Вице-мэр Москвы: «За право жить и пользоваться столицей приходится платить»

Марат Хуснуллин считает, что программа реновации — «абсолютное благо» для столицы, так как опыт проекта Лужкова показывает, что 95% людей согласились на предоставленное им жилье, а 80% присланных в мэрию обращений — за реновацию. Огромное количество поправок, которые сейчас предлагаются и вносятся в законопроект, он объяснил тем, что реновация задевает порядка 15 законов.

Хуснуллин выделил пять основных принципов реновации: 1) все люди получат квартиру больше в среднем на 30%. 2) Люди получат квартиры в том же квартале, где и проживают. 3) Дом попадает под программу при условии голосовании двух третей за. 4) Обладатели коммерческих помещений получат равноценные помещения. 5) Люди, которые не имеют возможности переехать самостоятельно, получат поддержку властей. Также он отметил, что до начала первого переселения у всех проголосовавших есть возможность передумать.

На вопрос является ли Анастасия Ракова драйвером реновации, Марат Хуснуллин заявил, что драйвером является лично мэр Собянин, а Ракова отвечает только за МФЦ и «Активного гражданина». Хуснуллин отметил, что у реновации нет лоббистов и никто не станет бенефициаром проекта, а все затраты город берет на себя. Также, по его мнению, снос ветхого жилья никак не повлияет на цены на недвижимость, но привлечет в Москву новых жителей из-за «увеличения покупной способности».

Полная расшифровка:

Желнов: Марат, первый вопрос, все-таки понятно, что вас профильно напрямую не касается, но он касается города, правительства Москвы — это обыски сегодняшние в «Гоголь-Центре». Как вы сам, как человек, наверняка посещающий театр, могли бы это, как москвич, прокомментировать? Событие не рядовое, когда вот так обыскивают театр. Есть ли в московской практике такое, что вас как-то предупреждают в целом о том, что готовятся такие-то следственные действия, такие громкие силовые акции в отношении тем более культурных объектов?

Во-первых, добрый вечер всем, спасибо, что пригласили. Я действительно пришел сегодня поговорить про реновацию, поэтому про «Гоголь-Центр» мне даже сказать нечего. Я не могу комментировать ни работу…

Желнов: Я спрашивал ваше частное мнение, как человека, живущего в Москве.

Вы знаете, я считаю, что у правоохранителей — своя работа, у работников культуры — своя работа, у градостроителей — своя работа. Поэтому что-то комментировать я не могу, честно говорю. Первое. Второе: вы когда меня представляли, я не первый вице-мэр, у нас нет первых вице-мэров, я просто вице-мэр. Так уж, на всякий случай поправка.

Желнов: С первым вице-премьером стал путать, федерально. Тем не менее ваше мнение именно как частого лица по поводу «Гоголь-Центра»? Все-таки ставят ли Москву, есть такая практика взаимодействия силовых ведомств с Москвой, когда их предупреждают о том, что завтра придут за «Гоголем»?

Я могу сказать совершенно точно, что нас никто не предупреждает. Если какие-то есть вопросы, бывает, приходят и в подведомственные организации, бывает, приходят, просят предъявить документы — ничего здесь такого нет. Если есть какие-то нарушения закона — ну, следственные органы выполняют свою работу. А уж правильно или неправильно — это, наверное, время покажет, суд определит, прокуратура для этого есть. Я, честно говоря, даже комментировать это не хочу, потому что у меня нет по этому поводу какого-то определенного мнения.

Иваницкая: Перейдем тогда к теме реновации, которая вам гораздо ближе. Я у нее заметила такой неожиданный один позитивный аспект, возможно, вы на него совершенно не закладывались: у нас люди вообще не очень общаются с соседями в Москве, и тут вдруг появилась такая гражданская позиция, люди действительно созваниваются, бесконечно обсуждают. Но проблема в том, что у них появился как будто бы общий враг, которым раньше мэрия не была, и вот этот митинг достаточно неприятный, наверное, для вас. Интересно, что вы чувствовали, когда люди вышли на митинг, вы, наверное, оценивали это как благую идею для тех же москвичей, что вы в этот момент чувствовали, почему сами не пришли на митинг? Вы подчеркивали, что митинг не политический, а люди просто озвучивают свою позицию.

Я, во-первых, привык говорить делами. Я приведу очень простые цифры, о которых все забыли, абсолютно позитивные. Программа началась 20 лет назад, была задумана, 18 лет назад определили список из 1722 домов на 6 млн. 300 квадратных метров. К сегодняшнему дню программа практически завершена. 400 тысяч человек переехали в благоустроенное жилье, 95% согласились с первого раза на квартиры, которые предложило правительство, 5% кто-то хотел побольше, кто-то говорил: «Нельзя ли мне две квартиры?». Но в конечном итоге 95% жителей города абсолютно поддержало эту программу.

Иваницкая: Вы говорите все-таки о программе, которой сейчас противопоставляют…

Можно я закончу? Теперь, когда программа стала заканчиваться, за последних полгода пришло 250 тысяч обращений: «Что будет дальше?». И действительно мэрия начала готовить решение. Но мы пошли step by step. Мы сказали: «Давайте так, для начала выслушаем мнение жителей, хотят или не хотят». И мы объявили голосование, сказали: «Ребята, давайте». Скажу так: сначала мы посмотрели техническое состояние домов на основании данных жилой инспекции и выяснили, что в городе всего 11 тысяч домов, которые могут быть ветхими, 8,5 — которые попадают в первый список, из 8,5 мы посмотрели, какие наиболее изношены, определили, что их 4,5 тысячи. Плюс сделали обзвоны, то есть сделали определенную выборку. И сказали, что 4,5 тысячи — это те дома, которые, на наш взгляд, могут попасть в программу.

Дальше мы сказали: давайте так, пойдем последовательно. Первое — политическое одобрение на уровне страны, готовы идти, нет? Мэр получил одобрение — пошли. Дальше — что мешает? Закон. Сегодняшнее законодательство не позволяет выполнить в таком объеме программу. Сказали: «Хорошо, давайте проект закона подготовим. Параллельно давайте спросим жителей». Причем мы четко сказали: «Кто хочет программу — проголосовал».

Желнов: Мы немножко эту процедуру знаем, много об этом делали репортажей на самом деле.

Судя по тому, что столько вопросов, не знаете.

Желнов: Как раз вопрос Надин конкретно звучал все-таки про митинг, не про предысторию. Митинг случился, ну он случился.

Ну хорошо, что случился, люди вышли, поставили свои вопросы.

Желнов: Почему никто из сотрудников мэрии, чиновников на него не пришел?

Во-первых, честно говоря, я, например, не считал, что он будет такой массовый.

Иваницкая: Недооценили.

Не то что недооценил, я вообще считаю, что программа реновации — абсолютное благо, исходя из предыдущей, и то, что, наверное, была какая-то недоработка с точки зрения информационного освещения.

Желнов: Ну уж наверное, раз вышло столько людей.

Коллеги, я почему начал про то, что мы идем step by step. Сначала мы сказали: коллеги, давайте мы послушаем мнение жителей. После того, как жители проголосуют, мы определим список домов, после того, как определим список домов, составим программу и начнем уже конкретно говорить.

