Дмитрий Зимин о «Династии»: «Когда талантливая молодежь уезжает из страны, для меня это как ножом по сердцу». Архив

Таратута: Дмитрий Борисович, мы находимся в таком всем известном контексте – операторы сотовой связи по очереди отключают ДОЖДЬ от кабеля. И одна их компаний, которая так поступила с нами, - это «Билайн». Наверное, люди могут связать, вы основывали компанию «Вымпелком»,  и так вышло, что так случилось. Вы – человек, который один их первых нас поддержали и вообще сказали массу важных слов и не только. Как вам кажется, что произошло с «Билайном»?

Зимин: Ой, душа болит. Я думаю, что все понимают, что это не решение «Билайна», даже не решение других компаний, которые отключили…

Таратута: «Акадо».

Зимин: «Акадо» и все такое. У меня, конечно, душа болит по этому поводу. Мне кажется, что это решение, принятое не операторами. И кстати, 10 лет как я в отставке, ко мне хорошо относятся, я хорошо отношусь, никакого влияния на действия компании я не оказывал. Уходя, уходил на второй день. Я знал, по крайней мере, ну и сейчас знаю многих людей: и акционеров, и менеджеров. Я думаю, я надеюсь, что им делать все это дело было больно. Я ставлю себя на их место, сейчас я возмущен происходящим, да и не только я, за державу обидно, как говорится, я должен сознаться, что я не уверен, вот я задаю вопрос, мог бы я поступить по-другому…

Таратута: То есть вы не уверены в том, что сейчас глава компании, владелец бизнеса может отказаться, если ему делают такое предложение?

Зимин: Да, скорее всего, да. Ведь я же был не только менеджером, я был и владельцем компании, у меня был контрольный пакет. Когда за тобой стоит миллиардная компания с сотней работающих, тысячами работающих, миллионы абонентов, я знаю, как делается, ставить под риск сам факт существования компании…

Таратута: Я хотела бы спросить процедурно. Вот такого рода предложения звучат как указания или как шантаж?

Зимин: Слушайте, я не знаю. В мои времена, когда я был, были всякие конфликты, это были конфликты на уровне крупных чиновников, министра, но они не выходили так далеко и высоко. Я думаю, что когда власть ставит людей, в данном случае владельцев компании, менеджеров в такое положение, когда они вынуждены принимать решение, в правильности которого они не уверены, я так думаю, хотя из тех, кто принимал решение, из менеджеров, может быть, один найдется, кто это делал с удовольствием.

Таратута: Вы знаете этого человека?

Зимин: Я подозреваю. Конечно, не буду об этом говорить. Но думаю, что основная масса делала это без всяких удовольствий. Ведь это, кроме всего прочего, довольно здорово разрушает и моральную обстановку в стране. Плохо делает власть, зря она это делает.

Таратута: Так всегда плохо говорить, когда ты в центре событий, но мне кажется, что это понятно и нашим зрителям, и сочувствующим нам людям, и нашим оппонентам, что эта ситуация больше, чем ДОЖДЬ. То есть ситуация вокруг ДОЖДЯ – это ситуация больше, чем ДОЖДЬ.

Зимин: Естественно, это ситуация больше, чем ДОЖДЬ. И не только я молю Всевышнего, чтобы все-таки те, кто принимает решение по этому поводу, одумаются. Этого не надо делать.

Таратута: А каким образом?

Зимин: Что они одумаются?

Таратута: Да.

Зимин: Я не знаю, каким образом.

Таратута: Что должно произойти?

Зимин: Я не знаю.

Таратута: Я почему задаю вопрос, потому что я представляю себе процедурно эту историю. Мне представляется это так, и не только мне представляется, но уже и люди говорят, которые немножко в курсе ситуации. Такие вещи могут совершаться только по звонку, по звонку довольно высокому, потому что ну кто может позвонить владельцу компании так, чтобы он его послушал, особенно без удовольствия, особенно с попыткой исполнить это указание или уж не знаю, шантаж или не шантаж. Ну, например, звонит глава администрации или заместитель главы администрации и просит это сделать. Получается, что он транслирует верховную волю. Верно ли я понимаю, что можно отключить, если только первое лицо кивает или не кивает головой, как это происходит с крупным бизнесом?

