бы была такая возможность, стать бизнес-партнером Бори Ельцина, я бы, наверное, не отказался бы, с таким ресурсом, конечно, да. Но, к сожалению, нет. Мы очень маленькие для таких людей.

Командная: Марат, ты говорил в интервью, что одеваешься сейчас в Mango, в Zara, продюсер, который тебя встречал, шепнул нам там, за кулисами: «Представляешь, приехал на стареньком Rang-Rover». И ты открыто говоришь…

Сафин: Ну да. У меня даже фара не горит одна. И что?

Командная: Так это нельзя. Не останавливают?

Сафин: Она только что сломалась.

Командная: Взятки, кстати, давал когда-нибудь ментам?

Сафин: Ну, не под камеру, наверное.

Желнов: Да давайте уже под камеру. Это можно, это не практики духовные.

Сафин: Тогда очень давно, когда это работало.

Командная: Так вот, такое ощущение, что для тебя материальное не значит многое. Более того, кажется, что раньше было по-другому. Все-таки у тебя казалось, что есть какие-то атрибуты такой шикарной жизни. Когда ты переосмыслил свое отношение к деньгам, или может быть, оно у тебя в принципе не менялось?

Сафин: Нет, я переосмыслил, конечно. Раньше я тоже, в какой-то момент я совсем уже, скажем так, с ума немножко сошел со всеми этими материальными ценностями. В какой-то момент, опять же через кое-какие путешествия в те же страны, мне пришло понимание, что мне это совершенно не нужно, мне это не интересно, это бессмыслица полная. И я просто поменял отношение к материальному миру, материальным вещам. Машина мне вообще не нужна, я живу здесь в центре, я пешком хожу везде. Одежда, я в бутиках не одеваюсь. Как-то спокойно я себя чувствую, мне не на что, на что тратить. На еду, на проживание и все, на путешествия, на самом деле.

Командная: И на кошек.

Сафин: И на кошек, на еду.

Командная: Я хотела узнать, ты ходишь реально по Патрикам постоянно пешком, много ли людей узнают тебя, подходят ли, просят сфотографироваться? Или уже подзабыли?

Сафин: Да и подзабыли, да и Патрики, на Патриках в принципе это одна большая семья, там, по-моему, все друг друга знают уже. Выходишь, привет, привет, привет, привет, все уже друг друга знают. Ну и где-то, когда выходишь за пределы, своей семьи, скажем так, конечно, народ подзабыл где-то, не помнит, уже новое поколение родилось, для них я вообще древний уже. Поэтому спокойно, а что такого.

Катаев: Кстати, несмотря на то, что вы сейчас признались в аскетичности немножко, в аскетичном образе жизни, так скажем, но вы все-таки, сейчас такой глянцевый вопрос немножко будет, вы идеальный все-таки персонаж журнала Tatler, и в этом признавалась даже главный редактор мне перед интервью, журнала Tatler, Ксения Соловьева. Вот такой вот вопрос, опять же, повторюсь, из глянцевой тематики, вот мы знаем многих ваших коллег, я сейчас не буду называть имена, из разных видов спорта, которые к вашему возрасту уже потеряли и форму, и стать, и вообще образ. Как вы все-таки, только на духовных практиках держитесь, или что предпринимаете для этого?

Сафин: Нет, ну собой, конечно, надо заниматься. Не то что там пришел, и все у тебя хорошо, тебя прочистили, ты такой приехал красавчик, и оно само все встало на свои места. Нет, конечно, заниматься надо каждый день. Я хожу в зал, я стараюсь, если раньше я ел все подряд, от бургеров до, весь мусор мог есть, то в какой-то момент меня тоже переклинило в хорошем плане, когда вот материальное ушло, перестал какие-то вещи, у меня поменялся фокус, потерялось понимание мира, я перестал жрать всякую всячину.

Катаев: Веганом стали?

