«Я хихикаю над ними»: 23-летний главред Lenta.ru рассказал, что не так с «Ведомостями», Republic, текстами Азара, дуэтом Красовского и Минаева и как будет «хайпить»

Я, надо сказать, не была специально знакома с вашим творчеством до момента вашего назначения на этот пост. Но как-то так стремительно развивались события, и вы дали интервью, после которого все стали что-то такое обсуждать. Я хочу вас спросить: как вам кажется, почему вас поставили на этот пост?

Хороший вопрос на самом деле. Тут несколько факторов совпало. В общем, во первых строках, мне кажется, в последние несколько лет было очевидно, что очень многие медиа в России, в том числе «Лента», в общем, не стоит ее как-то во главу угла ставить, были слишком ровные, слишком скучные и слишком общественно-политические, скажем так.

Слишком общественно-политические?

Совершенно справедливо. И, наверное, наш уважаемый акционер решил как-то впрыснуть во весь этот рынок некой молодой крови, и так уж совпали условия, что вышел незадолго до этого и наш спецпроект про темный интернет, и как-то он нашел отклик в обществе, поэтому, наверное, там наверху было рассмотрена моя кандидатура и одобрена. Я внутренней кухни не знаю.

На каком верху? На уровне Александра Леонидовича Мамута?

Я думаю, что да.

Я знаете, что хочу сказать, я сколько прочитала текстов или каких-то баннеров, или вообще анонсов про вас и про ваше назначение, и даже в исполнении вас и пиарщиков «Рамблера», главная информация, которую про вас пишут в этом смысле, — это то, что вам 23 года. Это круто, конечно, но мне 39. Это что должно о вас сказать? Что вы очень молоды, и так круто, что вас назначили руководителем «Ленты.ру», что так не бывает, что молодых руководителей нет? Я просто хочу напомнить, что их было очень много, особенно в вашем издательском кругу.

Совершенно справедливо.

Например, такой прекрасный руководитель Илья Осколков-Ценципер в свое время просто ввел вообще моду на молодых руководителей, им всем было лет по 20. И сначала шутили над этим кадровым подбором, а потом перестали шутить, потому что молодежное СМИ, ну, молодой человек, а, может быть, не молодой человек. Вообще время такое политкорректное все-таки, как-то про возраст говорить…

Я не знаю на самом деле, что люди думают о моем возрасте.

Нет-нет, это сейчас не люди, это сейчас ваша пиар-кампания, это ваш портрет «Рамблера» и ваши 23 года: «Мне 23 года, Владимир Тодоров, а что ты сделал в свои годы?».

На самом деле это совершенно не мой креатив, и более того, он как-то вышел довольно спонтанно, то есть мне его прислали, я думал, что из этого стикер в телеграм сделают. Мне его присылают, говорят: «Норм?». Я так отбиваю: «Ну норм». Через несколько часов вижу это в фейсбуке, очень удивляюсь, но, как известно, из интернета ничего удалить нельзя. Поэтому, в любом случае, это не совсем моя позиция, я не хочу говорить людям прямо в лицо: вот мне 23, а вам больше, соответственно, я вас успешнее. Это как-то глупо.

Вы в своем интервью более-менее это и сказали. То есть вы сейчас вот так ведете себя вежливо и, я бы сказала, застенчиво, может, как-то на вас повлияли софиты и прочее, а вот интервью у вас такое, как бы это сказать, в общем, его месседж основной, что я не старпер, а вы старперы, я вас сбрасываю с корабля истории, и выбрали меня за то, что я молод и так глубоко татуирован. Я просто видела другие ваши фотографии.

На самом деле это интервью «Беспощадному пиарщику», вполне понятно, что это была некая осознанная провокация, потому что «Беспощадный пиарщик» — это абсолютно идеальная такая площадка для того, чтобы высказаться впервые. То есть там прошло несколько недель, на меня набросили разных вещей, соответственно, я все время отмалчивался, меня мочат в фейсбуке — я отмалчиваюсь. Казалось бы, нужно прийти в тредик, что-то такое вбросить, такое едкое, молодежное, но нет.

Но вы решили по-взрослому поступить.

Не то чтобы по-взрослому, я просто не люблю участвовать в этих фейсбучных баттлах. И тут ко мне прилетает запросец, «Беспощадный пиарщик» спрашивает: «Владимир, вокруг вас столько хайпа, не хотите ли ответить на наши вопросы?». Я говорю: «Конечно же, хочу». В итоге эта аудитория из таких медийщиков, пиарщиков, этой журналистской пиар-тусовки, она там сконцентрирована, я не помню, сколько их сейчас там подписчиков, но по факту они все либо работают в профессии, либо с ней связаны. Поэтому, как говорят англичане, этот response был бы колоссальный и максимальный.

То есть это игра, вам просто хотелось как-то так всем нахамить?

Нет, не то что всем нахамить. Я не знаю, каждый увидел в этом разное. Некоторых людей я вполне осознанно задел, некоторых — неосознанно, то есть я не ждал такой реакции.