Товкайло: Вы пошли по чиновничьей логике: спросим, составим программу. Почему сначала не принять закон, потом подготовить площадки для переселения, построить какие-то дома и уже потом предлагать переехать? А вы, хорошо, не лично вы — мэрия, власти, перевернули все, на мой взгляд, с ног на голову. Вы людям сейчас предлагаете голосовать не пойми за что, закона нет.

Подождите, давайте так. Мы спрашиваем мнение жителей, хотят они в принципе переезжать или нет. Я могу сказать, у нас же есть опыт 95% прошедших. Я могу сказать, что более 90%, я так думаю, что поддержат программу, потому что есть предыдущий опыт. Осталось немножко, время покажет. Поэтому мы на самом деле говорим: давайте все-таки мы точно узнаем мнение. После того, как узнаем мнение, потому что отсюда начнется техническая работа — какой квартал куда поедет, какие стартовые дома. Причем я хочу сказать, что мы же не стояли все это время, мы перед голосованием отработали 300 площадок, на которых можно построить 4,5-5 млн. квадратных метров и поднять волну.

То есть что нам это позволило? Нам позволило дать ответ на один из главных вопросов, который волновал людей: куда мы поедем? Для меня, например, было полной неожиданностью, когда я в СМИ прочитал, что будут переселять в Новую Москву. Я абсолютно точно заверяю, что мы не то что думать, мы даже не обсуждали ни разу тему по переселению в Новую Москву. Кто пустил эту информационную утку? Мы действительно в прямом смысле слова прочесали всю территорию города, определили площадки, сказали: «Уважаемые москвичи, мы вам гарантируем, что вы все поедете в свой район, и мы вам гарантируем, что 90% людей останутся в своем квартале». Чтобы такое заявить, нужно было проделать гигантскую работу, которой мы занимались.

Желнов: Все-таки вы сами это признали, что недооценивали масштаб митинга, и эта тема обсуждается, у многих действительно возникает непонимание. К вопросу про диалог, про обратную связь. Вот недавнее видео, которое попало в интернет, снятое на мобильный телефон, когда ваш руководитель Сергей Семенович Собянин выходил из здания «Комсомольской правды», где давал интервью, и москвичи, которые там оказались, улица Правды, стали задавать вопрос мэру как раз по поводу этого. Вы видели, наверное, тон обращения, когда мэр не стал общаться с ними, сел в машину и в кортеже уехал. Вам как кажется, такая стилистика общения с москвичами правильная или неправильная?

Давайте мы определимся по-другому. Мы вообще по сути говорим или по деталям?

Желнов: Я не знаю, что вы имеете в виду, суть или детали. Наверное, мы про стиль сейчас говорим, про стиль поведения московской мэрии.

Иваницкая: Про ошибки, возможно, мы говорим.

Вы знаете, наверное, можно говорить про ошибки, наверное, можно по-всякому оценивать ситуацию, но я скажу свое личное мнение: программа гигантская, в мире никто такой программы еще не реализовал. И то, что сегодня  мэр взялся, набрался мужества политического, сказал: «Слушайте, мы будем делать эту программу» — я считаю, это огромное благо.

Желнов: Но вопрос был в другом все-таки.

Можно минуточку? Смотрите, коллеги, он же мэр, у него есть огромное количество задач. Он пришел, ответил на вопросы, был в редакции.

Желнов: Которые были с ним согласованы.

Я не знаю, были или не были. Наверное, у него какое-то есть правило работы и общения. Я, кстати, про эту ситуацию вообще даже не знаю. Вы говорите, а я про нее не знаю. При этом я хочу сказать, что мэр на самом деле, посмотрите, каждый день выступает по этой теме.

Желнов: Но он не общается с людьми. Понимаете, одно дело — интервью протокольное, другое дело — живой диалог.

Почему не общается. Да нет, он общается, на самом деле, я знаю, он выезжал в районы, встречался с людьми. Я сам, например, каждую субботу делаю объезд, встречаюсь с жителями.

Желнов: Туда не пускали журналистов, на ту встречу Сергея Семеновича с москвичами.

Мы все-таки обсуждаем работу взаимоотношений власти…

Желнов: Взаимоотношений власти и жителей, конечно. Потому что, на мой взгляд, один из пробелов, собственно, и вы его отчасти, наверное, признаете, коллега вас Шапошников в Мосгордуме признавал, как раз это выявило недостаток диалога, недостаток обратной связи города в лице мэрии и его подчиненных и горожан. Потому что люди совершенно чувствуют себя изолированными от процесса принятия решений, от простого диалога даже.

Еще раз хочу подчеркнуть: мы сначала хотели выяснить мнение, подготовить закон, потом выполнить программу и уже сказать: вот у нас конкретная программа с такими предложениями. То есть время и последовательность шагов, она же тоже должна быть соблюдена. Поэтому мы шли шаг за шагом, выполняя каждое действие.

Товкайло: Странно говорите про мнение. То, что они сейчас голосуют, — это не мнение, это окончательное решение.

Нет, нет. Это опрос, это предварительное решение.

Варламов: То есть это ни на что не повлияет?

На сегодняшний день у жителей есть три формы, они могут на «Активный гражданин» пойти, в МФЦ, могут провести собрание. Дальше они готовят это предложение. Когда мы мнения все выслушаем, вот только после этого мы начнем составлять конкретную программу.

Желнов: Люди об этом знают?

Совершенно точно. Когда мы составим программу, и вдруг жители скажут: «Да нет, мы передумали, мы не хотим» — все, они спокойно выходят.

Варламов: То есть потом будут какие-то другие процедуры, нужно будет повторно проходить, юридически закреплять желание на снос или не снос.

Желнов: После принятия закона, как я понимаю?

Закон — это инструмент.

Желнов: Хорошо, вот он принят — люди будут заново голосовать?

Нет, люди заново не будут голосовать, они на сегодняшний день если проголосовали, собрали, зафиксировали, особенно собрания, например, люди проголосовали две трети — все, мы считаем Закон дальше, мы должны составить программу, включить это в постановление правительства. Если мы включаем в постановление правительства, это уже все, процесс… и дл начала первого переселения жители могут передумать. После этого мы говорим: «Ваш дом включен в программу, вы переедете на это место, вот на эту площадку и в такой срок».

Могу еще сказать одну очень важную деталь, почему мы, честно говоря, были уверены, что жители поддержат, опять-таки, исходя из предыдущего опыта, потому что все жители, которые переехали предыдущие, они получили в среднем на 30% квартиру больше. Человек имеет сегодня старую квартиру, получает новую в новом доме на 30% больше. Капитализация недвижимости от 30% и выше. Поэтому на самом деле у нас люди все очень грамотные, читать умеют, поэтому люди и поддерживали эту программу абсолютно.

Варламов: Возвращаясь к митингу и к необычным — даже вас, видите, удивили — протестам, которые прошли, 20 тысяч человек вышло. Насколько я знаю, по городской повестке еще таких никогда не было митингов в Москве, были политические, но именно по городской не было. Насколько я знаю, мэрия замеряет рейтинги и Сергея Семеновича Собянина, и одобрение различных действий. Как изменился рейтинг после начала программы реновации за последние месяцы?