Зимин: Наверное. Но что мы сейчас будем гадать? Все всё понимают, как все это дело делается. Не знают деталей, но цепочка принятия решения более-менее понятна. И сам факт существования этой цепочки, конечно, вызывает, наверное, у многих очень большую тревогу. Нехорошее дело делается, нехорошее.

Таратута: Просто вся эта цепочка, я думаю, в момент, когда она принимает решение, люди, обладающие огромными ресурсами, которые зарабатывали всю жизнь, люди умные, состоявшиеся, вынуждены исполнять чужую волю. Это сейчас про отношение бизнеса и власти в России. Чувствуют себя плохо, я думаю, не потому, что сочувствуют ДОЖДЮ, а по соображению иерархии.

Зимин: Во всей эта ситуацией с ДОЖДЕМ, к сожалению, проявляется какая-то многолетняя, чуть ли столетняя тенденция недоброжелательного отношения и к ярким личностям, и к ярким компаниям. Вспомним нашу историю за последние 100 лет, я не говорю уже о революции, когда из страны уехали такие великие люди, как Сикорский, как изобретатели телевидения, которые оказались в США, Тимошенко «Сопротивление материалов», Бунин, писатели, кого там только не было, какой-то колоссальный вред нанесло стране, нашей культуре, нашей науке, технике. К сожалению, это дело продолжается. Мы помним, как только появился лучший из телевизионных каналов НТВ Гусинского, он был уничтожен, когда появилась яркая компания Ходорковского, она была уничтожена. Я не собираюсь проводить аналогии между Буниным, изобретателями телевидения, авиаторами и ДОЖДЕМ. Но в целом это российское несчастье вдавливания ярких личностей, ярких компаний, выдавливание яркостей, когда они тревожат…

Таратута: Это вы сейчас говорите о ДОЖДЕ или вы говорите о том, что, условно говоря, компании, крупные сотовые операторы поставлены в неудобное положение, а значит, репутационно страдают?

Зимин: Я же сказал, что я ДОЖДЬ тоже считаю яркой компанией. И то, что на него совершается атака, это очень печалит.

Таратута: Я в продолжении к предыдущему разговору говорю исключительно о чувстве, как развивались события дальше, когда я говорила, что бизнесмену не очень приятно себя чувствовать в такой униженной роли. Мы видели, как гендиректор Михаил Слободин, это совершенно публичная акция, вывесил черный квадрат. Это довольно политический жест, что он сделал. Вам неизвестно, кто-то отреагировал на это?

Зимин: Я не знаю. Я думаю, что это особого удовольствия не доставило.

Таратута: Это очевидно, если он сделал это.

Зимин: И это, конечно, не его решение. Понимаете, когда хорошие люди поставлены в положение, когда они совершают вот такие поступки, это плохо.

Таратута: А что можно сделать?

Зимин: Мы сейчас занимаемся толчением воды в ступе. Все более-менее ясно. Это тревожная и нехорошая ситуация в стране. Я думаю, что все, кто может, должны словом, делом, как угодно пытаться эту ситуацию переменить.

Таратута: Я и хочу понять, каким образом это можно сделать. Условно, бывают ли какие-то ограничители политических решений, если они противоречат бизнес решениям? Что люди должны в такой ситуации делать, принимать кодекс или устав ассоциации тех людей? Вот что? Это как раз вопрос.

Зимин: Слушайте, мы занимаемся сейчас толчением воды в ступе. Это относится к положению в стране, это относится к положению законности, к положению властей, к свободе слова, к очень многим других вещам. Мы все надеемся, что эта ситуация как-то будет улучшаться. Если она не будет улучшаться, то будущее у страны довольно тревожное.