Я вам хочу сказать, если вы прочтете ваше интервью, это просто контент-анализ художественного текста, то хорошо вы говорите, с некоторым почтением и уважением только про вашего владельца Александра Мамута. Я совершенно не оспариваю факт возможного уважения, имеете полное право, вы у него работаете, но больше, по-моему, там ни про кого ничего хорошего не сказано.

В принципе я прошелся по тем людям, которые до этого, так или иначе, прошлись по мне, то есть некоторые — в публичном поле, некоторые — не в публичном, и я прекрасно об этом знаю. Поэтому это была такая некая ответка.

Месть?

Нет, ну какая месть, я вас умоляю. Это была осознанная провокационная ответка.

Слово «провокация» используется вами довольно часто. Вы, насколько я понимаю, тоже взяли его из некоторого техзадания, я просто сейчас пересказываю ваше интервью, вы говорили о том, что когда Мамут пригласил вас на беседу, как я понимаю, вы написали текст, который ему показался симпатичным, дальше вы встретились. Просто не хочу пересказывать, заставлять вас говорить заново. Потом вы поговорили, очевидно, ему как-то понравились, показались ему молодым, перспективным, и дальше вам предложили эту историю. Дальше происходит следующая вещь: вы становитесь главным редактором «Ленты.ру».

Совершенно справедливо, трудно спорить.

И говорите о том, что вас все оценки этого события не очень интересуют. На самом деле это так или вы готовились к тому, что вот вы приходите после команды Галины Тимченко, бла-бла-бла, и вот?

Ну слушайте, конечно, я готовился, это вполне очевидно просто потому, что когда 23-летний человек, опять же, вернемся к возрасту, назначается на такой пост, то это, естественно, вызовет волну негатива у людей, которые старше и, допустим, по регалиям стоят на том же уровне или, может быть, ниже. Я не хочу ни в коем случае этим хвастаться, но это факт. То есть действительно у людей будут некие негативные эмоции. Потом, я думаю, мы еще в нашей беседе вернемся к тому контенту, который мы сейчас делаем, люди это тоже увидели, и, естественно, у некоторых из них это вызвало негативную оценку. Поэтому я был изначально готов к негативу и вообще считаю, что такие своеобразные люди интернет-эпохи, которые провели отрочество, юность в интернете, всегда должны быть готовы к негативу. Потому что анонимы набросят на тебя всегда, а вот как ты на это среагируешь — это уже вопрос к тебе.

Я начала говорить и немножко сама уплыла, мысль меня вела в другую сторону. Вы сказали, что перед вами поставили техзадание, что «Лента» должна быть более ироничной, более провокационной и более…

ХАйповой. Или хайпОвой.

А как сказал Александр Леонидович?

Александр Леонидович сказал: хайпОвой.

Отлично. А что он имел в виду? Это его представление о том, что нужно молодежи?

Он дал общий посыл, потом, собственно, мы вели долгую довольно беседу, и в итоге вырисовалась некая концепция. Потом мы ее привели в удобоваримую форму, она в формате нескольких листов А4. Я ее продемонстрировал, расписал планы, что мы планируем делать, что у нас будет. Ему это понравилось.

Вы знаете, что меня интересует: что понимается под хайповостью и провокационностью? Слово «провокационный», я почему сказала, вы третий раз повторили его, очевидно, это какое-то программное слово, которое должно быть внутри вашего проекта. Провокация по отношению к чему?

Провокация по отношению к читателю, будем говорить так, и по отношению к людям, которые, может быть, не являются читателями «Ленты», но что-то они услышат, зайдут, посмотрят, что там вообще такое творится. Глобально, может быть, провокация в моем понимании отличается от провокации в понимании большинства людей, это то, что есть материал, разберем на конкретном кейсе, он должен уже на уровне заголовка, подзаголовка спровоцировать человека на некие эмоции. Если там еще совпадает заходная картинка, то будет вообще замечательно. Человек либо должен этим заинтересоваться, либо должен подумать: «Да господи Иисусе, что ж это за кошмар такой. Если они делают это в заголовке, подзаголовке, то что должно быть внутри!».

Вы знаете, про заголовки мы все заметили. Тут есть люди, которых раздражают ваши заголовки, считают их слишком «желтыми». Кто я вам такая, чтобы вас судить за заголовки, абсолютно дело вкуса, кто-то делает такие, кто-то — такие, главное, чтобы как-то вам было симпатично с ними. Совсем другое: вы считаете, что провокационность — она в заголовке?

Нет, провокационность, конечно, и в той теме, в которой заявляется текст, это бесспорно.

Я просто внимательно прочитала ваши тексты про политику, простите, хотя вы тут сказали в первом ответе на первый вопрос, что вас и поставили для того, чтобы политики было поменьше, я правильно поняла?

Совершенно верно.

Но все равно я почитала общественно-политические тексты, потому что по ним все-таки можно смотреть, в какой вы позе по отношению к миру. Вы как-то протестуете?

К миру или к российской власти? Это две большие разницы.

Хороший вопрос. Это, мне кажется, в общем, связанные понятия. Вы оказываетесь в каком-то положении по отношению к миру, а значит в определенном положении в связи с этим по отношению к российской власти.

Совершенно справедливо, и в обратную сторону.