Вообще, насколько я знаю, мы не делали каких-то замеров. Коллеги, я хочу еще пояснить, я отвечаю за градостроительную политику, поэтому все, что касается градостроительства, я готов отвечать. На остальные вопросы я на какие-то, может быть, просто не знаю ответов.

Варламов: Вы занимаетесь программой реновации, вы же замеряете, какую-то социологию делаете, как народ вообще к ней отнесется, перед тем, как ее запускать – хотят, не хотят?

Могу сказать очень просто. Примерно 30 тысяч обращений за последние две недели, из которых порядка 80% — «за» программу реновации, идут письма, обращения, напрямую связь непосредственно в наш комплекс. Вот то, что приходит к нам, мы это видим. 80 тысяч обращений. Просто вал идет. У меня сейчас проблема, что мне нужно людей перебрасывать с других направлений, чтобы людям отвечать, потому что колоссальный интерес, и я говорю, в основном, за то, чтобы была реновация.

И, кстати, еще один момент, насчет рейтинга вспомнил. ВЦИОМ опубликовал рейтинг последний, что в целом жители города, две трети —67-68% — поддерживают программу реновации, а жители, которые проживают в пятиэтажках, поддерживают на 75%. Последнее исследование ВЦИОМа было буквально несколько дней назад.

Иваницкая: Осталось понять, кто вышел на митинг, загадка-то основная.

У нас вообще проживают в пятиэтажках, те, про которых мы говорим, порядка 1,5 миллионов.

Товкайло: Зачем вы ходили получать, не вы лично — ваш начальник, одобрение президента?

А закон потому что нужно принимать специальный.

Товкайло: Вы не боитесь, вы говорите, что вы отвечаете за градостроительную политику, что накануне выборов президента вы тем самым президента подставляете? Масштабная рискованная, что бы вы ни говорили, программа переселения, перекопали весь центр. И так за Путина голосуют на выборах в Москве меньше всего по стране, а тут еще такой рискованный проект накануне выборов. Может быть, следовало после 2018 года это все сделать?

Еще раз хочу сказать, я же прошу про градостроительство говорить, а не про политику. Но я могу сказать свое личное мнение.

Товкайло: Личное, конечно.

Как гражданин. Я официально заявляю, программа реновации — абсолютное благо для города. Я могу об этом рассказывать, целую лекцию прочитать с аргументами, с фактами.

Желнов: Не сомневаюсь. Но нам интересна ваша оценка.

На самом деле, на мой взгляд, это специально люди, которые оппозиционно настроены, раздувают эти риски. Нет рисков, 95% людей проголосовало в предыдущей программе «за». Почему в новой будет минус? Почему это будет минус? Это будет плюс для власти. Раз.

Иваницкая: Так это какие-то политические силы раздувают или это активисты?

Мне кажется, что действительно люди, которые были не до конца проинформированы в силу разных причин, их недовольство, неуверенность, незнание…

Желнов: Может быть, в силу ваших ошибок. Ваших — я имею в виду мэрии.

Вы знаете, я не считаю, что у нас какие-то большие ошибки были допущены, я считаю, что мы шаг за шагом делаем свою работу. И я считаю, что, например, если говорить о благоустройстве, наверное… Я утром тоже стараюсь выехать как можно раньше, чтобы не тратить время на дорогу, и, конечно, если я днем куда-то выезжаю, сегодня я выезжал в Центр градостроительного развития, я реально сегодня потратил очень много времени. Но я четко совершенно понимаю, что благоустройство можно делать только в летние месяцы, лучше три месяца потерпеть, но получить город совершенно другим.

Товкайло: Так город живет как раз летом.

Летом у нас как раз многие уезжают из города, и как раз летом у нас трафик полегче. Поэтому только летом можно делать эту работу. Это коллеги из комплекса городского хозяйства делают, но я понимаю, как строитель, что только летом они могут эту работу сделать. Поэтому я тоже готов потерпеть, потому что, например, наш офис находится не на Тверской, 13, я хожу по этой улице благоустроенной, она мне нравится.

Желнов: Сколько еще терпеть, кстати?

Я думаю, что к дню города закончится.

Желнов: Нет, глобально. Сколько лет? Я уже терплю, как и коллеги, по-моему, третий или четвертый год. Я терплю и терплю.

Насколько я знаю, основные центральные улицы, по-моему, в основном благоустроены. Не могу сказать, потому что это вопрос моих коллег, на память не помню.

Абакумова: Давайте вернемся к теме, которая ближе к реновации. Считается, что в принципе у таких больших проектов как реновация или как был, например, транспортный проект, транспортная инфраструктура, должен быть какой-то драйвер, то есть некий человек, который своим влиянием, своей волей, своей энергией этот проект толкает. Есть мнение, что у проекта реновации таким драйвером выступает Анастасия Ракова, заместитель мэра. Скажите, пожалуйста, правда это или нет?

Коллеги, ну почему Анастасия Ракова является драйвером проекта реновации?

Товкайло: Потому что она придумала «Активный гражданин», через который сейчас происходит голосование по этому проекту.

Голосование идет по трем направлениям — «Активный гражданин», МФЦ и собрания. Я еще вам хочу сказать интересную вещь: у нас 20% квартир в пятиэтажках сдаются в наем, и жители там давно не живут. Кстати, на голосование, в первую очередь, начали поступать обращения на «Активный гражданин». Видимо, те люди, которые не живут в пятиэтажках, не живут вообще в Москве уже давно, они просто через «Активный гражданин» голосуют. Что касается…

Желнов: Раковой.

Да не Раковой — драйвера. Конечно, мэр взял на себя эту ответственность. Мэр взялся, и он когда сказал, что да, мы, ребята, будем делать эту программу, все выстроились и все ему помогают в этой программе.

Абакумова: А роль Анастасии?

Товкайло: Кто за информационную политику в части освещения реновации отвечает?

Каждый отвечает в своей части. Она отвечает в части работы МФЦ, я отвечаю в части градостроительных решений, кто-то отвечает в ряде других вопросов, социальщики отвечают в ряде обеспечения объектов социальной сферы. То есть каждый комплекс отвечает по-своему за эту программу в рамках своих вопросов, касающихся реновации.

Товкайло: До сих пор непонятно, насколько это долгосрочный проект. Сейчас 4,5 тысячи домов в предварительном списке. Предположим, что все они согласятся войти в программу реновации и предварительно, и потом не будут выходить. Вот снести и переселить 4,5 тысячи домов — сколько это по времени у вас займет?

Это займет около 15 лет. Приведу вам очень простой пример.

Желнов: 15-ти?

Около 15 лет. Когда мы говорим 15 миллионов квадратных метров — это 15 миллионов жилой площади.

Желнов: А начнете?