Сафин: Нет-нет, я не ухожу в такие крайности. Это опять тоже, как начинают уходить в крайности, я считаю, пусть все едят, что хотят есть, но я считаю, что для меня это перебор уже. Я хочу получать удовольствие от жизни, я хочу съесть кусок мяса, я хочу съесть рыбу вкусную. Я никогда не откажусь съесть, например, в La Maree крудо, я утрирую, но это очень вкусно, почему бы и нет, как я могу себе отказать. Выпить хорошего вина, как я могу себе отказать.

Катаев: Выпейте нашего хорошего вина.

Сафин: Да я вот, что-то как-то оно не очень у вас, никто не пьет.

Желнов: Я притронулся.

Катаев: Я тоже.

Сафин: Мне еще ехать обратно. Но в принципе я люблю.

Желнов: Вы за рулем, вам не надо.

Сафин: Я хочу жить, получать удовольствие, от материального плана тоже, но с ума сходить я не хочу, я берегу все-таки внутренние органы. Поэтому когда начинаешь понимать, какая пища на что влияет, табак на что влияет, допустим, пиво на что влияет, и вино на что влияет, как у тебя работают мозги после этого, как работает тело, начинаешь понимать, что вот какие-то вещи не нужно. Например,я не пью, если раньше я пил виски, водку мог выпить, все что угодно, то сейчас я перестал это делать. Мне не нравится, просто я подношу, и я не могу это пить даже. Некоторое вино, только хорошее, могу выпить, опять же, качество.

Головин: А за сколько бутылку? Бутылку за сколько купите?

Сафин: Хорошее ― не то что там, не подумайте, что Петрюс должен быть какого-то мохнатого года или Мутон Ротшильд, нет. Тоже не откажусь.

Желнов: Вы разбираетесь, я вижу!

Катаев: Шатонёф-дю-Пап.

Желнов: Да-да-да.

Сафин: Например, у тебя есть домашнее вино, в Италии, в Испании домашнее вино шикарнейшее.

Головин: За десять евро бутылку тоже можете.

Сафин: Да можно и за два.

Желнов: Скажите еще, что столовое пьете, Марат.

Сафин: Столовое ― да, почему бы и нет? Серьезно, почему бы и нет?

Желнов: Да?

Сафин: Опять же говорю, качественное вино не зависит от ценника совершенно.

Командная: Я хотела продолжить эту тему. А ты дома себе готовишь сам или только в ресторанах ешь?

Сафин: Да мне лень готовить дома, я лучше куда-нибудь схожу перекусить, у меня там все… Ну что, спустился, посидел, посмотрел на людей, пообщался с кем-то и все, пошел домой. А так дома. Нет, готовить могу.

Головин: Немного политики еще будет, потерпите.

Сафин: Давай.

Головин: Когда мы с вами встречались год назад, вы сказали, что если не брать плюс-минус условные десять заповедей, то человек волен делать все, что угодно, все, что хочет, нет никаких ограничений. При этом когда вы были депутатом, вы голосовали за репрессивные законы. Скажите, когда вы лгали: когда голосовали или мне?

Сафин: Ой… Давай опустим этот момент.

Головин: А почему вы так не хотите об этом говорить?

Сафин: Потому что это прошлое, потому что это вещь, о которой я бы не хотел.

Головин: Чтобы люди понимали, где Марат Сафин был честным.

Сафин: Я с собой был предельно честен. С собой.

Командная: А что вот это за штука, которую ты вертишь?

Сафин: Кристалл.

Командная: Ты реально в это веришь?

Желнов: А почему, если вы были предельно честным тогда с собой, сейчас говорите: «Давайте опустим этот момент»?

Сафин: Какие-то вещи я бы все-таки не обсуждал, потому что много нюансов есть, которые я не хотел бы просто освещать.

Желнов: Обычно люди так говорят, когда они идут на некую сделку с собой, на некий компромисс, за который им по прошествии лет неудобно. Не хочу говорить «стыдно», неудобно. Похоже, в вашем отказе об этом говорить есть тоже некое неудобство от воспоминаний, от тех законов и вашего голосования.

Сафин: Нет, я бы так не сказал. Слушай, я никогда не пошел бы против себя, если бы я был совершенно уверен, что то, что я делаю, неправильно, я не пошел бы против себя.