Кстати, ответьте, вы как? Я ничего провокационного не заметила, никакого протеста, никакой позы — ничего такого.

Это вполне логично, в общем, у нас была заявлена цель, вернее, я так считаю, что в современной России политика, в принципе — вещь довольно скучная, и вообще общественно-политическое издание в классическом его смысле со временем будет не то что отмирать, а градус общественно-политической дискуссии будет неуклонно снижаться, пока в стране не произойдут некие фундаментальные изменения, которые спровоцируют его повышение. Глобально если каких-то тем в политике нет, то мне глупо идти на поляну других изданий, которые заявляют, что рыщут в поисках неких тем, а на самом деле им весьма часто звонят и предлагают, порой весьма ультимативно, что-то такое поставить, они это выдают за эксклюзив. В общем, есть немало изданий, не хочется называть конкретно и не буду. Есть огромное количество тем, которые можно и нужно развивать, уходя от общественно-политической повестки.

А я все-таки хочу не уходить пока, простите. У меня тут общественно-политический эфир, я вас за этим позвала. Сказать, что вы вообще не пишете про политику, нельзя.

Конечно, нет.

Но вы про нее так пишете, я прочитала, например, заметку про правительство Мьянмы. Во-первых, это очень длинный текст. Вы читали его?

Какой именно вы имеете в виду?

Один из последних про Рамзана Кадырова, про Путина, такое длинное. Начинается, во-первых, с истории вопроса, это для меня необычно использовать при написании текстов, я тоже в новостной журналистике выросла, но с истории мы никогда не начинали, ну неважно. Там все объяснено подробно, только я хотела понять, про что текст, то есть что хотели сказать, что Рамзан Кадыров буллит Путина? Вы же можете себе позволить, вы же позволяете себе такие заголовки. А там такая длинная штука, про что написан текст?

Послушайте, в этой штуке был зашит вполне конкретный месседж. Если вы внимательно его прочитали, вы должны были его осознать.

Расскажите мне лид.

Месседж вполне прямо, все очень просто. На самом деле Рамзан Ахматович очень хочет стать лидером мусульман России, таким духовным. Соответственно, кейс с Мьянмой для него — это своеобразная попытка заявить свое лидерство. Пока все остальные духовные общины говорят, что мы от этого конфликта максимально абстрагируемся, Рамзан Ахматович с помощью своих социальных сетей, с помощью целого ряда сторонников вполне особенно старается эту ситуацию спровоцировать.

Поняла, спасибо. Жалко, что я не так четко это прочла в заметке. Второй пример. Вот был такой текст у вас, почему я про него вспомнила — потому что Галина Тимченко очень на него эмоционально отреагировала, сказала, что вы — грязь под ботинками Мамута. Как вам?

Ну что я могу сказать. Это личное мнение Галины Викторовны, я не могу с ним спорить. Я еще у нее и глупый маленький мышонок, отсылка к Маршаку.

Про ботинки прям как-то получше, я бы сказала. Про мышонка — это так мило, а тут уж… Так вот, у вас такой текст был про Илью Азара, собственно, не про Илью Азара, а про муниципальных депутатов, где упоминался Илья Азар, из-за которого и появилась такая понятная реакция Галины Тимченко, главного редактора. Что это за жанр текста? Там было какое-то такое описание про трудоспособность Ильи Азара, про то, как он работал в «Ленте», а потом как он перешел в «Новую газету». Я не говорю о том, что ну все, наверное, наши зрители знают, что «Лента.ру», которую возглавляет мой сегодняшний гость, в ее биографии было совершенно политическое событие: Илья Азар взял интервью с представителем «Правого сектора», дальше монтаж, Галина Тимченко была уволена, команда ушла вслед за ней, появилось издание «Медуза», дальше его возглавил Алексей Гореславский, сейчас работающий в администрации президента, ну и, собственно, вы теперь. Это я вкратце пересказываю содержание предыдущих серий.

Неоднозначно получилось, будто Гореславский возглавил «Медузу».

Я надеюсь, что у нас политизированные зрители, которые разберутся. И вот, значит, текст в «Ленте.ру» про депутата, ну неважно, с кусочком про депутата Илью Азара в таком, я бы сказала, даже не публицистический ключ, а какой-то неведомый мне такой… как вы определите жанр этого текста? «Илья Азар — лентяй…» или что там было написано?

Нет, там не было написано «лентяй», там было написано, что Илья Азар писал лонгриды большие и длинные, вы недавно пожаловались как раз на лонгрид про Мьянму, так вот лонгрид про Мьянму — это где-то 0,65% Азара.

Я читала тексты Азара. Кстати, я могу обычно рассказать, про что они.

Я регулярно слежу за творчеством многих известных журналистов, в том числе Азара, и я действительно вижу, что там написано. Действительно Илья, я не знаю, как насчет «Медузы», но в «Новой газете» тексты у него выходят редко, не всегда метко. Это факт. И при этом он действительно пишет их довольно долго.

Нет-нет, я сейчас не про Азара, я сейчас про ваш текст говорю. Что это за жанр? Он для меня не очень привычный для «Ленты», в смысле для новостного какого-то ресурса.