Если сейчас программа будет принята, в 2017 году начнем готовиться, в 2018-м начнем активно ею заниматься. Я, правда, еще хочу одну сказать вещь. У нас на самом деле есть порядка 5 тысяч квартир, которые сейчас либо готовы, либо строятся, в основном, в том числе, в районах реновации. Поэтому если понять масштаб программы, если взять одноэтажный дом, комнату 5 метров шириной, в этой комнате сейчас по тем стандартам, которые мэр нам поставил, должна быть отделка комфорт-класса, а до этого мы строили отделку эконом-класса, значит, должна быть благоустроенная среда, Илья хорошо знает эту тему, сделать повышенные стандарты благоустройства, посчитайте парковки, посчитайте, чтобы это было удобно с транспортом связано, и чтобы это было обеспечено инженерией на 100%.

Так вот если начать сегодня строить этот весь объем с учетом социалки, с учетом транспорта, с учетом того, что первые этажи будут нежилые, чтобы появились дополнительные места сервиса и благоустройства, нужно построить дом от Москвы до Дальнего Востока. И мы хотим это сделать за 15 лет. Для этого нужен закон. Потому что если сегодня по сегодняшнему закону начинать, вот мы сегодня по факту принимаем решение строить дом, если мы проходим все согласительные процедуры, и дом строим 15 месяцев, у нас уходит от начала до сдачи дома 4,5 года. Поэтому нужен закон, чтобы сократиться.

Иваницкая: Вам так нравится этот образ про Москва — Владивосток, это выглядит угрожающе просто.

Почему? Я просто хочу, чтобы вы поняли масштаб программы, и хочу сказать, что в мире пока реализованных проектов такого масштаба нет.

Желнов: А первое выселение — Бескудниково — это, вы говорите, в 2018 году?

Я Бескудниково на самом деле сказал, потому что мы имеем там порядка трех домов, готовых к переселению.

Желнов: Первый дом когда будет разрушен?

Коллеги, давайте так, мы три дня назад разрушили дом на 30 квартир в Юго-Западном округе, заканчивая старую программу реновации.  И мы эту работу уже не останавливали ни на один день, у нас еще 63 дома осталось.

Желнов: Хорошо, по этой программе, которую мы обсуждаем, когда начнутся первые переселения и снос?

Я думаю, что если программа будет утверждена где-то к осени, мы к осени можем начать уже первых жителей переселять, если согласятся переезжать в те квартиры, которые мы предоставим.

Желнов: Район понятен?

Я могу сказать, что приблизительно возможно Бескудниково, я просто вижу, что там готовы дома. Сейчас мы еще смотрим, какие у нас в каких районах есть дома, насколько они соответствуют тем стандартам благоустройства и соответствуют ли квартирографии по метрам.

Варламов: Вы сказали, что программа затрагивает 1,5 миллиона москвичей, которые живут в этом ветхом жилье, и вы в принципе с ними общаетесь, вы им обещаете на 30% больше площади дать, обещаете какую-то отделку, еще что-то. При этом это только 10%, грубо говоря, от всех москвичей. 

Побольше.

Варламов: Программа делается на бюджетные деньги, то есть, условно, все москвичи за это как-то платят и как-то задействованы. При этом программа отразится не только на этих 1,5 миллионах, она затронет практически всех москвичей, потому что у кого-то, может, цена недвижимости изменится, у кого-то в район приедет больше жителей, начнутся проблемы с парковкой.

Желнов: У кого-то под окнами снос начнется.

Варламов: Почему не то чтобы не ведется диалог вообще со всеми москвичами, а это сконцентрировано только на людях, которые живут в этих условиях? Более того, по моим ощущениям, остальных москвичей даже к этому не подпускают, и если посмотреть риторику телевидения, которое подконтрольно мэрии, и все эти репортажи про тот же самый митинг, они говорят: «А, он не живет в пятиэтажке? Какое его дело? Почему он что-то говорит?». Я на себе то же самое чувствую. Я не живу в пятиэтажке, но я как москвич переживаю за то, что будет построен, за то, как изменится город. Но мне не то что слова не дадут сказать, мне говорят: «Ты вообще стой в стороне, это тебя не касается, только 1,5 миллионов». Почему диалог со всеми москвичами не идет на эту тему?

Объясню еще раз, третий раз поясняю: у нас к каждому действию есть свой определенный этап. Перед тем, как стартовать программой, я точно совершенно говорю, что мы все конкретно расскажем, со всеми будет обсуждать. Сейчас идет подготовка, изучение мнений, вообще заходим в программу, не заходим. Ведь кроме политических решений есть колоссальные градостроительные решения, колоссальный объем. Нужно каждый район оценить, что с транспортом, что с социалкой, что с инженерией, какой объем недвижимости прибавится, что произойдет…

Варламов: С ценами на недвижимость что произойдет?

Я думаю, цены не изменятся.

Варламов: Сергей Семенович в одном из своих интервью «Комсомольской правде» заявил, что цены на недвижимость сейчас в Москве высокие, и программа реновации цены опустит и сделает жилье более доступным. Сейчас уже миллионы москвичей начали переживать за свою недвижимость после этих слов.

Я поясню, когда мы начали программу реновации, есть, я думаю, достаточно интересная информация для всех, что мы выяснили. Первое — мы выяснили, что в Москве последний год инвестиционных квартир приобретается только 7%, а до этого было 30%. То есть покупают квартиры только те, которые же в них живут реально, в инвестиционных целях почти не покупают. Второй момент очень важный, который, честно говоря, для меня был неожиданным — оказывается, в Московской области 25% квартир покупают москвичи. То есть мы считаем, что, запустив программу реновации, люди, которые наши горожане, в силу того, что у них не хватало денег на жилье, что у них не было возможности купить большую квартиру, они все-таки будут возвращаться в Москву. Это большой плюс.

Что касается тренда цен на недвижимость. Мы смотрим тренд за последние два года, за последние два года цена держится ровно. То есть она в разных сегментах немножко колеблется, но в целом она держится. Она держится ровно, но с учетом инфляции она, получается, падает. Поэтому мы считаем, что если мы дадим предложение дополнительное по пятиэтажкам, цена будет так же ровно держаться примерно на том же уровне, плюс-минус несколько процентов, но в силу того, что инфляция, в силу того, что все-таки время идет и, естественно, инфляционные процессы есть, мы считаем, что покупная способность у людей увеличится. Это раз.

Второе: все-таки мы сейчас к моменту старта программы обязательно подготовим условия льготной ипотеки для тех, кто захочет улучшить свои жилищные условия.

Желнов: А почему сразу, кстати, эта ипотека в законопроекте не была прописана?

Она прописана была сразу.

Желнов: Вы же сами в интервью РБК недавно говорили, что ипотеку вы не учли как раз, а люди вдруг стали, по-моему, совершенно законно интересоваться.

Там не был учтен ряд технических моментов, но мы, опять-таки, из опыта своей предыдущей реновации четно понимали, что человек, который имеет в залоге в ипотеке квартиру, он без всяких проблем шел в банк и менял свой залог. Поэтому мы считали, что это не настолько важный факт, его действительно не было в первоначальном законопроекте. Потом, кстати, спасибо АИЖК, мы с Александром Плутником поговорили, он кроме, допустим, этой технической детали еще ряд технических моментов предложил.