Желнов: Тогда почему вам не хочется об этом говорить?

Сафин: Потому что можно очень развить тему, это нескончаемый процесс, потому что можно одно за другое, за это цепляться, потом можно уйти просто в дебри, я поэтому. Реально так, потому что можно договориться до чего угодно там.

Желнов: Хорошо. Сейчас бы вы за «закон Димы Яковлева», запрещающий иностранное усыновление в России, американское, проголосовали или нет?

Сафин: Да, я понимаю, о чем вы говорите. Может быть, я пересмотрел бы, да. Может быть, пересмотрел бы. На тот момент мне казалось, что это, в принципе, правильно.

Желнов: А закон о гей-пропаганде?

Сафин: Я не знаю, у каждого свой… В принципе, свободен заниматься тем, чем он хочет. Но пропагандировать точно не надо, никому навязывать, это однозначно. Я считаю, что это неправильно. Когда начинаешь навязывать, это уже… Пусть каждый решает, что ему хочется делать, как хочется делать, с кем хочется делать, но навязывать точно не надо.

Командная: А этот закон не провоцирует нетерпимость некую в обществе?

Сафин: Опять же можно эту тему развить настолько, что… Потому что у нас общество многогранное, разношерстное, очень тяжело угодить всем. Кто-то останется недовольным однозначно. Это опять же такой момент.

Егоров: А как это в Думе все-таки происходит? Тот же закон о гей-пропаганде. Марата нет, допустим, на каких-то заседаниях, и говорят: «Марат, проголосуй»? Или Марата очень долго-долго убеждают, что этот закон как раз для того, чтобы каждый из детей мог сам принимать решение, с кем быть, с мальчиком или с девочкой?

Сафин: Опять же есть профильные комитеты, не просто же сидят совсем дурачки там. Есть профильные комитеты, есть экспертные сообщества, есть круглые столы, проводятся слушания. Опять же все понимают, на что идут, взвешивают все за и против, выносят какой-то общий знаменатель. Дальше уже, конечно, можно действовать по своей совести. Но, в принципе, как я могу не прислушиваться к экспертному сообществу и комитету по тому или иному вопросу? Например, у нас Макаров был в комитете по бюджету и налогам, как я могу не прислушиваться? Человек ― эксперт, где я и где он?

Желнов: Прислушиваться ― он говорит, как вам голосовать? Что значит прислушиваться?

Сафин: Комитет выносит какое-то общее решение, как он это видит, дальше уже смотрят все. Но опять же он должен это доказать, он должен донести до всех, как это выглядит. И все, дальше уже чтобы у всех уложилось в голове, что это такое. А дальше уже сами принимают решение.

Егоров: Но если бы сейчас вступать куда-то, в какую-то партию после того, как вы сдали мандат, вы бы опять вступили в «Единую Россию», существовали бы в этой ситуации или пытались бы, я не знаю, может, идти каким-то независимым кандидатом? Потому что, условно, за вас же проголосуют.

Сафин: Я не знаю, за меня проголосуют или не проголосуют, я пока не думал об этом. Не рассматривал я эти партии, не смотрел тут даже.

Головин: Марат, мой любимый Владимир Путин. Когда я спрашивал про встречу с ним, вы сказали, что он достаточно мощный человек, и сравнили рукопожатие Владимира Путина с посещением картинной галереи, когда смотришь на картину и такое же влияние она оказывает на человека, как рукопожатие его.

Командная: Я перечитывала интервью, там не рукопожатие, а энергетика.

Сафин: Да, не рукопожатие, а присутствие.

Головин: Энергетика, которая идет.

Сафин: Энергетика, конечно. Так с некоторыми людьми: он заходит в комнату, все прямо вот… Чувствуется присутствие этого человека, насколько оно мощное.

Желнов: А с Ельциным так же было?

Сафин: Да, конечно. Это прямо вот чувствуется.

Желнов: То есть это не от человека зависит, а просто от обладания властью, нет?