Это вполне стандартный лонгрид с описанием людей, которые пришли, в том числе, на должности, посты…

С таким публицистическим флером. Просто ваш автор Дмитрий Саркисов, я выписывала его имя, просто написал свои мысли по этому поводу?

Не совсем свои мысли, он хотел подчеркнуть, в общем-то, следующее: что Илья Азар — фигура очень такая известная, расхайпленная, и при этом совершенно непонятно, как он будет исполнять свои функции как муниципальный депутат. Однако по его профессиональной деятельности мы можем судить…

Там у вас есть отличная цитата, дело не в том, что эти муниципальные депутаты, там весь текст посвящен тому, что у муниципальных депутатов ничего не получится.

Я в курсе, чему посвящен текст.

Я зрителям рассказываю, не все обязаны читать «Ленту.ру». Что несмотря на то, что они все выбраны, и такое случилось, назвать-то победой как-то, видимо, не очень хорошо, поэтому говорят, что просто у них дальше ничего не получится, и дело даже не в том, что они чрезвычайно молоды и у них нет опыта административной работы, я просто вспомнила все слова, которые сказали по поводу вашего возраста, подумала, что просто это рифма.

Давайте уйдем с этого текста. Я в вашем интервью прочитала вот что, коль скоро мы заговорили про Азара, вспомнили про реакцию Галины Тимченко, уважаемого мною главного редактора «Ленты.ру», пострадавшего главного редактора «Ленты.ру», в том самом расхайпленном интервью, о котором вы говорите и так его называете, в своем единственном, вы сказали, что история, которую рассказывает Галина Тимченко про конец «Ленты.ру» — это не та история, которая есть на самом деле. Очевидно, у вас есть инсайдерская информация, вы знакомы с теми людьми, которые принимают решения, в частности с владельцем этого издания, возможно, вы знаете другую историю, расскажите мне ее.

Мне бы на самом деле не очень хотелось, потому что эти вещи были рассказаны в частных беседах.

Давайте сверим показания.

Нет, не будем. Выносить это в публичное поле я считаю неправильным. Я сказал, что мне доступна некая инсайдерская информация, где мне рассказывали, как все происходило.

Которая свидетельствует о том, что политическая версия произошедшего несправедлива.

Я бы сказал, что версия Галины Викторовны и ее команды не совсем объективна.

А какая версия у Галины Викторовны? Я рассказала последовательность событий, в этой последовательности что-то было не так? Азар не писал текст, Галина Тимченко не была уволена, команда не ушла?

Нет, Азар писал, Галина Тимченко действительно была уволена, команда действительно ушла, точнее, ее часть. Но то, как это сейчас подается, спустя несколько лет, не совсем соответствует объективной действительности, потому что Галина Викторовна и часть ее команды делает из себя неких жертв если не владельца, то кровавого режима. И это притом, скажем так, если дальше я начну рассказывать, это уже я влезу в те инсайдерские вещи, которые мне сообщали.

А вы не лезьте, ок. То есть они не жертвы кровавого режима и не жертвы владельца, они сами ушли?

Я скажу, что лишь отчасти. Во-первых, они ушли сами, во-вторых…

Лишь отчасти жертвы кровавого режима, хорошо. Или владельца все-таки?

Я считаю, что они даже не жертвы владельца, это было их осознанное решение.

Давайте так, про команду — это действительно осознанное решение, а с Галиной Викторовной как?

Галина Викторовна… Я вам не могу сказать, еще раз, просто потому что мне об этом рассказывали.

Вы главный редактор.

Я знаю.

В смысле это положение обязывает отвечать на вопросы.

Да, это положение обязывает отвечать на вопросы, если я могу выносить эту информацию в публичное поле. А я не могу выносить эту информацию в публичное поле.

Хорошо, давайте продолжим на ту же тему, но, возможно, на этот вопрос вы сможете ответить. Вы сказали в том же интервью, когда вы говорили о провокационности заголовков, о том, что всех пугают ваши заголовки, кому-то они кажутся «желтыми», вы сказали: «За теми самыми пугающими заголовками нередко скрываются очень качественные материалы, те же условные Republic и «Медузу» за них бы в *** расцеловали, но проблема в том, что после 2014 года «Ленту» в тусовочке вообще хвалить не принято». Я специально выписала цитату, чтобы не перевирать.

Совершенно справедливо.

Там еще текст, вы говорите: все действуют по принципу «о мертвых хорошо или ничего». У меня два вопроса по этому поводу. Первый: кто входит в тусовочку?

В тусовочку входит огромное количество, в принципе все пишущие люди из известных, не будем говорить федеральных, но изданий. Конечно, эта тусовочка неоднородна, то, что было в году 2011-2012-м, даже 2013-м, сейчас уже далеко не так. Но есть целая группа людей, которые между собой общаются, что-то обсуждают, переписываются в фейсбуке.

В эту тусовочку кто входит? Это люди из какого типа СМИ? Это люди из всех общественно-политических СМИ? Вы же понимаете, кого вы имеете в виду.

Я отвечу вам цитатой спецкора «Медузы» Данилы Туровского, который съездил на какой-то мастер-класс и сказал, что в России есть всего 5 рукопожатных изданий: это «Медуза», Republic, Дождь и еще несколько, я сейчас уже не вспомню.