Таратута: Давайте поговорим о ситуации в стране. Точка у нас отправная – ситуация с ДОЖДЕМ. А что сейчас происходит, опасения в связи с чем, с Олимпиадой, с прошлым на Украине или нынешним на Украине, с тем, что пока тихо, нужно что-то резкое сделать, поскольку люди молчат, не бунтуют, и сейчас протест немножко в спящем состоянии? Что сейчас, по-вашему, происходит? Почему нужно что-то закрутить и зачем?

Зимин: Мы все видим, что… Я, кстати, думал, и мы с вами говорили, что мы будем говорить о фонде «Династия», о пропаганде научных знаний, о воспитании детишек, о научно-популярной литературе, которой мы занимаемся. Но на самом деле все это – звенья одной цепи, это поддержание, рост или угасание интеллектуальной деятельности в стране. В том числе, мы занимаемся пропагандой научно-технических знаний, мы понимаем, насколько это необычайно важно. И когда талантливые люди, талантливая молодежь уезжает из страны, для меня это как ножом по сердцу. Ну что же это такое, мы все делаем для того, чтобы здесь кипела бы жизнь. А когда создается атмосфера, когда здесь молодежь не хочет кипеть интеллектуально некоторая, хотя мы всеми силами ее удерживаем, это очень горько.

И такая ситуация, которая случилась с ДОЖДЕМ, очевидно же, что она не способствует созданию притягательного облика для страны. Когда люди, которые колеблются, с чем связывать жизнь, уезжать или оставаться, понятно, в какую сторону они будут колебаться на этом фоне. Я думаю, что наша задача всех, пока нет никаких других вариантов, пытаться довести это до сведения верхов, до сведения всяческой элиты интеллектуальной…

Таратута: Что вы теряете больше, чем приобретаете, такими действиями?

Зимин: Что теряете больше, чем приобретаете, что это ошибка, может быть, даже больше, чем ошибка. Это глупость вселенская. Вот об этом действительно стоит говорить. Дело не только в ДОЖДЕ…

Таратута: Конечно.

Зимин: Дело во всей атмосфере, которая создается в стране. Откровенно говоря, если бы я знал, что мы с вами будем говорить только лишь на эту тему, я, может быть, даже не пришел. Тут не о чем говорить, тут все абсолютно ясно для меня, по крайней мере, да и для вас тоже. Мы ничего нового не скажем.

Таратута: Вы знаете, не все.

Зимин: Да все.

Таратута: Мне хочется понять, на самом деле, для меня не ясны некоторые механизмы. Мне не очень понятно, что люди делают в разных ситуациях, мне непонятно, как ведется разговор, что тебе говорят, что ты не можешь сказать «Нет». Мне, правда, непонятно. Вы можете мне не верить. Я никогда не владела крупным бизнесом, я никогда не отвечала за других людей. Я хочу понять, как решаются такие вопросы. Может быть, расчет на то, что все остальные должны как-то протестовать, может быть, расчет какой-то иной. Это не обвинение, это попытка понять, как двигаться в этой ситуации.

Зимин: Понимаете, никакой крупный бизнес у нас в стране не может сейчас существовать независимо от власти. Даже когда я начинал – почти 20 лет тому назад – хотя моя деятельность тоже была связана с лицензиями, с взаимодействием с министерством, естественно, мы очень здорово зависели, правда, на этом уровне лицензионном, надо было устанавливать контакты, связи. Без этих контактов бизнеса не будет.

Таратута: Да это нормально вообще.

Зимин: Ну, понятно. И когда в тех или иных интересах, далеких от твоего бизнеса, тебе власть очень настойчиво советует, как тебе надо вести в какой-либо ситуации, может быть, что и деваться-то особо некуда. Об этом столько сказано в последнее время, боюсь, что я не смогу ничего сказать. Я могу высказать с вами солидарность, что у меня также болит душа, ДОЖДЬ был и есть, по сути дела, мой любимый канал, я вообще очень мало смотрю телевизор, в последнее время я даже почти ничего не смотрел, даже сейчас только по интернету, в основном, смотрю ДОЖДЬ. Но дело, конечно, шире даже этого хорошего телевизионного канала. Дело, повторяю еще раз, касается атмосферы и обстановки в стране, которая может способствовать неуважительному отношению к стране некоторых интеллектуалов в том числе, которые должны с любовью относиться к стране, а могут относиться с тревогой. Это здорово печалит.

