«Сам по себе Пригожин нас не интересует»: замглавреда «Новой» об угрозах в адрес редакции

Алексей, «Новая газета» известна своими расследованиями, мы уже годами за ними следим, известно даже, что есть такие признанные направления, в которых «Новая газета» работает, это и Кавказ, силовики. Ну, я рассказываю очевидные, всем известные вещи, тем, кто следит за тем, что вы делаете и какое место занимаете среди российской независимой прессы. И вот такой новый поворот, соответственно, вот это расследование о Пригожине. Но еще до того, как оно выходит, вы получаете такой «подарок», баранью голову, то есть очевидная акция устрашения. Как вы это восприняли?

Во-первых, я бы хотел сказать, что эта кампания началась не с бараньей головы, это была такая вишенка на торте, началась она с публикаций в социальных сетях и на сайте Федерального агентства новостей, где звучали призывы к расправе над Денисом Коротковым, автором этого расследования, когда еще не было никому известно, что оно выйдет, в том числе и нам, в газете. Мы знали, что оно готовится, но не связывали сроки его выхода с этой кампанией, естественно. И соответственно был запущен фейк о том, что Денис Коротков якобы раскрыл персональные данные российских летчиков, воевавших и погибших в Сирии, и благодаря этому сторонники запрещенной в России организации ИГИЛ (Верховный суд России признал организацию «Исламское государство» террористической, ее деятельность на территории России запрещена) были готовы отомстить их родственникам.

И соответственно призывы к расправе над Коротковым были обращены к неограниченно широкому кругу лиц, скажем так, патриотов России, по мнению тех, кто мог писать такие комментарии, которые должны были бы расправиться с Коротковым, ну или призвать к тому, чтобы он был арестован, подвергнут уголовному преследованию.

Соответственно, следующая часть, которая из онлайна вышла в оффлайн, как раз тоже состояла из двух эпизодов. Сначала мы получили подарок в виде траурного венка, адресованного Денису Короткову, и что характерно, фотографии этого венка также были выложены в аккаунтах людей, которые, по нашему мнению, ассоциируются с медиа-ресурсом Пригожина. Причем, что характерно, венок был принесен рано утром, простоял буквально, может быть, минуту возле здания, до того, как там был хоть один журналист «Новой газеты», его забрала охрана здания, но тем не менее эти фотографии появились.

То есть это было сделано для того, чтобы сфотографировать?

Другого объяснения того, каким образом эта фотография могла попасть в сеть, нет, кроме того, что человек, который ее выложил, по крайней мере достоверно знал, что такая акция будет. И в этом смысле, возможно, был ее участником. То же самое касается и второго подарка в виде бараньей головы, где была записка, адресованная, помимо Дениса Короткова, еще и главного редактору «Новой газеты». Соответственно, как мы себя в связи с этим почувствовали?

Мне кажется, что у всех, кто работает в «Новой газете», в том числе и у меня, есть такое чувство профессиональной деформации, здесь я бы сделал акцент на слово «профессиональной». То есть, к сожалению, мы далеко не в первый раз, и предполагаю, что не в последний, сталкиваемся с различными угрозами, в том числе высказанными публично. И поэтому, естественно, к мерам безопасности мы относимся серьезно, и несмотря на то, что в очень многих случаях, в частности, в относительно недавних нападениях на Юлию Латынину, правоохранительные органы практически бездействовали, хотя, на мой взгляд, это были даже более серьезные ситуации — на нее нападали, ее обливали различными токсичными веществами, у нее была сожжена машина, тем не менее мы, естественно обратились в правоохранительные органы, и насколько я знаю от коллег, которые работали с сотрудниками московской полиции, в этом случае полицейские действовали профессионально.

Мы не можем знать, каким образом это расследование дальше будет проводиться, тем более, что есть ощущение, что его финал будет зависеть от политического решения. Те сотрудники, которые работали на месте, действовали безусловно профессионально, они задавали правильные вопросы. Я не могу комментировать некоторые конкретные следственные действия, которые они проводили, но у нас не было ощущения, что вот именно на этом этапе дело пытаются спустить на тормозах. То есть установить тех, кто непосредственно исполнил вот эти акции с венком и бараньей головой, безусловно, возможно нашим правоохранительным органам.

Более того, материал Ирека Муртазина, в котором то, о чем я сейчас кратко рассказал, описано подробно, с хронологией, также был приобщен к материалам этой проверки. То есть, если политическое решение о том, что это расследование должно быть проведено качественно, будет принято, я уверен, что это расследование будет доведено до конца, и мы, по крайней мере, рядовых исполнителей этой акции узнаем.