Это и есть тусовочка?

Ну, глобально да, я это и имел в виду.

Понятно. И вот эти люди считают, что хвалить «Ленту» не стоит. А почему, вам кажется, так произошло?

Мне кажется, что есть некая личная обида и, соответственно, есть некое общественное мнение, которое сложилось о «Ленте» после ухода команды Галины Викторовны, что, дескать, все, была вежливая редакция, вежливую редакцию разогнали, «Лента» умерла, господа, не стоит туда ходить, все равно ничего хорошего вы там не найдете, потому что сейчас там засели другие люди, которые убивают некогда славный бренд. Вот такую позицию исповедуют очень многие.

Вы молодой человек, как мы уже 15 раз сегодня сказали, который, очевидно, видит как-то свою жизнь дальнейшую журналистскую или не журналистскую, свое будущее. У вас есть представление, вы сами сказали, что когда вы шли в «Ленту» главным редактором, вы понимали, что будет какое-то брожение не только по поводу вашего возраста, а по поводу понятных вам вещей, очевидно, этих, которые мы сейчас обсуждаем. Какое место занимает в вашей системе координат, в вашей картине мире репутация? Или вам кажется, что репутация — это тоже такое устаревшее слово, и вообще победителей не судят. То есть если вам удастся повысить трафик, выйти, не знаю куда, выйти куда-то…

Допустим, в плюс. Нет, глобально, естественно, я верю в институт репутации, репутация для меня играет весьма важную роль.

Что это для вас?

Для меня репутация — это то, как человека судят по его реальным делам и поступкам, собственно, вот так вот.

Просто вы наверняка наблюдали за ходом, за развитием вообще процессов в российской журналистике, вы, наверное, замечали, я и сама немножко случайно стала частью этого процесса, поэтому могу сказать изнутри, что люди теряли работу или приобретали работу совершенно вне зависимости от собственных желаний. То есть они очень хотели работать, они хотели делать крутые СМИ, некоторые из них делали крутые СМИ с хорошими показателями и прочее-прочее. Но как-то так складывалось, что они уходили или их увольняли, то есть редко кто уходил сам. А потом на их место приходили другие люди, вы наверняка наблюдали за разными-разными российскими СМИ, крупными, деловыми, крупными холдингами, и всякий раз, когда кто-то приходил на смену, возникал вопрос: может себе это позволить человек или нет, вот репутационный. Всякий раз было очень бурное обсуждение. Как вы для себя решали этот вопрос?

Мне, в общем, сделали предложение, я на него согласился. То есть у меня не было задней мысли о том, что, Господи, я же прихожу на такой важный пост, на котором сидела Галина Викторовна.

Не было? Просто любопытно, это же интересно.

Или пост, на котором сидел Алексей Сергеевич Гореславский, или мой предшественник Александр Вячеславович Белановский. В принципе, я не очень понимаю, почему меня это должно волновать. Я должен смотреть на задачи, которые мне предстоит решать, на общую какую-то некую тактику и стратегию развития и на повседневные задачи, коих у меня немало.

Нет, почему вы должны смотреть? Только в той ситуации вы должны на это смотреть, если вам кажется справедливым или несправедливым какое-то решение. Я вам хочу историю своей жизни рассказать. Я перестала быть руководителем приложения к журналу «Форбс», и предложение занять мое место — это была такая специальная эмоциональная история, за которой тоже следили журналисты. Она была мелкой песчинкой вообще в истории «Форбса» и в истории про иностранный капитал, который запретили. И, в общем, не я была главным героем, но когда некоторым моим знакомым предложили занять мое место, они отказались, то есть это вообще мелочи, кто я по сравнению с великими, но была такая история. И я подумала: любопытно как, а я совершенно не ожидала от этих людей, что они откажутся, хотя это неплохое место, там, знаете, разные бывают события. Я понимаю, что не «Лента», не такой объем, но тоже неплохо, дорогая реклама.

Мне трудно сказать, почему они отказались, я же не могу влезть им в голову. Я в своей жизни всегда исповедовал философию, что если что-то предлагают и это с некими трудностями, но любопытно и в потенциале очень драйвово, то я, естественно, на это соглашусь.

Скажите, Владимир, ваш предшественник Алексей Гореславский, мы уже обсуждали, он вообще человек с такой непростой биографией политической, не то что непростой, то есть в ней есть какие-то элементы: он работал в газете «Взгляд» и вообще делал разные всякие штуки политические. И сейчас, собственно, продолжает этим заниматься. Верно же я понимаю, что он все-таки ушел в АП?

Наверное, уйдет.

То есть это не слух, потому что там была информация до, потом как-то непонятно она подтверждалась в процессе.

Но я как-то напрямую его не спрашивал, это, я думаю, невежливо.

А вы поддерживаете с ним отношения?

Конечно-конечно, мы общаемся. Более того, я регулярно вижу его еще в здании редакции и не могу сказать по поводу его официального статуса, меня в это никто не посвящает, а я, соответственно, не интересуюсь.

Но вообще обычно есть источники в АП, это всегда очень удобно, когда кто-то из твоего холдинга ушел куда-то работать.