Таратута: Я не могу не согласиться с вами.

Зимин: Я говорю банальные вещи.

Таратута: То, куда мы идем, это всегда очень любопытно.

Зимин: Я еще раз повторяю, что если бы я знал, что была бы только эта тема, она должна была быть…

Таратута: Давайте я спрошу вас то, что я хочу спросить про то, куда мы идем. Мы с вами разговаривали в день, когда отпустили Михаила Ходорковского. Все были рады, вы говорили, что это важный день, какое-то важное событие. Тогда много всего произошло, мы шутили на тему того, что неделя благотворительности от Владимира Путина, но казалось, что это не просто неделя, то ли борются разные концепции, человек может привыкнуть, чтобы делать что-то хорошее. Вы говорили о том, что Владимир Путин проявил, очевидно, какое-то человеческое чувство, когда отпускал Ходорковского, думал о его семье и прочее. Это все закончилось?

Зимин: Откуда я знаю? Хочу надеяться, что нет. Вообще надо сказать, что в моей уже долгой жизни было несколько эпизодов, связанных с поведением властей, с поведением страны, которые оставили заметный рубец у меня на душе. Некоторые эпизоды очень древние, вы их не помните, вас тогда не было на свете, это август 1968 года, когда наши танки оказались в Праге. Это был очень сильный рубец по сердцу, это было почти 30 лет с чем-то. Это был конец каких-то остатков комсомольских иллюзий, это было осознание того, что во главе страны стоят какие-то бандиты, что-то в этом роде. Тогда спасли честь страны те люди, которые вышли на Красную площадь за нашу и вашу свободу. Это была травма. До этого были еще венгерские события, но они не так кольнули как вот эта вещь. Крайне было тяжело.

Для меня такая же была рана на сердце, когда был арестован Михаил Борисович Ходорковский. Мы были в Бюро РСПП, не были никогда так особо близки, сидели за одним столом довольно долго. В голове не укладывалось, как так можно, что делается. Это тоже была такая же рана. А вскоре после этого был знаменитый съезд РСПП в Колонном зале, об этом много говорилось, там появился Путин. Была какая-то заметка написана «Бурные и продолжительные аплодисменты, все встают, чтобы не сесть».

Таратута: В «Коммерсанте», по-моему.

Зимин: Я не помню, где была такая заметка, но было все это дело.

Таратута: Но вот вопрос в том-то и заключается, условно говоря, амнистия, какие-то люди на свободе, вот это ощущение, что есть разные способы решения проблемы, и руководство способно на разные решения. Это была какая-то иллюзия и дымка или все-таки…?

Зимин: Вот сейчас тоже какая-то ранка на сердце в ситуации с ДОЖДЕМ. Мне кажется эта ситуация крайне неуместной, ненужной, она всегда неуместна, не только в этом дело, ненужной. Что здесь можно сделать? Общество, интеллигенция, об этом надо говорить, это надо объяснять, почему это неприемлемо. Ну что, ребята, вы сами не понимаете, что вы делаете?

Таратута: Спасибо.

Зимин: Еще раз говорю, что я не знал, я думал, что будет другая тема. Я даже приготовился.

Таратута: К сожалению, у нас такие актуальные события и совсем нельзя их обойти.

Зимин: Нельзя обойти, но то, что мы все время этому посвятили, я сказать даже ничего не мог. Ну вот мы с вами охали и ахали. Я еще добавлю, что то, что мы занимаемся просветительской деятельностью, вот ситуация вокруг ДОЖДЯ тоже нуждается в просветительстве всех и властей тоже. Нельзя так делать, не стоит.