«Михалков разрушил киносообщество»: сценарист Рустам Ибрагимбеков о власти и художниках

Наринская: А вот, кстати, о Кончаловском, вот вы говорите, что вы относитесь с большой симпатией. А у меня как раз, когда я думала, о чем вас спросить, это один из вообще ужасно волнующих меня вопросов, вот что происходит с людьми. Вот, скажем, Кончаловский, это такой был западник, казалось, в молодости своей, он и жил в Америке, и в Америке снял фильм, как это, Runaway Train, который кажется абсолютным…

Ибрагимбеков: Семь фильмов снял.

Наринская: Да, семь, но вот этот фильм, я его помню, и со Сталлоне он снял…

Желнов: «Танго и Кэш».

Наринская: Да, «Танго и Кэш», это просто американское кино и так далее. И вдруг этот человек становится абсолютным «почвенником», и так сказать, когда я слушаю, что он говорит, у меня, честно говоря, волосы встают дыбом на голове. И в каком-то смысле и о Никите Михалкове так можно сказать, все-таки он был совершенно других, широких взглядов, и вдруг сейчас такой православный радикализм. Почему вдруг такие консервативные изменения от людей, которые были совершенно другими?

Ибрагимбеков: О Никите Михалкове я говорил очень много, и сейчас возвращаться к этой теме не хочу. Советую вам пригласить его на Дождь и поговорить с ним. Что касается Кончаловского, то он как раз разочаровался, я с ним в очень хороших отношениях, мы много общаемся, отказался от американского гражданства уже давно. Человек он очень оригинальных своеобразных взглядов. Есть передача знаменитая, лет десять тому назад он ее сделал, что-то «Посмотри и вздрогни», где он рассказывает о том, что Россия отстает на несколько столетий в своем развитии и так далее. Человек он…

Он сделал картину об Андропове, еще двадцать лет тому назад. Ничего себе западник! Он сделал картину о Гейдаре Алиеве, за что азербайджанцы ему очень благодарны. Картины очень хорошие, то есть он склонен к воспеванию сильной руки, и это искренне. Что касается существенных изменений в его воззрениях, то там очень много может быть разных соображений.

Я бы не хотел выносить какие-то суждения в его адрес, но я могу сказать, я говорю это совершенно искренне, я считаю, что эти два брата, независимо от своих политических убеждений и пристрастий, являются выдающимися деятелями искусства, российской культуры, и они займут свое достойное место в истории русской культуры. Таких, как они, очень немного, бог их наделил очень многими замечательными качествами, от породы, внешности до таланта. Чего-то им не хватает, если бы это у них было, они были бы великими.

Ерженков: Вы сказали, что не хотите отвечать на вопросы о Никите Михалкове, можете не отвечать. Но я хотел бы оттолкнуться от его личности, про которую вы все же говорили в некоторых интервью, вот я процитирую, что «существует два Михалковых, один добрый, внимательный, обаятельный, живущий творчеством, а второй мстительный руководитель творческого союза, который относится к своим обязанностям как заурядный чиновник». У меня такой вопрос. Близость к власти портит художника?

Ибрагимбеков: Несомненно. Несомненно, потому что, мне кажется, что серьезный художник должен принципиально дистанцироваться от власти. Потому что власть ведет себя неровно, виляет, и ты можешь оказаться, находясь в тесных отношениях, можешь оказаться в совершенно позорящей тебя ситуации, что со многими и происходит. То, что я сказал когда-то о Никите, остается в силе, это действительно так. Дело в том, что с моей точки зрения, он разрушил киносообщество. Это был замечательный союз, где мы находили понимание, когда у нас были трудности, дружескую поддержку.

С приходом его, ему вообще противопоказана общественная работа, он не понимает смысла этой деятельности. Это или есть в человеке или нет. А он как бы приспособил, как и многое другое, чем он руководит, привел в соответствие со своей личностью, скажем так. А поскольку он, я еще раз говорю, человек достаточно эгоцентричный, это принесло непоправимый вред Союзу кинематографистов.