Желнов: Марат, обратите внимание, что доработки в законопроект как и Москва, лично Собянин стали вносить, так и аппарат правительства, так и четыре фракции Госдумы. Почему такое количество поправок, если вы ссылаетесь на то, что все равно все было подготовлено уже, но тут со всех сторон полетело — и федералы всполошились, и Дума, и аппарат правительства даже, Белый дом подключили к внесению поправок?

Я хочу сказать, что закон настолько сложный, что он вообще своим действием задевает порядка 15 других законов и порядка нескольких десятков подзаконных актов.

Желнов: Это не додумали, видимо.

Я могу сразу сказать, что точно совершенно, какой бы мы сейчас закон ни принимали, в процессе работы будет досовершенствование этого закона. Потому что опыта такого нет ни в мире, ни в стране.

Иваницкая: Вам не кажется, что вы перекладываете решение на москвичей? То есть вы просите их проголосовать, при том, что, во-первых, они не понимают, что будет происходит, а, во-вторых, судя по всему, еще и власть не понимает, что будет происходить.

Нет, власть понимает совершенно четко. У нас для принятия решения есть несколько основополагающих принципа. Первый принцип: все получат квартиру большей площади. Раз. Второй принцип: все люди получат квартиру в своем районе. Два. Третий принцип.

Иваницкая: Это тоже поменялось у вас по ходу пьесы.

Это было сразу.

Иваницкая: Нет, были примыкающие районы.

Коллеги, у нас там есть весь вопрос в деталях, вот в юридических формулировках, но суть это было. Третий: жители попадают в программу реновации только при условии, что они проголосовали двумя третями «за». Следующее условие: все, кто имеет на сегодняшний день коммерческие помещения, получат равноценные. Все, кто не имеет возможности, пожилые люди, переехать на сегодняшний день самостоятельно, получат дополнительные социальные льготы.

Желнов: А суды? Сейчас да, сейчас поправки, человек сможет судиться с мэрией, а раньше этого не было в законопроекте.

На сегодняшний день 2-3% квартир по старой программе проходило через суды. Мы, опять-таки, изучили мировой опыт, во всем мире либо две трети, либо 80%. Это мировая практика. Поэтому какие-то, наверное, шероховатости есть, и они, я еще раз говорю, будут шлифоваться. По мере работы по закону, по мере того, когда мы практически начнем делать, возникнут еще какие-то вопросы, но такую гигантскую программу сказать, что есть какой-то гений, который до деталей ее проработает и будет на старте знать, нет таких ни людей, ни возможностей. Это абсолютно рабочий момент. Все будем поправлять, как нужно, так и…

Желнов: Уже теперь вместе с Кремлем, потому что там Кремль стал шлифовать очень сильно.

Абакумова: Известно, что уже в этом году московский бюджет выделяет на программу 96,5 миллиардов. Я задумываюсь, на что пойдут эти деньги. Получается, площадки вы уже нашли, квартиры в принципе уже есть, к строительству вы планируете приступить, как вы сказали, в 2018 году. А вот эти 96 миллиардов, выделенные в этом году, они для чего?

Там пойдут на следующее: пойдут на подготовку строительной документации, пойдут на разработку проектной документации, пойдут на подготовку площадок, пойдут на достраивание тех домов, которые, у нас же часть домов была, которые не под реновацию шли, но мы их закладывали. То есть у нас где-то контракты уже заключены, мы будем дофинансировать вот эти дома, плюс пойдут на оплату тех условий, на подготовку инженерных коммуникаций. То есть у нас все 96 миллиардов расписаны, мы понимаем, что мы с ними будем делать.

Желнов: А вот в эти 96 миллиардов заложена цена компенсации, если человек захочет получить деньги за свою квартиру и не переезжать?

Вот запомните мои слова, что в законе мы заложили такую возможность, что те, кто хотят, получат равноценную оплату, но запомните мои слова, таких будет не больше 1-2%.

Товкайло: Почему?

Давайте вот без комментариев. Запомните, пройдет время, потом скажете.

Товкайло: Но у вас же есть этот опыт. Вы делаете такое довольно громкое заявление и не объясняете. Значит, компенсации, может быть, низкие?

Объясню почему. 30% увеличение площади, вместо старой квартиры — в новом доме. Коммерческая цена вновь предоставленной квартиры будет значительно выше, несмотря даже, если у человека сделан хороший ремонт. Объяснение очень простое.

Абакумова: Можно еще вот какой вопрос, очень интересует деловых журналистов особенно. Все ищут сейчас, кто бенефициар этой программы. То есть считается, что, например, не бывает такого, что просто власть хочет всем людям сделать хорошо. И среди бенефициаров многие называют, условно, московский строительный комплекс, девелоперы, и многие конкретно называют Сергея Гордеева, совладельца группы ПИК, которая купила недавно группу «Мортон», то есть крупнейшего застройщика нашего. Скажите, пожалуйста, что вы об этом думаете, и так ли это?

Полная ерунда. Абсолютно надуманные разговоры, непонятно кем распускаемые. Поясню. Решение абсолютно однозначное, что город реализует программу за собственные средства без участия девелоперов. Объясню почему. Девелоперу для того, чтобы реализовать такую длинную программу, нужен большой объем кредитных ресурсов. Стоимость кредитной нагрузки ляжет на метр. Девелоперу нужно дать плотность 3, чтобы у него получилась экономика, девелоперу нужно на сегодняшний день еще заработать прибыль. Городу прибыль не нужна — это социальная программа, нам деньги занимать не надо, у нас собственные деньги доходов. И мы не ставим себе задачу реализовывать какие-то коммерческие интересы. Поэтому мы приняли решение, что будем делать за город, все городские подрядчики на сегодняшний день, не девелоперы, а подрядчики, будут принимать участие в конкурсах на строительство.

Абакумова: В том числе ДСК?

Я еще раз хочу сказать, на еще одну деталь хочу обратить внимание: 70% примерно построенного жилья будет монолит, 30% будут модернизированные панельные серии.

Абакумова: У ПИКа, например.

Если он выиграет по конкурсу, будет как подрядчик участвовать в этом. Теперь что касается лоббистов. Лоббистов у этой программы нет. Почему, объясню, нет лоббистов. Потому что на сегодняшний день у нас в городе все строительные силы перегружены, потому что нам не хватает сегодня строителей на метро, не хватает на дороги, не хватает на социальные программы. Мы чтобы метро строить, 55 тысяч собрали со всей страны. Сказать, что у нас кто-то сидит без работы и ищет себе работу — нет такого. Для того, чтобы эту программу сегодня запустить в действие, 15 тысяч проектировщиков надо на старте. Поэтому чиновникам чтобы на сегодняшний день такую программу взять, мы все получаем одинаковую зарплату, неважно, мы занимаемся реновацией, не занимаемся.

Иваницкая: Как одинаковую?

А у нас зарплата не зависит от объемов выполняемой работы.

Иваницкая: А, вы имеете в виду, что у вас нет коэффициента.

У чиновников, кто занимается, у нас на сегодняшний день зарплата, неважно, занимается реновацией или нет…

Желнов: Какая у вас зарплата?

У меня зарплата по году задекларирована, я по году получаю около 6 миллионов рублей.

Желнов: По году.

По году.