Сафин: Нет-нет, это более…

Катаев: А кто мощнее-то все-таки был?

Сафин: Власть ― это статус, я вам говорю про другие вообще вещи.

Командная: Материи?

Сафин: Про другие материи. Статус ― это ничто. Статус ― это настолько в физическом плане бессмыслица полная. В моем понимании, я могу ошибаться. Для кого-то статус ― это прежде всего всё, вся жизнь будет потрачена на то, чтобы получить статус, чтобы сказали: «Вот он какой молодец».

Желнов: То есть вы хотите сказать, что если бы вы встретили Путина в команде Собчака в 1994 году в Ленинграде, в Петербурге уже, вы тоже бы сказали: «Какая мощная фигура, как от картины, свет исходит».

Сафин: Давай проще. Даже если бы мне не сказали, что это Путин, если бы я не знал, что такое Путин, я тоже вошел бы, в его присутствии я бы понимал, что этот человек что-то собой представляет. Так же как и вы, когда куда-то приходите, человека не знаете, но чувствуете, что, блин, что-то как-то вау! Присутствие человека, сама энергетика, дух. Как это объяснить? Я не знаю, как, но точно не статус. Ну, президент, отлично.

Желнов: Действительно.

Сафин: Давайте так, позавчера я разговаривал с королем Испании. Человек стоял спокойно, один, без охранников вот так вот. «О, привет!» ― «Привет! Что, как дела?». На испанском разговаривали абсолютно нормально. Человек ― король, я что, должен упасть ему в ноги? Нет.

Катаев: А от него такой энергетики не шло?

Сафин: Нет, присутствие… У Путина это, конечно…

Желнов: Мощнее, чем у короля.

Сафин: Помощнее немножко, чем у короля.

Егоров: Мощнее, чем у Путина, была у кого-нибудь энергетика?

Катаев: У Ельцина, может быть, например?

Сафин: Они немножко разноплановые. То есть они мощные, но тут другая… Это уже тонкие вещи, которые чувствуешь. Ты понимаешь, что человек ― глыба.

Егоров: А в чем разница между ними? Какой Ельцин?

Сафин: Я тебе даже термина такого не могу найти, просто по внутренним ощущениям, что эти люди что-то собой представляют, они двигают…

Егоров: Чувство какое? Энергетика Путина ― это страх? Я не знаю, заходит человек, ты боишься, ты пугаешься? Или что?

Сафин: Нет, просто чувствуешь мощное. Он тебе не страшен, не нагоняет жути, ничего, просто чувствуешь, что что-то у него внутри такое, что излучает энергию ту или иную, жесткую, мягкую. Кто помягче, кто пожестче, но ты прямо чувствуешь, что этот человек вау.

Желнов: Когда вы последний раз общались?

Сафин: Года четыре назад, наверно. Случилось на одном мероприятии, просто пожал руку.

Желнов: Поговорили или просто рукопожатие?

Сафин: Да «привет-привет», и все, по-моему, он даже не узнал меня.

Головин: А можете назвать три главных качества, которые вы цените во Владимире Путине?

Командная: Ты правда его фанат!

Желнов: Редактор «вДудя», я предупреждал.

Сафин: То, как он преобразовался с того момента, как он вообще появился у нас, уже когда он приближался… Директором ФСБ, я помню, когда он приходил на теннис. Я почему говорю, он был, по-моему…

Катаев: На Кубке Кремля он был.

Сафин: На Кубке Кремля, да.

Катаев: Я был на этом матче.

Сафин: Не буду врать, боюсь ошибиться. Вот с того момента и как он сейчас ― это, конечно, совершенно другой человек. То, как он расправил крылья. Двадцать лет у власти ― это все-таки не просто так.

Головин: А можно поподробнее, каким он был тогда?

Сафин: Это можно говорить, хорошо или плохо, по-разному, кто-то любит, кто-то не любит, но трансформация человека ― это совершенно небо и земля. То, как он говорил в интервью раньше, как-то вот… А сейчас он уже все.