Если мне что-то говорят источники, то обычно они мне это говорят, повторюсь, как в ситуации с вашим вопросом про Галину Викторовну, не для выноса в паблик. И я не считаю нужным говорить, что некий источник мне сказал то-то и то-то. Когда у меня появляется официальное подтверждение информации, я могу с ней работать и работать.

Совершенно не собираюсь вас просить сдавать Алексея Гореславского в качестве вашего источника, люди и так могут нарисовать картину в своей фантазии. Как вам кажется, это логичная конструкция и нету ли в ней некого конфликта интересов не прямого, понятно, что Алексей Гореславский руководил этим СМИ не в момент, когда он работал в Кремле, а просто в таком общефилософском смысле слова, что вот человек работал руководителем крупного общественно-политического СМИ и так, очевидно, была устроена его картина мира, что он может при этом работать в Кремле после этого?

А что вас в этом смущает?

Я задала вопрос про конфликт интересов некого глобального, что ли, свойства, биографического.

Я не вижу в этом конфликта интересов. В чем он может заключаться?

Представим себе, что через какое-то время такое предложение о работе поступит вам, как человеку, который может, кстати, работать в администрации президента, чисто идеологически, как вам кажется?

Нет, но чисто идеологически зависит от того...

В смысле у вас есть какое-то расхождение с нашей государственной линией?

С нашей государственной линией? Глобально, в общем-то, я индифферентен к политике, насколько я могу быть в личном плане индифферентен, да и в журналистском стараюсь быть таковым. И если мне поступит, конечно, предложение, я буду его оценивать, потому что я же не знаю каких-то конкретных условий.

То есть у вас нету совершенно никакой синкразии, то есть предложат — вы рассмотрите предложение. Как вы говорили в интервью: «Роснефть», администрация президента.

Нет, мне регулярно делали и делают разные предложения, я их рассматриваю. Я же не могу сказать: вот туда однозначно нет.

Регулярно? Такого уровня, как я говорю?

Не регулярно, бывает-бывает. Нет, конечно, не такого уровня.

Вы, знаете, когда говорите про политику, вы либо дистанцируетесь от нее, либо вышучиваете разные ситуации. Вам в этом интервью, единственном и неповторимом, задавали разные вопросы. Сначала вас спросили как раз про Гореславского и про вымышленного персонажа Дину Ушакову, вы там как-то шутили, что она не вымышленная.

Она не вымышленная, но я там шутил про другую историю.

Что она живая, вы ее локтем куда-то.

Нет-нет, не локтем. Там была другая забавная история про мои школьные, по сути, проделки, которые просто ее вывели из себя. Нет, она совершенно реальный персонаж. Я пришел когда в «Ленту», я видел ее, она сидела там через несколько столов от меня.

То есть, значит, вранье все эти распечатки, что заметки писали в Кремле, а просто «Лента» их публиковала?

Я не знаю, вранье или нет, но Дина Ушакова — реально существующий персонаж.

Понятно. Тут вы, значит, не шутите. Хорошо, мне все равно кажется, что шутите, но ладно, на вашей совести. Не поняла, причем тут школа.

Там была забавная история, если хотите, расскажу, она в интервью, собственно, есть. В общем, есть коллега, ныне мой заместитель, Роман Юрьевич Уколов — замечательный журналист, долгие годы там работал криминальным корром, потом возглавлял в «Ленте.ру» отдел «Общество», вообще такой импозантный мужчина, седоватый, лет 50-ти с лишним, он такой очень интеллигентный. И с Диной что-то как-то они постоянно конфликтовали из-за каких-то вещей, мне стало очень жаль Рому Юрьевича, как мы его зовем, и я отодвинул клавиатуру, нарисовал кое-что и задвинул клавиатуру назад.

А, это то, что я хотела сказать локтем. Это не локтем, просто отодвинул.

Соответственно, Дина на следующий день пришла, увидела это и страшно раскричалась, а мы так подхихикивали, ну, сами понимаете, мы были молоды, наивны.

Какая-то туманная история.

Никакой туманности.

Про эту замечательную девушку в вашей редакции. Давайте приведу более простой пример. Когда вас спросили про ваших кумиров в области медиа современных, вы очень подробно ответили, непонятно мне. Ответ был такой какой-то шутливый. То есть вы сначала сказали, что ваш кумир — это Константин Рыков, политическая фигура, шутили, окей. Потом вы сказали что-то про сладкий дуэт Антона Красовского и Минаева — это что было?

Это тоже была шутка.

То есть плохо вы к ним относитесь?

Я к ним никак не отношусь, просто захотелось сказать, что есть такой у нас сладкий дуэт Минаев-Красовский.

А почему он сладкий, почему так?

Но мне просто нравится, как они вдвоем перезапустили шоу «Анчоусы и маргаритки».

Нравится?

Нравится в кавычках. Над этим все хихикали. Я просто понимаю их желание как-то после Юрия Дудя что-то ответить и расхайпиться в интернете, но просмотры говорят об обратном.