Ну, это уже, насколько это возможно, обнадеживает в данной ситуации, что правоохранительные органы, по крайней мере, вы на них не жалуетесь, что они все-таки не имитируют, а реально исполняют свои обязанности. Это, конечно, звучит…

Есть вторая часть, тоже связанная с работой правоохранительных органов. И здесь, если честно, у нас надежды меньше, но это не значит, что ее нет вообще. Мы направили запросы, поскольку текст Дениса Короткова, на наш взгляд, представляет собой сообщение о преступлениях, и в нашем законодательстве есть норма, что правоохранительные органы должны эти сообщения проверять. Как известно, Омельченко сам появился на допросе, по отдельному делу, связанному с его исчезновением, сказал, что с ним все в порядке, и заявил о том, что информация, данная им, недостоверна. Но поскольку, как Денис уже говорил в комментарии, многие факты подтверждаются из других источников и никак с Омельченко не связаны, мы по-прежнему считаем, что правоохранительные органы должны, используя те полномочия, которые есть у них и которых нет и не может быть у журналистов, провести тщательное расследование этой информации, поскольку там, повторимся, речь идет о преступлениях, в том числе, возможно, об убийствах людей. Мы не можем знать это наверняка, мы знаем это опять же в первую очередь со слов Омельченко, но проверить это необходимо. И мы на этом будем настаивать.

Вот раз вы начали говорить об Омельченко и о его исчезновении и внезапном появлении. Все-таки как вы это объясняете, что на самом деле произошло? Есть ли у вас какая-то внятная версия?

Во-первых, если внимательно прочитать расследование Дениса, и мы делали это естественно и до публикации, и в публикации это сохранилось, мы допускали такую возможность…

Омельченко, еще раз скажем, просто чтобы аудитория понимала, это один из главных источников, на которых построена статья в «Новой газете», которую мы уже и обсуждаем.

Да, по этому поводу Денис уже высказался на страницах «Новой газеты». Общий посыл его комментария в том, что он рад, что Омельченко жив и здоров, о том, что его появление, возможно, что его исчезновение могло быть инсценировкой. Изначально Коротков, который работал с ним, подчеркну, не один месяц, он это предполагал, поскольку человек он безусловно скользкий, учитывая вещи, которыми ему приходилось заниматься. Дальше это уже идут гипотезы, в пользу которых трудно привести окончательный аргумент в пользу одной из них. Первый в том, что это изначально была провокация с тем, чтобы предоставить заведомо ложную информацию, но это не сечется с тем, что многие факты подтверждаются из источников, не связанных с Омельченко.

Вторая гипотеза о том, что в силу любого давления Омельченко был найден лицами, возможно, теми, с кем ему приходилось ранее работать, и дал такие показания под давлением, опасаясь за свою жизнь, либо в силу других мотивов, о которых мы можем только предполагать. В связи с этим не хотелось бы дальше эту логическую цепочку продолжать, просто потому, что мы привыкли работать с фактами в первую очередь. И опять же, повторюсь, мне кажется, что здесь необходима также работа правоохранительных органов, потому что ресурс журналистского расследования конечен. И на мой взгляд, Денис на этом этапе сделал максимум.

Особенно в расследовании такого рода.

Опять же, как это отмечено в тексте, это далеко не вся информация, которой делился Омельченко, он рассказывал еще много чего, но в материал вошли только те фрагменты, которые были подтверждены из других источников также.

И вопрос о том, что вы собираетесь делать дальше? Есть некоторая кредитная история, Евгений Пригожин такая, достаточно токсичная, если угодно, фигура, его интервью исчезают из интернета, издания, которые про него что-то пишут, потом перестают это делать, то есть это рискованный объект, так исторически получается, для расследований, для того, чтобы понять, чем он занимается, чем занимаются люди, которые с ним аффилированы, тем более, что это такой широкий спектр направлений. Что вы собираетесь делать дальше?

Я хочу сделать важный акцент. Нас сам по себе Евгений Пригожин не интересует. Это расследование важно для нас и для нашей аудитории по той простой причине, что тема нападений на гражданских активистов, любых, начиная от вербальных и заканчивая теми, которые могут привести к летальному исходу, неважно, занимаются ли ими лица, которые связаны с тем же Пригожиным, или НОДовцы, неважно, кто конкретно будет это делать, или может быть вообще не прокремлевские, условно говоря, активисты, мы просто считаем, любое политическое насилие недопустимым.

Поскольку это расследование, которое подготовил Денис Коротков, оно безусловно содержит важнейшую информацию на эту тему, мы сочли необходимым ее опубликовать. И мы, безусловно, и дальше будем продолжать работать по всем темам, связанными с нападениями на наших коллег, на гражданских активистов, фактически на рядовых людей, которые просто ведут определенную активность в социальных сетях, поскольку, на наш взгляд, это важнейший политический момент, который определяет базовые ценности для нас и для нашей аудитории, связанный со свободой слова, свободой совести, высказываний, чего угодно.

Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»