Иваницкая: И бонусов за реновацию…

Поэтому никаких бонусов у нас дополнительных нет. И хочу вам сказать, что все мои коллеги говорят: «Слушай, лишь бы нам этим не заниматься». Потому что объем работы колоссальный, ответственность колоссальная, а зарплата та же самая.

Товкайло: Подождите, кто же будет тогда строить, если, вы говорите, ни проектировщиков нет. Появятся какие-то новые игроки, кому-то дадите директиву строить?

Я думаю, что мы, скорее всего, будем вынуждены привлекать на период, проектировщиков соберем всех, которые есть в Москве, к счастью, в отличие от метро (у нас метро проектируют 7 тысяч проектировщиков, а это более сложная задача) на жилье задача попроще, я думаю, что мы соберем проектировщиков внутри города. Я, кстати, сегодня до встречи с вами встречался с Российским союзом архитекторов и с Московским союзом архитекторов, как раз обсуждал эту программу. Я думаю, что мы с архитекторами справимся, строителей, скорее всего, придется тысяч 100 привлекать.

Абакумова: Тысяч 100?

Тысяч 100, скорее всего, придется привлекать. Если программа пойдет заданными темпами, то тысяч 100 придется.

Товкайло: А откуда привлекать? Китайцы, наши регионы?

Нет, Московская область, Центральный федеральный округ. На самом деле нас это не пугает, потому что как раз на общестроительные работы мы быстро мобилизуем людей. И у нас уже очень отработанный опыт работы вахтовиков. Метро сегодня, например, у нас 95% строят вахтовики. Приехали, 15 дней отработали — уехали.

Желнов: Про метро еще чуть позже спросим.

Варламов: Что волнует москвичей, которые не попали в программу реновации, не живут в пятиэтажках, вот как я. Я очень рад за вот эти 1,5 миллиона, у кого на 30% все будет больше, я смотрел то, что мэрия вывешивает у себя на сайте, как у них будет хорошо в квартирах, вплоть до полотенцесушителя и защелки на двери, все расписано, как будет. При этом практически ничего не сказано о том, как эти районы будут выглядеть. Показаны какие-то картины, при этом это работы коммерческих девелоперов, ПИК показан, «Город в лесу» показан, хорошие проекты. Но по поводу того, что будут строить, даже какой принцип застройки будет — микрорайоны, квартальный — ничего нет. И у меня вызывает большие опасения, учитывая то, что до этого делал город в плане проектов с недвижимостью, можно вспомнить Некрасовку, про которую я писал, это просто ужасный район.

Плохой пример. Я согласен.

Варламов: Я очень переживаю, я думаю, другие москвичи тоже переживают, что рядом с их некогда тихим зеленым районом появится такая вот Некрасовка или какие-то подобные панельные гетто, которые на протяжении последних лет стройкомплекс делал. Какие есть гарантии, не гарантии, ваше видение того, что вы хотите делать и как делать именно не в плане деталей интерьеров, а в плане вообще застройки и какая среда там будет.

Желнов: Среды вокруг, да.

Если коснуться с хвоста вопроса, который вы задали, я тоже считаю, мне Некрасовка категорически не нравится. Не нравится. И более того, мэром принято решение о том, что мы центральную часть Некрасовки, которая была тоже запланирована под застройку, отменили, делаем там парк.

Варламов: Он изначально должен был там быть, и люди очень переживали…

Там будет парк, там будет спортивные объекты, решение принято. Это раз. Второе: мы в Некрасовке, опять-таки, надо понимать, что она была построена задолго до нас и, к сожалению, мы вынуждены были продолжать, потому что были там обязательства по переселению, были очередники. Но сейчас, которые последних 2-3 года строится Некрасовка, она строится вся модернизированными сериями. Если вы приедете, посмотрите — вы увидите, что там совершенно другой подход.

Что касается реновации. Я точно совершенно говорю, что у нас не будет застроено этих огромных высотных кварталов, у нас сегодня мэром поставлена задача создать не просто новый район, а создать образ жизни, то есть совершенно другого качественного уровня задача. Поэтому мы действительно будем смотреть высотность, будем смотреть плотность, будем стараться уходить на монолит, хотя это более трудоемко, но это даст нам лучший внешний вид, даст лучшие компоновки квартир. И мы будем все-таки в ближайшую буквально неделю… Перед тем, как ехать сюда, я сидел, смотрел последний вариант предложения по благоустройству и по внешнему виду, как будут квартальные застройки, сейчас мы подготовили 5 типовых проектов, например, где полностью попадает район с пятиэтажками, где половина пятиэтажек, где частично, мы сейчас подготовили 5 таких типовых проектов, чтобы на них отработать модель, вообще какая должна быть среда. И, кстати, я приглашаю вас тоже принять участие в этом, нам важно будет, вы все-таки человек достаточно профессиональный в этом вопросе.

Желнов: И там останутся дворы такие, как есть вокруг пятиэтажек, то, что называется гуманная среда на профессиональном языке?

Я могу сказать, из градостроительных вещей, на что решение принято и что мы заложили в техническое задание: двор без машин.

Варламов: Куда машины будут девать?

Первое: машины будут в подземном уровне, в одноэтажном уровне. В два этажа не будем делать, потому что по деньгам будет дорого.

Варламов: Это бесплатно житель будет получать?

Тот объем, который у нас на сегодня… я договорю. Первый: подземный уровень, где возможно. Второе: внешний по периметру, так как у нас будет квартальная застройка, на улично-дорожной сети и на подъездных дорогах, то есть днем это используется как транспортная магистраль, ночью — как отстой для машин. Вот это будет все бесплатное. И плюс, где у нас будет возможность, мы построим многоэтажные паркинги. Я могу точно совершенно сказать, что количество машиномест организованных в реконструированных кварталах будет выше, чем сегодня стоит в тех пятиэтажках, которые есть по факту. Поэтому жители, кто имел бесплатные места, у них все бесплатные места останутся, это я гарантирую.

Желнов: Поскольку Фонд содействия реновации берет со стороны города, появился такой новый «Олимпстрой», только не сочинский, а московский — Фонд содействия реновации, который аккумулирует все эти проекты. Что известно о его руководителе? Кто будет руководить этим Фондом содействия реновации, кто счастливчик либо наоборот?

Антон, Фонда нет, закона нет. О каком руководителе можно говорить?

Желнов: Ну Фонд же будет создан.

Давайте так: закон будет принят, будет Фонд принят — поговорим о руководителе, поговорим о том, кто будет.

Желнов: Тем не менее вот у вас понимание, все равно появится некий монстр, опять же, я неслучайно сравниваю с «Олимпстроем». Кто мог бы потянуть? Это же ваша сфера.

Товкайло: Вы могли бы возглавить этот фонд?

Если бы мне разрешили, я бы с удовольствием возглавил.

Желнов: Вы хотели бы его возглавить?

Конечно. Это такая интересная работа. Это реальная работа с созиданием, не сидеть на совещаниях, а заниматься реальным созиданием. Если бы мне разрешили, я бы с удовольствием занимался бы. Я вообще за свою жизнь построил 15 миллионов квадратных метров. Поэтому могу этим заниматься, даже без всякого сомнения.