Слушайте, я пытаюсь просто понятно. Вы, несмотря на то, что говорите, что вы от политики как бы далеки и вообще ваше дело не в этом, но тут как можно быть далеким, тут все как-то в ней немножко. Вы берете интервью, у вас «Двач», вы что-то говорите, я запомнила, кстати, ваш вопрос про то, что перед митингом Навального они наняли пиаровское агентство, которое помогало им готовиться к этому митингу. Я подумала, что у человека, далекого от политики, очень как-то глубоко.

Я заинтересовался этим моментом, потому что, опять же, до меня дошли слухи, что действительно такой прецедент был. Соответственно, по-моему, это было интервью с Абу, который Нариман Намазов, главный админ «Двача», который сказал: «Ну это же было глупо, потому что это и так бы разошлось, они бы просто деньги пожгли».

Но просто, знаете, как? Автор же всегда знает, про что он пишет текст, его вопросы всегда его выдают лучше, чем ответы собеседника, поэтому ваш портрет в этом интервью тоже виден, если кто-то захочет узнать ваши политические взгляды, они там тоже немножко читаются. Я все-таки вернусь к этому тексту. То есть вы отстраиваетесь от Рыкова, говорите: «Да ладно, это шутка», отстраиваетесь, соответственно, и в этом интервью со мной тоже от Красовского и Минаева — это для вас какое-то, видимо, славное или бесславное прошлое, не знаю.

Нет, никакого прошлого, просто я хихикаю над их проектом «Анчоусы и маргаритки». И хихикаю над, если уж говорить про Минаева, я надеюсь, он на меня ни в коем случае не обидится, над его желанием тоже пытаться хайпить на трендах, как говорят на молодежном сленге. Например, недавнее интервью с Фараоном, хотя, казалось бы, Фараон прославился там в середине-конце 2016 года. Почему неожиданно нужно делать это осенью 2017-го, мне решительно непонятно.

А что дальше у вас происходит? Вы отстроились от этих людей, дальше нужно куда-то пристроиться, но вы никуда не пристроились. Дальше вы перечислили какой-то список совершенно в моем сознании такой нереальный, то есть люди из разных каких-то миров: Демьян Кудрявцев, Василий Эсманов, Станислав Мудрый, Мостовщиков-младший, как-то они у вас все кашей в одном списке, Алексей Аметов, с таким расстоянием они у вас — Василий Эсманов и Алексей Аметов, один вначале, один в конце. И все это вы называете, говорите, что если поменять этих персонажей, от которых вы отстраиваетесь, на них, ничего не изменится, потому что в их СМИ развитой медиа-социализм. Что это?

В принципе, за исключением некоторым, возможно, Демьяна Кудрявцева, их СМИ очень ровные и в большинстве случаев весьма скучные, на мой взгляд.

За исключением Демьяна Кудрявцева, какие сейчас СМИ имеете в виду, он таким количеством СМИ руководил, владел?

Нет, он, в общем, не руководитель, он владелец вместе с пулом инвесторов. «Ведомости» мне порой нравятся, но главная беда «Ведомостей», как я считаю, — это изначальная ориентированность на весьма узкую прослойку. Это их плюс и это одновременно их минус, потому что тяжелый слог и обращение к читателю, что: «Дружище, но ты должен быть в некотором смысле подкован, чтобы читать нас. Ты понимаешь, у нас еще тексты под пейволлом — это не просто так».

Владимир, я не понимаю. Медиа-социализм — про то, что они тяжеловаты, про то, что там нет проблесков, как вы говорите?

Для меня развитой медиа-социализм — это отсутствие той самой провокации, которая должна быть в любом медиа, которое хочет, так или иначе, играть на эмоциях, привлекать новую аудиторию и быть обсуждаемым.

Вы знаете, у меня так получается, я все слушаю вас, я дальше слова «провокационный» все равно не ушла и дальше заголовков. Мы даже с вами политические заметки обсудили, и с провокациями у нас там ничего не вышло, мы пока на заголовках определились: все их заметили, они броские, они, как вы говорите, на грани желтизны и туда как-то периодически сваливающиеся, и вы с этим боретесь. Повторюсь еще раз, молодежь, то есть молодой — это не старый? То есть это я сама понимаю. Молодежь — это что? Это те, кто что?

В общем, во-первых, все очень концентрируются почему-то…

Они немножко такие бессмысленные, аполитичные чуваки, которые реагируют на «желтые» заголовки? Какой-то пока такой у меня вывод из нашей беседы.

Во-первых, не очень понимаю, почему все думают: молодой главред, значит, он будет работать исключительно на молодежь.

Это вы говорите. Это все ваши интервью этому посвящены.

Нет, я говорю, что моя задача — в том числе привлечь молодежную аудиторию, без этого нынче никуда. Эта молодежная аудитория будет расти, развиваться, и в перспективе, собственно, принесет нам тот самый трафик, то самое медийное внимание, ту самую лояльную аудиторию ядерную, новую. Но я не говорил, что это подразумевает отказ от людей, которые нас читают сейчас или читают другие СМИ, но они уже не молодежь, а люди, допустим, среднего возраста.

Вообще, ладно. Засчитано. Скажите, про русскую прессу я поняла, там все скучно, занудно, кроме некоторых проблесков Демьяна Кудрявцева в газете «Ведомости», так я поняла.

