«Значит, дело не в допинге»: на какие вопросы так и не ответило WADA?

Светлана, какова ваша реакция на сегодняшние новости, насколько неожиданны или, наоборот, ожидаемы для вас результаты, которые озвучил Ричард Макларен?

Ожидаемые, это во-первых. А во-вторых, был, наверное, неожиданным, как раз позитив его в ответах на вопросы. Потому что все как-то увлеклись докладом, попыткой увидеть уже какие-то документы, которые должны появиться в сети, о которых, кстати, сказал Макларен, доказывающие что сейчас, там есть факты переписки Родченкова с некими чиновниками, еще какие-то доказательства.

Но основное, что мне лично хотелось увидеть, не только царапины на баночках, а возможность, как эту баночку вскрыть можно технически, потому что человек, как я, который сдавал много-много раз допинг-пробы, реально я не представляю, как это можно сделать без того, чтобы не сломать ее полностью. Не просто поцарапать, а чтобы не сломать крышку и потом уже не иметь возможности вообще закрыть эту баночку. Просто я знаю, как она устроена.

Вы получили ответ на этот вопрос?

Нет, конечно, я его пока не видела. Может быть, он есть в каких-то документах или видео, которые представят на сайте, как обещал Макларен, и, возможно, мы там в ближайшее время это увидим. Но на пресс-конференции он об этом не сказал. Но были очень интересны его ответы на вопросы, даже не первая часть истории, которую он рассказывал, как русские, по его докладу, использовали допинг и прикрывали его, соответственно подменяли, с 2011 по 2015 год.

Но все-таки, когда ему задали вопросы, которые, я сейчас слышала, вы задавали предыдущему гостю, и он ответил, что там позитив на 2018 год. Так вот, Макларену, уже в конце, иностранные журналисты задали прямой вопрос: «Верите ли вы сейчас в Россию?». Он звучал, именно сейчас. Он сказал: «Сейчас я России верю». Я фактически понимаю, что те нарушения, которые были раньше, они сейчас невозможны, во-первых, по ужесточению тех процедур, которые провела ВАДА, и по тем шагам, которые сделала Россия по изменению фундаментальных как раз, управленческих моментов в организации, в допинге.

Во-вторых, конечно, все русские спортсмены в последнее время, российские, сдавали все допинг-пробы только за рубежом, и проверялись они тоже только за рубежом, в присутствии иностранных комиссаров, и никаких там наших комиссаров близко не было, которых якобы можно подкупить, уговорить и так далее, как звучало, например, в предыдущих двух докладах. Поэтому это тоже исключено.

То есть соответственно, наши спортсмены в течение последнего года во всех видах спорта исключительно выступали чистыми. Исключая те случаи, где уже доказан, например, какой-то допинг. Значит, они показывали результаты, медали у них никто не отнимает за это время, они реально выигрывали. Кстати, во многих видах спорта даже стали выступать лучше, чем в предыдущие годы. А Родченкова-то нет!

Значит, того человека, который обеспечивал, как он говорит сам, коктейли, подмену проб, и так далее, его нет. А результаты-то есть!

Значит, дело не только в Родченкове и в допинге, вот у меня есть такой вывод из этого доклада. И Макларен опять же говорил о прошлом, и когда его спросили про будущее, и про тот же Чемпионат мира по футболу 2018 года, он сказал, что у меня в докладе нет никакой связи с событиями будущего, у меня есть только анализ прошлого, и то, что происходило в России до этого. И он сказал, что сейчас у меня нет никаких фактов, подтверждающих господдержку и так далее.

Вот на данный момент?

Да. И поэтому, если мы говорим про Олимпиаду 2018 года, то опять же здесь будет, на усмотрение, несомненно, спортивных федераций.

То есть будет та же схема применена, что и этим летом?

Скорее всего, так. И уже я слышала о том, что ряд федераций срочно собирают свои исполнительные комитеты, они собираются сейчас просмотреть вот те… Вы знаете, он же сказал, что есть некий список из тысяч спортсменов, на всю страну, это тысячи проб или тысячи спортсменов, так и не понятно, потому что он не совсем это уточнял, потому что в одни моменты он говорил «пробы», а в другой момент он говорил «спортсмены». Поэтому будут какие-то фамилии, где будут названы некие нарушения этими спортсменами, где они будут явные или косвенные.