Товкайло: Можно я спрошу про среду? Мы много об этом говорили сегодня. Вот, знаете, я в целом за обновление жилищного фонда, за строительство парков. Но я четвертый год не могу жить летом в Москве. Я живу в перекопанном городе, где постоянные пробки, в этом году просто какие-то чудовищные. У меня вопрос: вы когда на совещаниях в правительстве обсуждаете, что делать, вы как-то учитываете такой показатель, как качество жизни, комфорт, чтобы люди наслаждались жизнью? Ведь эти проекты не для отчетов ваших Сергею Семеновичу, Сергея Семеновича — Владимиру Владимировичу, они — для людей. Вот вы думаете о том, как люди живут четвертый год в Москве в центре? Они в театр ходят, гуляют там, они сейчас дышат… Вы на меня не обижайтесь.

Я не обижаюсь на самом деле.

Товкайло: Вы милый человек, очень откровенно отвечаете на почти все вопросы. Но жить в Москве четвертый год очень сложно.

Максим, я так же, как и ты, езжу по этим же дорогам и по этим же улицам хожу. Так же, как все жители города. Но я еще раз скажу свою точку зрения. Конечно, можно было бы этого не делать. Наверное. Но разве нам не нравится отреконструированный центр?

Товкайло: Нравится. Но можно же так постараться сделать, чтобы всем было удобно. Ведь никто не против — вы не против, коллеги не против — парков, красоты, широких тротуаров. Москва — центр без машин или по минимуму машин. Но сейчас это просто очень все гипертрофированно, уже даже есть мемы, где герб Москвы — это вот этот зелено-белый забор. Может быть, как-то думать о комфорте москвичей?

Максим, я на самом деле не хочу комментировать работу своих коллег. Могу сказать как житель города. Мне тоже так же трудно, тоже так же  я понимаю, что это неудобно, но я все-таки готов это потерпеть. И вообще у меня, честно говоря, к этому достаточно философский подход, я объясню, в чем он заключается. Москва — это огромный мегаполис, это концентрация ресурсов, это концентрация энергии, это город больших возможностей. За право жить и пользоваться этими возможностями чем-то приходится платить. Приходится платить трафиком, неудобным на транспорте, приходится платить где-то, может быть, не самой лучшей экологией, но это издержки большого города. Если мы хотим, чтобы город был благоустроенным, нам какое-то время придется потерпеть. Я точно так же терплю.

Товкайло: Вы, как москвич, вы за платный въезд?

Мы этот вопрос несколько раз обсуждали. Пока мы к нему не готовы, но меня, как человека, ответственного за градостроительную политику, пугает другое. Объясню, в чем причина. У нас в городе, возвращаюсь к реновации, средняя обеспеченность жильем — 19,5 метра на человека. Одна из саамы низких среди мегаполисов. Вот это, я считаю, наша градостроительная великая ошибка, что у нас не хватает жилья для людей. Ее надо исправлять. На работающего в городе у нас приходится 20 квадратных метров прочей недвижимости нежилой. У нас очень просто считается: 230 миллионов квадратных метров жилой недвижимости, 230 миллионов — нежилой. 460 миллионов недвижимости.

А вот на одну машину нам нужно в капитальном исполнении 30-35 квадратных метров, в плоскостном — 18. И что меня пугает на самом деле, что у нас за последние 6 лет в городе добавилось 1 миллион автомобилей. Вот это страшная проблема, о которой надо серьезно думать.

Желнов: Но к парковке платной не пока будете возвращаться?

Мы пока не планируем этот вопрос, скажу честно.

Желнов: Марат, я хотел вас спросить про облик города, который нас всех заботит и в новых районах, но еще больше он заботит в старых районах. Две недели назад на Малой Бронной, в самом центре, где вы тоже наверняка бываете, гуляете, Патриаршие пруды, была снесена усадьба Неклюдовой 19 века, первая детская больница, открытая когда-то в середине 19 века, потом усадьба Неклюдовой. Ее снесли утром, на рассвете. Компания «Лид Эстейт» занималась якобы реконструкцией этой усадьбы.

«Лид Эстейт»?

Желнов: «Лид Эстейт». И что получилось? 24 апреля (специально себе это выписал, чтобы быть точным) этого года особняк этот исключили из списка объектов охраны города, приказ Мосгорнаследия, и уже дальше он…

Минуточку, вы хотите сказать, что в этом году исключили из памятников?

Желнов: Да.

Не может быть.

Желнов: Вот я вам даже приказ Мосгорнаследия — 257, я специально уточнил это. Исключили, и через месяц — несколько недель назад, в десятых числах мая — тихо на рассвете, в 6 утра, когда следователи любят приходить в дома и в театры, снесли.

Товкайло: Скорее всего, наоборот, извините, я поправлю, не включили. Я читал, что обратились жители, и Москомнаследия отказал, хотя там были действительно серьезные…

Желнов: Ну, может быть. Смотрите, что получается: Бронная, старый ансамбль, все гуляют. Сейчас там пустырь, где стоял особняк очень красивый. Как вы это можете прокомментировать, дать оценку либо проверить этот случай, мы бы вас тогда со своей стороны попросили, потому что это вызвало большое возмущение и «Архнадзора», и других.

Антон, мне кажется, вы в отношении меня не совсем честно поступаете. Вот вы собрались пять человек, подготовили вопросы, записали их. И задаете мне вопросы, знаете, как идет бомбардировка по всем полянам. Я не отвечаю за культурное наследие в городе.

Желнов: Я понимаю, но, опять же, поскольку вы согласились, Марат, что облик города нас всех заботит. Вот конкретный пример я вам привел.

Я могу сказать свою позицию, свою личную позицию. Я считаю, что центральная часть города — это наш капитал, который мы должны сохранять.

Желнов: Абсолютно.

Это мое абсолютное убеждение, я даже в этом не сомневаюсь. Второй вопрос: я точно совершенно знаю, что памятник не могли снести. Вот не знаю конкретно по этому адресу, но могу сказать, что если бы это был памятник, его бы не снесли. Скорее всего, это не памятник.

Желнов: Вы же понимаете, что можно из памятников удалить этот объект, можно его не включить сознательно. Вы же понимаете махинации на этом рынке.

Могу сказать так: на сегодняшний день законодательство по сохранению культурного наследия в нашей стране достаточно жестко прописано. И сегодня вот так вот взять, включить или исключить — это непростая задача. Я сейчас на память не могу сказать эту ситуацию, я действительно из прессы слышал, но могу точно сказать, что это не был памятник, иначе его не снесли. Потому что мы за те годы последние, что работали, там есть, конечно, объекты, которые приписывают нам, что мы приняли решение по сносу, но есть при этом 300 объектов, которые капитально отреставрировали, памятников. Я точно знаю, что и позиция мэра, и моя личная позиция, чтобы сохранять максимально центральную часть города, остальное можно все строить, но центр должен быть сохранен.

Желнов: А чем занимается «Архнадзор» тогда, если ничего не сносится, что включено? Почему-то мы видим бесконечные отчеты «Архнадзора», насколько я понимаю, в Замоскворечье недавно был снесен тоже объект. Опять же, он может быть не включен формально в памятники или исключен, когда надо, но, согласитесь, что уничтожать на Бронной здание 19 века как минимум странно, даже если это не памятник. Вот ваше мнение какое?