Катаев: На том матче он, кстати, был с Борисом Николаевичем Ельциным, который очень много сделал для развития тенниса в России, после которого появились, в результате политики которого появились и вы как теннисист, и многие другие. Я имею в виду в частности, конечно же. Он очень сильно помог развитию тенниса.

У Путина другие интересы, понятно, случилась такая пауза, да. И вдруг сейчас появляются новые теннисисты, которые уже занимают места в первой десятке, Медведев, Хачанов и другие. С чем это связано? Вроде бы государственной политики в отношении тенниса нет, но тем не менее они как-то появились и выстрелили, причем очень заметно и сильно. Почему сегодня и почему сейчас?

Сафин: Так получается в спорте. Не всегда же можно выращивать каких-то великих спортсменов. Всегда будут взлеты, падения.

Катаев: Просто с талантом теннисистов это связано?

Сафин: Периоды такие. Например, были Агасси, Сампрас, Курье, а потом пропали. Потом появились Роддик и Блэйк чуть позже. Поэтому это спорт же.

Катаев: То есть это вообще никак не связано с политикой?

Сафин: Нет, совершенно вообще никак не связано. Просто опять же можно сказать, что раньше… Ходят версии, почему у нас теннис в стране не так популярен. Тогда можно ответ сделать, что раньше, когда появился Кубок Кремля, например, раньше вообще мероприятий в Москве не было в девяностых годах, для нас это было выйти куда-то в общество, чтобы походить, посмотреть, в «Олимпийский» съездить. А сейчас у нас мероприятия, у нас концерты, всякие балы, чего у нас только нет.

Катаев: Теннисом не удивишь.

Сафин: Теннисом не удивишь, и все.

Егоров: Марат, последний вопрос, прямо вот очень коротко. Смотри, сегодня Зюганов выступал по ВАДА как раз, он сказал, что мы великая спортивная держава, что мы должны ехать обязательно с флагом, потому что мы суперспортсмены.

Но мы видим по ситуации в теннисе, что ты, что Медведев, ты сказал, что если бы не уехал в Испанию в свое время, не стал бы теннисистом, Медведев, если бы не уехал во Францию, не стал бы теннисистом. Это общая ситуация. То есть мы реально, как ты считаешь, великая спортивная держава или у нас на самом деле ситуация такая, что если мы остаемся внутри своего котла сейчас, если мы берем именно Россию, то мы обречены?

Сафин: Я могу ответить, вообще сказать, что у нас гениальная страна с гениальными людьми, это факт. Потому что у нас столько гениев… Столько гениев, сколько наша страна плодит, нет ни в одной другой стране. Почему у нас половина Силиконовой долины ― выходцы из Советского Союза?

Командная: Только они там сидят, не здесь.

Желнов: Все уехавшие, вот именно. Они становятся гениями, либо тренируясь в Испании, либо улетая в Силиконовую долину. О чем Денис как раз спрашивал.

Сафин: Так я веду к тому, что у нас, к сожалению, гениев… Мы можем что-то изобретать, но мы не умеем коммерциализировать, потому что у нас существует такое, что не дай бог у нас сосед заработает бабки, все его будут ненавидеть, гнобить. Поэтому, к сожалению, у нас менталитет такой. Мы можем гениев плодить, но мы не умеем их взращивать, чтобы становилось как бы полем таким.

Катаев: Вы можете создать такие условия, если будете опять же на месте Тарпищева, повторюсь, чтобы у нас все тренировались?

Сафин: Я же не Владимир Владимирович, я же не бог. Опять же это должно поменять сознание у всей нации, я думаю. Это поколение должно пройти. Я надеюсь, новое поколение будет другое.

Желнов: Спасибо.

Командная: Давайте в конце просто выпьем за здоровье Марата Сафина.

P. S.

Сафин: Здравствуйте! Я, Марат Сафин, был на передаче Hard Day's Night. Спасибо большое ребятам и девочкам, была очень дружелюбная атмосфера. Дай бог, еще пригласят когда-нибудь. Всем привет, хорошего вечера и хорошей недели!

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.