Эдуард Сагалаев: Руководители федеральных каналов – это ключевые фигуры, как министр обороны или глава ФСБ

Павел Лобков: Как-то после всех этих скандалов, скандальных фильмов, в обществе создалось такое ощущение, что телевидение - такое неприличное место, где неприлично работать. Вы работали на телевидении, которое представляло собой коктейль из реакционных и так называемых прогрессивных программ. Сейчас считается, по крайней мере среди части общества, что приличные люди не должны работать на федеральных каналах.

Ксения Болецкая: Вопрос не только в том, что там неприлично работать. Уже распространяется мнение, что его уже неприлично смотреть. Что за проблема такая?

Лобков: А другая точка зрения, что приличные люди, наоборот, как священники должны проповедовать в любой аудитории и делать то, что можно, пока позволено. Что вы считаете по этому поводу?

Эдуард Сагалаев: Мне, например, очень нравится Алексей Пивоваров. Я считаю, что это некий баланс. Он фильмы снимает прекрасные. Может, еще поэтом я его люблю. Для меня это в каком-то смысле показатель. Раз он там работает - значит, не все потеряно. Это моя личная оценка.

Ренат Давлетгильдеев: Пивоваров признал, что ему приходится согласовывать выпуски новостей.

Сагалаев: Тем не менее он же там работает.

Лобков: А героям на телевидении есть место? Таким как Медкова, которая отказалась зачитывать официальное заявление по поводу Литвы. Как я понимаю, тогда вся ваша редакция была в конце концов закрыта и разобрана.

Сагалаев: Да. Мне кажется, что люди, которые сейчас возглавляют телевидение - я же их знаю всех, со многими я вместе работал: с Олегом, с Костей, вы уж простите, что я их так называю.

Лобков: Мы их когда-то тоже так называли.

Сагалаев: Да. Но я их помню со времен матадора, а Олега с тех времен, когда мы в программе «Время» вместе работали. Я его тогда сделал заместителем главного редактора программы «Время». Ему было 32 года. С того времени я его уважаю. Я так понимаю, что у людей, конечно, непростое положение, потому что они работают в рамках дозволенного. Они многое не могут себе позволить из того, чего бы они хотели. Там есть еще такая вещь, очень сложная, когда человек, занимающий этот пост, вынужден признавать правильность того, что он делает.

Болецкая: Самоуспокоением занимается, вы имеете в виду?

Сагалаев: Нет.

Болецкая: А что это тогда?

Сагалаев: Это альтер эго. Человек же не может признать, что он делает что-то не так.

Лобков: Конечно не может. Внутри сидит демократ, а должен быть революционером. Ужасные мучения.

Дмитрий Казнин: А вот стыд, о котором мы начали разговор и хотели вернуться к нему - у высших руководителей на телевидении это качество осталось еще?

Сагалаев: На мой взгляд, у Эрнста и у Добродеева это есть. Я просто это знаю.

Юлия Таратута: Говорят, что Олег Добродеев не просто руководитель канала, а человек, который сам ведет политическую игру, часть этой политической деятельности.

Сагалаев: Руководитель такого канала неизбежно участвует в политике. Это я по себе знаю. Это очень мощное участие в политике. Это фигура ключевая. Это, может, министерство обороны или ФСБ. Такие ключевые фигуры на самом деле. Я имею в виду по значению в обществе. Я просто помню, когда было Гостелерадио, тогда статус был официальный, то есть там политбюро утверждало у себя на заседании несколько министров. Из них - министр обороны, КГБ и председатель Гостелерадио. Их утверждали на политбюро.

Давлетгильдеев: И сейчас так же?

Сагалаев: Я не знаю, сейчас же нет политбюро. Я здесь не стебаюсь, я на самом деле говорю, что это очень сильная фигура в политике. Вот что я хочу сказать. Может, это неудачное сравнение, но я просто по ассоциации сказал с Гостелерадио.

Давлетгильдеев: А это нормально вообще, как вам кажется?

Сагалаев: То, что руководитель телевидения в политике - это факт, безусловно. Не может такого быть, что он просто сидел и занимался обеспечением объективности. Это тоже важно, но я не знаю в мире такого руководителя телевидения, который бы не занимался большой политикой. Другой вопрос как понимать эту большую политику. Я знаком со всеми руководителями, я дружу до сих пор с Тедом Тернером. И я понимаю, что это такое - что это мощная фигура, в том числе и в политике. Они, может, за кадром иногда политики, но, безусловно, в большой политике.