Мое личное мнение, что памятники должны быть сохранены.

Желнов: А не памятники, но 19 век?

А не памятники надо смотреть. Может быть, он был аварийный. У нас, например, есть примеры, я могу сказать по той же реновации. Допустим, люди говорят: «Слушайте, у нас не пятиэтажка, у нас двухэтажный дом, перекрытия деревянные сгнили, включите нас в реновацию». Честно говоря, я серьезно задумываюсь, что делать с домами, которые не памятники, есть категория не памятников, а есть категория памятников, люди говорят: «Слушайте, а мы не хотим здесь жить, нас переселите». Строить мы здесь новое не можем, и это, честно говоря, для нас такая серьезная задача.

Желнов: Но вы же знаете, что часто специально эти здания для будущих владельцев этих зданий доводят до состояния ветхости. Вы же знаете все эти примеры. Иногда поджигают просто, и потом говорят: «Но оно же сгорело». Что, нет таких примеров? Мы же все живем в одном городе и видим это.

Я могу сказать так: в любой сфере есть нарушения закона. Наверное, и в этой сфере, в защите памятников есть нарушения закона. Если что-то противозаконное — надо разбираться. Я готов с коллегами своими, кто занимается наследием, этот вопрос обсудить.

Иваницкая: Хочу вернуться к теме реновации. У нас Илья выступает от имени жителей, которые не живут в пятиэтажках, а у меня, не знаю, счастье это или несчастье, у меня квартира в пятиэтажке как раз. Я вам расскажу в двух словах, как прошел сегодня мой день. Я нашла несколько горячих линий, единственное, что меня сейчас интересует — куда меня будут переселять. Сейчас же вы как говорите…

 У вас какой адрес?

Иваницкая: На Варшавском шоссе у меня дом. Я скажу вам потом, если что. Я просто вам расскажу процедуру. Она сейчас устроена так: я звоню на горячую линию, несколько телефонов не отвечает. Я звоню в управу. Там якобы есть тоже какие-то специальные центры.

А вы на горячую линию кого звонили?

Иваницкая: Сейчас я расскажу, туда тоже звонила. Два телефона: первый телефон весь день не отвечает, второй телефон весь день занят. Поговорить с управой мне не удалось. Потом действительно я дозвонилась, когда перемотала все эти красивые картинки, о которых Илья рассказывает, я на mos.ru нашла телефон горячей линии Москвы, со мной поговорила очень вежливая девушка, я 5 минут повисела на трубке, она мне сказала: «Вы главное не волнуйтесь, вы главное голосуйте, будут самые хорошие стартовые площадки, все будет у вас в районе, вы не переживайте».

Параллельно развиваются следующие события. Нам приходит письмо, которое бросается всем, за гербом префектуры, что «Уважаемый М.В, ваше обращение о том, что будет строительство по такому-то адресу, рассмотрено». И возникает ощущение, что происходят какие-то вещи, о которых мы не знаем, и вот мне предлагают: вот у тебя есть стакан воды, ты будешь пить эту воду или ты проголосуешь за что-нибудь другое? А я же не знаю, что там другое, там зеленка или вино? Как бы вы выбирали в такой ситуации?

Простите, что такая долгая прелюдия, на людей в управе и префектуре, которые не очень умеют общаться с людьми, сейчас возложена огромная миссия, префекты, по-моему, просто в шоке у вас, если честно, они не понимают, что этим безумцам всем говорить, а безумцы наседают и кричат, что они будут бросаться под ковш.

Я скажу, что действительно, если есть такие факты, мы разберемся, обязательно доложу эту информацию тем, кто этим занимается, и мы посмотрим, потому что все-таки действительно была точно мэром поставлена задача, чтобы максимально работали все линии. Если какие-то есть сбои, я обязательно это доложу, мы разберемся. Это первое.

Второе: надо понимать, что у нас ряд площадок имеют точные юридические адреса, а есть ряд площадок, которые имеют ориентиры — квартал 531, условно, ограничение улицей такой-то и такой-то. Поэтому, может быть, вот эту информацию не совсем могут пояснить. Но я могу сказать, что из 531 квартала, которые мы предварительно видим в работе, мы где-то примерно в 280 видим, что прямо в этом квартале и районе есть ряд переселенческих площадок, которые на несколько кварталов. То есть это надо объяснять, потому что действительно это касается каждого человека, конкретного адреса. Я могу точно гарантировать, что вам я ваш адрес лично скажу.

Товкайло: Роза Хуснуллина ваша родственница?

Да.

Абакумова: То есть «Трансперенси» был прав?

Насчет чего?

Абакумова: Насчет того, что она была совладелицей  некоторого офшора, который владел строительными компаниями в Татарстане.

Отлично, что вы мне задали этот вопрос. Я, во-первых, хочу… у меня, честно говоря, было немножко неприятное отношение к Дождю по одной простой причине — вы послали к моей маме журналистов с камерами? Почему не показали по телевизору дом, в котором живет моя мама? Моя мама живет в доме, 68 квадратных метров, полдома, построен в 1956 году, который я купил в 1990 году, работая…

Казань взяли, Москву возьмем: бизнес и тайные офшоры друзей московского вице-мэра. Репортаж Дождя

Желнов: В Москве?

Нет, в Казани. Это первое. Второе: у меня очень просто проверяется ситуация. Запросите английское посольство, была ли когда-нибудь моя мама в Англии, имела ли она там какие-то компании. Я вам официально заявляю, никогда не имела и никакого отношения к этому не имеет.

Абакумова: А почему же вы не согласились прокомментировать в тот момент, когда эти вопросы задавались?

Вы знаете, я на самом деле вообще считаю, что тратить время на пустые разговоры просто жалко. И вот когда мне мама рассказала, что пришли журналисты Дождя, и говорят: «А мама Марата Хуснуллина здесь живет?», она, как простая женщина, российская пенсионерка, пригласила их пить чай. Оператор ваш отказался заходить, когда увидел, говорит: «Вы что, действительно здесь живете?». А чего вы правду не показали, в каких условиях живет моя мама? Вот вы мне в конце задали этот вопрос провокационный. Почему не сказали-то всю правду? Я вам официально на этот вопрос отвечаю: это полная ерунда.

Желнов: Хорошо, что была такая возможность у вас ответить. Я вас в самом конце нашей программы хотел спросить про Хамовники. Как так получилось, что всем районом, всем кварталом Хамовники вышли вообще из этой программы?

Насколько я знаю, в Хамовниках дома достаточно крепкие — раз.

Желнов: Они же были заявлены.

Смотрите, коллеги, даже вы пришли на программу, но, к сожалению, плохо информированы. На сегодняшний день дома, которые не включены в программу, могут совершенно спокойно собраться и проголосовать. Вот собираются жители Хамовников и говорят: «Мы хотим проголосовать» — пожалуйста, включим в программу, никаких вопросов.

Желнов: Мы вынуждены попрощаться с нашим гостем. Спасибо вам за этот разговор.