И я так предполагаю, что федерации придется решать, возможно, уже половина этих спортсменов, например, дисквалифицированы, отстранены, закончили спортивную карьеру, и они уже не имеют никакого отношения к соревнованиям, которые сейчас проходят или будут проходить в 2018 году.

Но, видимо, дисквалификации и отзывы медалей нас еще, видимо, ждут, по итогам этого доклада.

Все очень может быть, здесь я тоже с предыдущим гостем согласна, такое может быть, если обвинения будут достаточно жесткие. Я не буду комментировать, знаете, как говорят, как же могло ДНК мужское попасть в женскую пробу, я думаю, что люди все умные и примерно могут догадаться, как. Поэтому просто не хочу подробности рассказывать, наверное, даже здесь в эфире.

Но думаю, что медики догадаются, как это могло быть в принципе. Но то, что говорит Родченков, многие вещи, конечно, вызывают где-то улыбку, где-то недоумение, где-то, наверное, понятно, что да, имело место быть, особенно сговор с какими-то спортсменами и тренерами, которые хотели обмануть своих соперников.

А словосочетание, буквосочетание ФСБ в этом контексте, какие у вас вызывает эмоции?

Вы знаете, у меня вызывает смешные эмоции, потому что, например, в своем виде спорта, когда я занималась, и мои коллеги, они не знают, кто такие сотрудники ФСБ. Они никогда к нам не подходили близко, мы никогда с ними не общались. То есть на уровне лаборатории, конечно, у Родченкова были какие-то контакты, но знаете, только потому, что Олимпиада это очень серьезное мероприятие, и безопасность на таком объекте, как лаборатория, тоже должна быть обеспечена.

При этом, я считаю, это мое мнение, что ВАДе на будущее обязательно нужно ставить какие-то камеры круглосуточные, которые работают в круглосуточном режиме, дабы не допустить никогда больше никаких сантехников. И вообще, когда мне говорят, что сантехник может спокойно войти в лабораторию, у меня вызывает это полное недоумение, потому что, мне кажется, даже если там случился пожар, или землетрясение, или прорвало трубы, в первую очередь сообщается, об этом должен узнать ВАДА, и, соответственно, дальше сантехник не может зайти. И если он зашел бесконтрольно, ВАДА не могла об этом не знать, вот это для меня реально очень странно.

Светлана, вы знаете, у меня вот такой последний к вам вопрос, общий. Уже полгода, год, на самом деле два года это все продолжается, но вот в этом году особенно сильно вся эта история, весь этот скандал. И вот теперь новые разоблачения, как мы понимаем, с большой вероятностью отнимут медали какие-то у нашей сборной, зимние, 2014 года, первое место в том медальном зачете будет потеряно. Весь мир уже понимает, что существовала некая машина фальсификаций, насколько она была мощнее или слабее, можно спорить, дискутировать, но тем не менее, она была, и спорт российский в этом смысле скомпрометирован. Какие у вас в целом это вызывает эмоции? Вы же все-таки спортсмен.

Во-первых, это в любом случае для меня не доказательство, и у нас пока есть только господин Родченков, который на этом сделал даже, возможно, свой бизнес. Если сейчас следственные органы, которые занимаются лично его персоной, тоже попытаются доказать, кстати, для них это на руку, что сейчас опубликуются некие документы. Поэтому, наверное, у них у самих тоже не было прямых доказательств его, а теперь он, как бы представив их, дает возможность и нашим следственным органам иметь в руках эти доказательства.

Поэтому, вы знаете, правильно сказал 13,40, я читала недавно его интервью где-то, он говорил, что даже в легкой атлетике порядка 30% случаев, он считает, имели место быть, и именно это индивидуальный сговор тренера, врача, спортсмена с неким сотрудником лаборатории, возможно, с тем же Родченковым или с какими-то еще посредниками, которые могли за деньги исполнять вот такие номера. Но господход, абсолютно точно исключено, и это невозможно.

Мысль Светланы Журовой понятна. Светлана Журова, депутат Государственной Думы, олимпийская чемпионка по конькобежному спорту не верит в существование государственной машины, на государственном уровне в России, по фальсификации результатов в высоком спорте в России.

На превью: Matthias Schrader / Associated Press