Нет, там иногда бывает что-то и на Republic симпатичное. Просто с Republic история следующая: я его почитываю, благодаря каналу Nopaywall в телеграме.

Рыночный вы человек, сразу заметно.

Да. Ладно, не суть важно. И глобально, в общем...

Но он вам нравится?

Нет, я к нему отношусь довольно позитивно. Я просто не считаю, что я хочу платить за то, чтобы читать контент такого уровня. То есть, в принципе, это просто годная, качественная такая переведенка с вкраплениями некоторых российских тем. Это хорошо, но это не суть.

Я, как человек, работавший в Republic, хочу сказать, что это, конечно, не годная переведенка, а некоторое более широкое пространство.

Нет, это хорошие лонгриды, да, хорошо там отработаны темы. Но я могу пойти на другие ресурсы, почитать практически то же самое.

Нет, ваша позиция понятна, что вы не хотите за это по своим каким-то причинам платить, поэтому просто берете бесплатный контент, так, слегка подворовываете.

Я иногда в порядке интереса подчитываю. Если из моей жизни неожиданно пропадет Republic, я не буду особо переживать.

Вы приводите примеры довольно грамотные и выдающие вас как человека, читающего западную прессу и следящему за процессом, BuzzFeed вам нравится и не только, не буду перечислять, непонятно, почему этот список, а не еще, масса всего открылось, не знаю.

Нет, я просматриваю, в принципе, практически все, потому что я очень на многое подписан в твиттере, регулярно лайкаю там сайты.

Да-да, я просто что хочу сказать? Что все СМИ американские вообще, они все, что вы считаете внешней этой визуальной провокацией, там не только визуальная провокация. Даже самые умеренные люди, у них обычно протест  очень содержательный. Они обычно буквально протестуют против старого мира за новый, и у них за этим старым и новым миром много чего стоит.

А вы про кого сейчас?

Да про всех, кого вы так тоже любите, и мы тут с вами не расходимся. Вся западная пресса, на которую вы пытаетесь ровняться. То есть там протест не в заголовках, он такой, он содержательный, общественно-политический, там люди отстаивают повестку, которую в России принято называть новой нормой, у «Афиши» есть такая немножко специально названная рубрика, потому что к ней тоже есть вопросы.

А про какие издания вы сейчас говорите?

Про весь список, который я перечислила. Нет-нет, я на самом деле хочу сказать, что и BuzzFeed довольно политизированный.

В последнее время — да, безусловно. Эти их расследования, которые порой на хорошей фактуре, порой на не очень. Я говорил даже не о BuzzFeed. Я сказал, что в BuzzFeed нужно почерпнуть ту самую работу с развлекательным контентом.

Послушайте мой вопрос. Я просто имею в виду, что когда люди против чего-то протестуют, то они обычно протестуют не методом переодевания из белого в красное, но иногда они и это делают, но обычно за этим белым и за этим красным что-то стоит, повторюсь, кроме заголовков. Люди протестуют против повестки неравенства, они отстаивают идеологию разнообразия, вы знаете, собственно, западную повестку не хуже, чем я. Все, о чем пишут западные СМИ, с которых вы тоже хотите брать пример. Вы видите разницу между вашим подходом и тем, что я говорю?

В принципе, я бы сказал, что далеко не все СМИ целиком и полностью сконцентрированы там на неком протесте против старого за новое. Я это вижу там все меньше и меньше, а уж аргументированного протеста я там не вижу практически совсем.

Да-да, я тоже слышала критику западных СМИ.

Нет, слушайте, вы же видели за что «The New York Times получил Пулитцера, да?

Да, и вы это говорили в интервью.

Говорил.

Я хотела просто в финале программы сказать всего лишь, что это удивительная история. Вас часто обвиняют в том, что вы человек лояльный, что, к сожалению, ваши политические взгляды, никто их не знает на самом деле, сейчас мы их немножко прояснили. Но вы после одного интервью показались человеком не протестным, давайте так мягко скажем, и вы, собственно, подтвердили эту историю. И вы теперь возглавляете ресурс, который должен, по мнению вашего...

Я извиняюсь, что прерываю. Я не подтверждал, что я человек не протестный. Где вы это взяли?

Такое ощущение сложилось.

Я сказал, что я индифферентен к нынешней политической ситуации в стране, насколько это возможно. Но я нисколько не протестен — это такая подмена понятий любопытная у вас произошла.

То есть вы протестный?

Если я увижу конкретное ущемление каких-то вещей, которые мне не нравятся, я, конечно, буду против этого протестовать.

Я буду очень рада прочитать, собственно, ваше какое-то недовольство чем-нибудь происходящим в стране на страницах «Лента.ру». Я ее тоже, надо сказать, давно не видела, хотя вы утверждаете в интервью, что те люди, которые говорят про нее гадости или не говорят ничего, о мертвых ничего, они на самом деле читают. Нет, на самом деле люди часто бывают верны себе, они либо читают, либо не читают. Если я увижу протестную ноту в вашем сообщении, буду рада ее подтвердить в эфире этой программы.

Спасибо, что пригласили.